Михаил Белозеров - Река на север
Господин полицмейстер засмеялся. Засмеялся с явным облегчением:
— Вечно вы со своими интеллигентскими сомнениями...
Луковица в его руке была сочной, как яблоко, он со вкусом хрустел ею.
— Они меня заставили... — сказала она, доверчиво, как и тогда в доме, глядя снизу вверх ему в глаза, и он подумал, что хорошо, если и через двадцать лет она так же будет глядеть на него.
Он взял ее за руку. Господин Дурново скромно отвел глаза и потянулся за рюмкой. Она пожаловалась:
— Они сказали, что Дима имеет контакты с какими-то сектами и готовится поджечь город с четырех сторон.
— Сейчас это неважно, — сказал он. — Важно, кто убил Губаря.
— Они сказали...
— Господин Ли Цой? — спросил он.
— Холодно, — ответил господин полицмейстер, — хотя и не очень.
— Ваш заместитель?
Господин полицмейстер глядел на него с укором.
— Он не так умен. Семья...
— Какая семья? — тупо спросил Иванов.
— Такая... — ответил господин Дурново и многозначительно посмотрел на него.
— Не может быть, — сказал он, — я не верю...
Господин Дурново криво усмехнулся:
— Вы наивны, как все писатели. У вас слишком богатое воображение, но вы витаете в облаках. А водка хороша-а-а...
— Я ведь могу и сам все узнать, — сказал Иванов.
— Так узнайте, черт возьми, сделайте что-нибудь, а не бегайте! — Он с любопытством перевел взгляд на Изюминку-Ю.
Изюминка-Ю вздохнула на плече.
— Я его не приглашала...
— Мне все равно, — ответил он ей.
Он не надеялся на благополучный исход дела — даже с ней, от которой теперь не мог отказаться.
Господин Дурново поерзал на стуле.
— Но-но, не сговаривайтесь, у нас не следствие. — Он покосился на бутылку и потянулся к ней. Возможно, он почувствовал себя неуютно, но не хотел показывать этого. Впрочем, на его лице была написана скука, все было привычно: водка, разговоры и даже сочная крымская луковица, которая ему так нравилась.
— Я знаю, — сказал Иванов. — Итак, господин Дурново, похоже, я снова к вашим услугам.
— Похоже, — обрадовался он, поднося рюмку ко рту. Выпил, не поморщившись. — Только не надо, детки, делать из меня злодея. — Доел луковицу и рассмеялся. — Во дворе не мои люди. И вообще, я здесь без спросу.
— Да уж вижу... — заметил Иванов, кивая на стол.
— А где я еще мог вас поймать? — удивился господин Дурново.
— Ладно, — сказал Иванов. — Ваша взяла.
— А если взяла, — заключил господин Дурново, — то у нас договор, который вы не выполняете.
— Не выполняю, — согласился Иванов.
Ему не хотелось посвящать Изюминку-Ю в эту историю.
— Меня интересует, что делает здесь эта женщина? Она же уехала.
— Ты уехала? — спросил он ее.
"Господи, какое у нее лицо, — подумал он, — ждущее и совсем нетребовательное, и как мне хорошо с ней".
— Да, — ответила она.
Она боялась, что он в чем-то ее заподозрит.
— Это моя вина, — сознался Иванов.
— Здорово у вас получается, — весело удивился господин Дурново.
— Я решила остаться, — сказала Изюминка-Ю.
— Я не вас спрашиваю, — заметил господин Дурново.
— Мы воспользовались своим правом, — ответил за нее Иванов.
— Это ваше личное дело, — почти удовлетворенно заметил господин Дурново, — но мне важен результат. Если она помешает, то снова попадет в неприятную историю. Неделю вы сидели на даче, ночь провели в баре. Думаете, мы не знаем?
— Представляю... — заметил Иванов и подумал о женщине с бесформенными коленями.
— В данном случае вы столкнулись с системой — это к нашему давнишнему разговору. Даю вам три дня. — Господин Дурново поднялся. — Три дня! — И прошествовал к двери без замка. — Не надо от меня бегать. Как вы вошли?
Фраза была явно доверительная и понравилась Иванову. Понравилась настолько, что он почему-то вспомнил отца, словно между господином полицмейстером и отцом было что-то общее, но, что именно, он не мог понять.
— Через окно в коридоре... — ответил он почти весело и с облегчением, с тем облегчением, которое дается после трудного решения.
— А я лез через чердак, — посетовал господин полицмейстер. — Воспользуюсь вашим путем.
Иванов вышел следом:
— Я попрошу об одном...
— Я вами недоволен, — наставил палец господин Дурново. — Повторяю: не водите меня за нос.
— Отошлите ее к сыну, если что со мной... — сказал Иванов, пропуская мимо ушей его угрозы.
— Ладно. — Господин Дурново почесал затылок. — Как только вы сделаете свое дело. Слово генерала. Так как вы здесь лезли?
