Турмуд Хауген - Сказочные повести
Подъезд был не заперт. Николай, запыхавшись, взбежал по лестнице и остановился перед квартирой Флоринды.
Позвонил раз, другой, третий, но на звонок никто не отозвался.
Николай приоткрыл щель для писем и крикнул:
— Флоринда, это я, Николай! Открой, пожалуйста!
Но открылась совсем другая дверь, у него за спиной, и на площадку вышла полная дама с черными вьющимися волосами.
— Что ты так кричишь, мальчик? — Она прищурилась. — Николай, это ты?
Он кивнул. Фру Халлинг заметно располнела со дня их последней встречи.
— Твоей прабабушки нет дома. Я недавно видела, как она уехала на такси.
— На такси? — удивился Николай. — Она заболела?
— Не думаю, вид у нее был вполне здоровый. Обычно она медленно спускается по лестнице, но тут чуть ли не бегом бежала. Мне стало любопытно узнать, кто так торопится, и я выглянула в окно.
— Спасибо… Спасибо… — растерянно проговорил Николай и пошел вниз.
Куда поехала Флоринда так поздно? Ведь в сумерки она уже не выходит из дому, особенно зимой. Другое дело летом. Летом она любит бродить по улицам или поздно сидеть в парке, пока нарядная публика не начнет расходиться из ресторанов. Она говорила, что ей нравится наблюдать за людьми, и никого не боялась. Но теперь-то стояла осень, вечера были темные и на улице было неуютно от снега и ветра.
Выйдя из подъезда, Николай огляделся по сторонам. Он зябко поежился, когда ветер рванул его куртку и бросил в него мокрым снегом. Он отвернулся от ветра и увидел женщину с лохматой собакой. Было видно, что и хозяйке, и собаке не по себе. Стекла двух стоявших машин были залеплены снегом.
Он посмотрел в другую сторону и даже зажмурился от ветра. Эта часть улицы была совершенно пуста, точно непогода сдула с нее все машины и всех людей.
Николай пошарил в карманах. Денег у него не было. Предстоял долгий и утомительный путь домой.
Улица шла в гору. Ветер подталкивал в спину и помогал идти. Николай поднял воротник. Он засунул руки поглубже в карманы куртки и чувствовал, как снег в волосах тает и течет у него по затылку. Глядя на освещенные окна, Николай завидовал тем, кто в такую непогоду сидит дома.
Николаю было не по душе все, что творилось вокруг него. Если бы он мог хотя бы поговорить с родителями! Но они не любили лишних вопросов. Чтобы что-нибудь узнать, он привык подслушивать под дверью или делать вид, будто чем-то очень занят, если рядом с ним вдруг начинался серьезный разговор.
С Флориндой все было иначе. Она часто рассказывала ему про свое детство, про замужество и приезд в Норвегию, про свою дочь, его бабушку, которую он никогда не видел. Ее фотография на секретере в гостиной была переломлена пополам и уголки у нее были оборваны. Трещина проходила как раз по лицу, но глаза, большие и темные, были нетронуты. Николаю всегда казалось, что она смотрит прямо на него. Отец никогда не говорил о ней.
Николай запыхался, хотя шел не слишком быстро — было скользко. По улице медленно проехал автомобиль. Тротуар был совершенно белый — никаких следов. До дому было еще далеко.
Встречная машина ослепила его, он отвернулся, но продолжал путь. Ему становилось то жарко, то холодно. «Завтра я заболею, — думал он, — у меня будет воспаление легких. Хорошо, что не придется ходить на математику, а вот пропускать уроки норвежского языка даже жалко!»
Из-за угла налетел порыв ветра. Николай задохнулся. Он шел боком, стараясь, чтобы ветер дул ему в спину. Поэтому он не сразу заметил идущего за ним человека. Вообще в этом не было ничего подозрительного, но почему-то человек остановился, когда Николай повернулся к нему. Правда, потом медленно двинулся к Николаю.
— Наверное, мне все это кажется, — сказал Николай самому себе, хотя человек этот ему не понравился.
— Эй, послушай! — раздался рядом негромкий голос.
Николай повернул голову и увидел темный подъезд. Но в нем никого не было.
— Мне надо тебе кое-что сказать. Давай скорей сюда, пока тебя не увидели.
Николай послушно пошел к подъезду. Он читал о всяких страшных случаях, но с ним самим ничего страшного не случалось.
В подъезде, прижавшись к стене, стоял кто-то, он был одного роста с Николаем.
