Артур Хейли - Перегрузка
Другим сборщиком пожертвований, согласившимся побеседовать с Нэнси, оказалась молодая женщина.
— Как только мы заручались подписью, не раньше, мы должны были объяснять людям, что организация компании с петициями стоит денег, — рассказывала она. — И желательно, чтобы каждый жертвовал на это по три доллара, что автоматически означает его годовое членство в «Энергии и свете». Поговорив с людьми в таком ключе, мы убеждали их, что наши труды заслуживают материального вознаграждения. Это был тонкий психологический ход. У Бердсонга мозги крутились как надо. И очень немногие, даже весьма бедные люди, отказывались выплатить три доллара. Мне кажется, в этом деле мошенничество не больно-то просматривалось, — продолжала молодая женщина, — до тех пор, пока сборы не стали значительно превышать текущие потребности «Энергии и света».
— А вот жертвами обмана становились студенты, работавшие на Бердсонга, — подключился к разговору архитектор.
— Бердсонг обещал нам в качестве заработной платы один доллар из каждых трех собранных, — сказала молодая женщина. — Но он настоял: для того чтобы наладить точный учет, сначала все деньги должны поступать к нему. А уж потом предполагался расчет с нами. Да, расплачивался он позже, гораздо позже. Но и тогда нам доставалась лишь четверть обещанной суммы, то есть двадцать пять центов из каждых трех долларов. Разумеется, мы спорили с ним, а у него на все наши претензии был один ответ: мол, мы его неправильно поняли.
— И вы не подписывали никаких договоров? — спросила Нэнси.
— Нет, мы доверяли ему. К тому же он был на стороне бедных, против крупного бизнеса. По крайней мере мы так думали.
— А еще, Бердсонг был осторожен, — добавил архитектор. — Мы это поняли уже потом. С каждым из нас он беседовал отдельно, чтобы не было никаких свидетелей. В общем, получается, буквально все его неправильно поняли.
— Все здесь намного проще, — сказала молодая женщина. — Бердсонг оказался просто-напросто жуликом.
Нэнси Молино спросила у обоих собеседников и у других бывших сборщиков, какова могла быть сумма пожертвований. В своих публичных заявлениях Бердсонг утверждал, что в «Энергии и свете» двадцать пять тысяч членов. Но все, с кем беседовала Нэнси, говорили, что реальная цифра была значительно выше — предположительно тридцать пять тысяч. Так что даже с учетом выплат сборщикам поступления в «Энергию» за первый год оценивались, вероятно, в сто тысяч долларов, в основном наличными.
— Не будем детьми, — сказал архитектор, услышав от Нэнси о ее подсчетах. — Бердсонг не чурался прибыльного рэкета. — И затем добавил: — Наверное, я ошибся с выбором профессии.
Нэнси разузнала также, что сбор денег в пользу «Энергии и света» продолжается. Дейви Бердсонг до сих пор нанимал студентов университетов, ведь всегда существует новое поколение, которое нуждается во временной работе и деньгах. Поставленная перед ними цель заключалась в том, чтобы заполучить как можно больше ежегодных членов организации и пополнить ряды, не прекращающие кампанию по сбору взносов.
Судя по всему, Бердсонг перестал откровенно обирать студентов. Вероятно, он осознал, что это не может продолжаться до бесконечности. И тем не менее огромные суммы по-прежнему текли в «Энергию и свет для народа».
Что же Бердсонг делал с попадавшими к нему деньгами? Ответить на этот вопрос было непросто. Конечно, он развернул активную кампанию против «Голден стейт пауэр энд лайт» одновременно на нескольких фронтах, и порой достаточно успешно, а это создавало у членов движения впечатление, что их деньги не пропали даром. И тем не менее у Нэнси оставались сомнения.
С помощью бухгалтера она произвела арифметические подсчеты. Если даже допустить очень значительные траты и высокое жалованье самого Бердсонга, то общие расходы не могли превысить даже половины поступлений. Куда же девалось все остальное? Оставалось предположить, что, будучи единоличным владельцем организации, Бердсонг использовал эту структуру для перекачки денег куда-то еще. Но доказательств у Нэнси не было. Пока не было. Ее помощник-бухгалтер сказал, что со временем налоговая служба по проверке доходов в принципе может затребовать финансовый отчет от Бердсонга. Но у этой службы катастрофически не хватает сотрудников, чтобы проводить аудиторскую проверку так называемых благотворительных организаций. Бухгалтер спросил, нет ли у Нэнси желания намекнуть налоговой службе насчет «Энергии»? Она решительно ответила «нет». На ее взгляд, это было бы преждевременно.