Для своего возраста он оказался достаточно гибок.
* * *Они молча и тихо, словно делали это каждый вечер в этом странном городе, прошли через квартала Житомирской, миновали Десятинную и остановились. Дом возвышался перед ними, как призрак. Мостовая маслено блестела в свете луны, и окна были безмолвны и темны. Здесь, за деревьями, стояла старая водокачка, от которой остался полуразрушенный остов, где они с Губарем прятались когда-то в детстве. Чтобы влезть, надо было протиснуться в узкое средневековое окно и сидеть, поджав ноги, и никто за зеленью тополя не заметит тебя.
— Подождешь меня здесь? — спросил он, подсадив ее. — Кто бы ни явился, не шевелись.
Он перешел улицу и сразу, не примериваясь и не раздумывая, подпрыгнул, зацепился пальцами за нижнюю перекладину пожарной лестницы и полез наверх. Когда-то первым этот путь освоил Сашка — из-за своего роста и нахальства. "Врет она, — зло подумал он о Королеве, — не мог он остаться бесталанным, просто не мог". Он был еще достаточно легок, чтобы лестница под ним не развалилась. Как и много лет назад, стекла в чердачных окнах оказались выбитыми. Волны зноя наплывали в лицо вперемешку с легким сквозняком вздохов реки. Пахло голубями и нагретым пыльным железом. Он осторожно прошел по балкам, перелезая через поперечины, и оказался над квартирой Королевы. Здесь он вылез на крышу и прислушался. Было тихо, только на реке пыхтел полночный буксир. Когда-то они этим занимались — на спор лазили к подружкам на балконы. Крыша предательски вздохнула под ногами.
Иванов на мгновение присел, разглядывая едва различимый гребень, и даже забыл, зачем он здесь, потом подобрался к краю и вспомнил, как это делается. Вначале, разумеется, ноги. Он привязал к ограждению брючный ремень и нащупал ногами балконную колонну. Где-то внизу блестел горячий булыжник двора. Потом он доверился ремню и, оцарапав подбородок, съехал по колонне на перила балкона. В квартире было темно и тихо. Из окон напротив звучала скрипка. С минуту он стоял, прислушиваясь к темноте и чувствуя, как по лицу и шее скатывается пот, потом сообразил, что если кто-то сейчас смотрит с противоположной стороны дома, то примет его за грабителя, и осторожно спрыгнул внутрь, придерживаясь за бельевые веревки. На балконе, как и прежде, стояли два кресла и стол, за которым они две недели назад пили с Губарем вино. Он уже собирался отворить дверь и проникнуть в квартиру, как отблеск изнутри остановил его. В квартире кто-то был. Он мог поклясться, что большая грузная тень шарит по комнате. Потом под дверь гостиной упал свет, и он понял, что человек вовсю орудует фонариком. Свет пропал, и Иванов, отступив за цветы, которые так любила Королева, наблюдал, как человек пробирается среди мебели.
Дверь приотворилась, блеснув в лунном свете, и Иванов замер. Человек постоял, хищно втягивая ночной воздух. Ему было приятно высунуть нос из душной квартиры и на мгновение задуматься о смысле жизни. Потом он шагнул. Балконная дверь, скрипнув, отворилась, и человек, пройдя к перилам, посмотрел вниз.
— Ни с места, — тихо предупредил Иванов и приставил к затылку человека пистолет. — Если вы не будете шуметь, я вам ничего не сделаю.
Человек от испуга крякнул, присел, расставив руки. На пол к их ногам вместе с фонариком что-то упало. И Иванов узнал доктора Е.Во.
— Как вы попали сюда? — удивился Иванов, отступая к двери.
— Фу ты, черт, — отдуваясь сквозь усы, произнес доктор Е.Во. и неуверенно повернулся, — Вы забыли о моей профессии. — Демонстрируя полную лояльность, он, как фокусник, потряс ключами. — А вы?
Нелепая фигура со вздернутыми руками темнела на фоне неба. Волна тропического зноя сползла с крыши, по ветками платана струилась на балкон. Кричали цикады, и где-то рядом тихо, по-ночному одиноко, звучала скрипка.
— В детстве мы с Губарем часто лазили на чердак, — вспомнил Иванов. Пот заливал ему глаза, и он отерся ладонью. — Кстати, я даже забыл закрыть окно, — спохватился он.
— В любом случае я вас опередил, — приободренный его воспоминаниями, сказал доктор Е.Во. и, подняв что-то с пола, покрутил перед носом Иванова.
— Что это? — спросил он.
— То, за чем вы пришли... — гордо ответил доктор Е.Во.
Он обрел прежнюю уверенность мундира и на мгновение стал тем доктором Е.Во., который в первые дни их знакомства сидел в кабинете господина Ли Цоя и равнодушно взирал на Иванова.