— Мне надо тебя предупредить, — сказал тихий голос. — По-моему, ты в опасности. Берегись…
Тот, кто говорил, скользнул в сторону и растаял в темноте. Видно, что-то спугнуло его. Николай оглянулся. У двери в подъезд стоял человек, который только что шел за ним по улице. Ветер трепал полы его пальто, пытался сорвать шляпу и шевелил пышные черные волосы. Густой снег мешал Николаю разглядеть его лицо. Полы пальто напоминали рваные, бьющие по воздуху, крылья неведомой птицы. Он отступил от этой зловещей фигуры. Не видя глаз этого человека, он понял, что тот высматривает что-то у него за спиной.
Николай опять обернулся. В темном проходе, ведущем во двор, никого не было, лишь в свете, падавшем из окон, летели хлопья снега.
Подъезд был пуст. Но теперь Николай уже не сомневался, что здесь кто-то был. Не может быть, что ему почудилось, будто его окликнули. Не может быть, что ему почудился темный человек с рваными крыльями. Или это было просто пальто?
Николай выглянул из подъезда на улицу. Никого.
— Я знаю, ты там, — сказал он в глубь подъезда.
Никто не отозвался.
— Выходи! Что ты хотел мне сказать?
Тишина.
Николай медленно прошел во двор. Над ним отворилось окно, оттуда послышался смех и крики, но окно тут же захлопнули. Лишь ветер с протяжным стоном гнал перед собой снег.
Слева тянулась высокая изгородь с замерзшими кустами. Справа желтела стена дома. Все окна были освещены. На первом этаже свет был белый, на втором — желтоватый. Странные цветные вспышки освещали окна третьего этажа, на четвертом окна были бледно-серебристые.
Чьи-то следы вели к мусорным бачкам, что стояли у изгороди, шаг был очень широкий. Наверное, где-то там и пропал его таинственный доброжелатель, который хотел предупредить его о грозящей опасности. И вдруг Николай вспомнил. Голос в телефоне! Ведь это был тот же голос. В этом не было никакого сомнения!
Николай задрожал, ему захотелось, чтобы над ним снова отворилось окно, хотелось снова услышать смех. Он не мог больше выносить жалобные стоны ветра, шорох снега и темноту вечера. Они обступили его со всех сторон и прижали к стене. «Я не хочу этого», — думал он. Но сам толком не знал, чего он не хочет.
Он выбежал из подъезда и помчался по улице. Он знал, что останавливаться нельзя, что невидимая, бесшумная опасность преследует его по пятам. Однако в любую минуту она могла воплотиться в живое существо и наброситься на него. У него была надежда, только пока он бежал, бежал все скорей и скорей. На освещенном перекрестке у Майорстюа он почувствовал, что совсем потерял силы, но наваждение как будто кончилось. На Киркевейен было полно машин. Темноту разгоняли фонари, сверкала реклама, люди толпой спешили в метро, шли по улице.
Николай остановился. Дыхание постепенно успокоилось. Он смог обернуться. Улица, по которой он бежал, была пуста. Она существовала как будто независимо от освещенного перекрестка и потока машин на Киркевейен.
Николай долго стоял на перекрестке и пошел дальше, лишь когда окончательно замерз от холодного ветра.
Такси остановилось перед жилым домом на Грюннерлёкка. Флоринда долго искала глазами зеленый фасад. К ее удивлению, он оказался желтым. Видно, его перекрасили с тех пор, как она была здесь в последний раз. Когда же это было?
— Прошу прощения, — извинилась Флоринда, когда голос шофера достиг наконец ее сознания. Она порылась в сумочке, ища деньги. Ей было досадно — шофер наверняка счел ее выжившей из ума старухой. Флоринде не нравилось, когда о ней так думали.
Словно подтверждая ее подозрения, шофер предложил:
— Помочь вам дойти до подъезда?
— Я полагаюсь на собственные ноги. Они еще ни разу не подвели меня за последние восемьдесят семь лет, — резче, чем хотелось бы, ответила Флоринда. Она тихонько вздохнула — не стоило так резко отвечать шоферу.
Она открыла дверцу и легко вышла из машины. Тротуар был скользкий. К своему ужасу, Флоринда обнаружила, что забыла надеть теплые сапоги. Она так спешила, что выбежала из квартиры в легких туфлях.
Флоринда мысленно посмеялась над своей рассеянностью и осторожно пошла к подъезду. Ее раздражало, что таксист до сих пор не уехал. Она была уверена, что он следит за ней, готовый помочь ей в любой момент. Она спокойно дошла до подъезда, однако он оказался запертым, а надписи с фамилиями у звонков были содраны или зачеркнуты.
«Мог бы открыть подъезд или хотя бы приклеить бумажку со своей фамилией», — подумала Флоринда. К счастью, она помнит, что он живет на втором этаже справа. Она сердито нажала кнопку звонка. Никто не ответил, но она услышала слабое гудение и успела повернуть ручку, пока оно не прекратилось.