Бухгалтер консультировал Нэнси потому, что ее отец был важным клиентом его фирмы. То же относилось и к юристу, к которому нередко обращался Мило Молино. Нэнси пригласила к нему бывших студентов и попросила их дать показания в письменной форме. Те охотно согласились.
Нэнси тщательно собирала досье на интересующую ее тему. Ей было известно и о других источниках доходов Бердсонга. Он читал лекции в университете, печатал статьи. В этом не было ничего предосудительного и необычного. Вот только что делал Дейви Бердсонг с полученными деньгами? Эта мысль щекотала любопытство Нэнси.
На одном коктейле она услышала, что от имени своей организации Бердсонг обратился в клуб «Секвойя» за финансовой поддержкой. Нэнси в это не поверила, но даже если бы это было правдой, богатый и престижный клуб «Секвойя» не стал бы связываться с такими людьми, как Дейви Бердсонг. В этом она не сомневалась. Но по привычке все проверять Нэнси и здесь попробовала навести справки. Правда, пока безрезультатно.
Наиболее интригующее событие произошло в один январский день, когда Нэнси ехала на своем «Мерседесе-450 СЛ» и вдруг заметила шедшего по улице Бердсонга. Просто так, не задумываясь, она поехала следом за ним. Отыскав местечко на стоянке, она бросила там машину и поспешила за ним, соблюдая определенную дистанцию.
Случившееся затем походило разве что на шпионский роман. Хотя Нэнси была уверена, что Бердсонг ее не заметил, вел он себя так, словно за ним могут следить и ему надо отделаться от преследования. Сначала он зашел в многолюдный вестибюль отеля. Оглядевшись, он проследовал в мужской туалет и несколько минут спустя вышел уже в темных очках и фетровой шляпе, хотя до этого был без головного убора. Это переодевание не обмануло Нэнси. Однако выглядел он необычно. Она отметила про себя, что если бы с самого начала повстречалась с ним в таком виде, то скорее всего не узнала бы его.
Немного подождав, Нэнси последовала за ним. Потом она почти потеряла Бердсонга из виду, потому что он вскочил в автобус. Двери за ним быстро захлопнулись, и автобус поехал. Возвращаться к своей машине не было времени, но, к счастью, подвернулось такси. Остановив машину, она достала двадцатидолларовую купюру и, обратившись к молодому чернокожему водителю, сказала:
— Поезжай за этим автобусом, только не теряй его из виду, но так, чтобы было незаметно, что мы его преследуем. На каждой остановке я должна видеть, кто из него выходит.
Таксист все понял.
— Ясно, леди! Только сядьте на заднее сиденье и позвольте мне действовать.
Он оказался проворным и находчивым. Дважды обгонял автобус, после чего пропускал его вперед и, перестроившись, снова занимал правый крайний ряд. Когда они оказывались рядом с автобусом, Нэнси отворачивала голову в сторону. Но как только автобус останавливался, такси маневрировало таким образом, чтобы видеть всех выходивших. Бердсонг долго не появлялся, и Нэнси заподозрила, что упустила его. Они проехали около четырех миль, когда Бердсонг появился. Нэнси видела, как тот оглядывался по сторонам.
— Этот самый, с бородой, — указала она шоферу.
— Я его вижу. — Таксист проехал мимо, даже не взглянув на Бердсонга, и притормозил. — Не поворачивайтесь, леди. Я наблюдаю за ним в зеркало. Сейчас он переходит улицу. — Через минуту или две он сказал: — Будь я проклят, если он не собирается сесть в другой автобус.
Они поехали и за вторым автобусом, но уже в противоположном направлении, частично повторяя кусочек уже преодоленного ими пути. На этот раз Бердсонг вышел через несколько кварталов, также озираясь по сторонам. Неподалеку стояло несколько такси. Бердсонг сел в одно из них и поехал. Нэнси приняла другое решение.
— Пусть себе едет. Отвези меня обратно.
Видимо, не стоило рисковать, подумала Нэнси. Она надеялась, что Бердсонг не заметил преследования. Но если бы она настояла на продолжении погони, он, несомненно, почуял бы недоброе. О том, куда он ехал и зачем, можно было разузнать и другим способом.
— Леди, я что-то вас не понимаю, — недовольно проговорил таксист. — Сначала вы гоняетесь за этим типом. Потом, видите ли, не надо. Даже не подъехали поближе, чтобы посмотреть номер такси.
Пришлось объяснить ему, что она боялась привлечь к себе его внимание.
