Роберт Крайтон - Камероны
Ложка выпала из пальцев Гиллона.
– Значит, это я виноват. Я убил ее, – сказал он.
– Только не устраивай нам тут трагедий, – сказал мистер Боун. Голос его звучал резко.
– Я убил ее.
– Прекрати. – Он даже размахнулся и чуть не ударил Гиллона, чтобы заставить его замолчать. – Всем в Питманго известно, что у Джин Уоллес в голове была опухоль величиной с дыню. Доктор Гаури находится на содержании компании; я надеюсь, это-то ты понимаешь. В Питманго никто еще не умирает с голоду.
Гиллон поднял с пола ложку и положил ее на стол. Больше он не мог есть.
– Не ожидал я от тебя такого. Это их первый шаг. Если ты не устоишь, тогда кто же?
– Угу. – Гиллон поднялся из-за стола и протянул мистеру Боуну руку. – Извини.
– Нечего извиняться, дружище: надо быть решительнее.
Поскольку шел дождь и было темно и холодно, все сидели по домам. Двери были закрыты и занавески задернуты, чтобы отгородиться от ночи и ветра и удержать в стенах тепло. Поэтому ни одна живая душа на всей Тошманговской террасе не видела, что за люди явились с булыжниками, измолотили дверь Камеронова дома, разбили вдребезги стекло в переднем окне, покорежили свинцовые рамы. Послышались какие-то выкрики, потом стук кованых башмаков по булыжнику. Углекопы. К одному из камней была привязана записка:
«Ты не Иисус Христос. И мы не хотим подыхать из-за твоих грехов и твоего серебра. Забери иск!»
Гиллон забил окно досками и попытался уснуть, но ветер завывал в щелях и было холодно. «Бедняга Джем, каково-то ему там, на пустоши, – подумал Гиллон. – Не должен был я его туда посылать». Что-то очень плохо все начинало складываться.
– О, господи, что же мне все-таки делать? – произнес он вслух.
– Я скажу тебе, чего не надо делать, – заявила Мэгги. – Не надо идти на поклон из-за таких людишек. Если ты пойдешь на поклон, то пойдешь потому, что сам так решишь, а не из-за этих мерзавцев. А теперь будь умницей и спи.
Когда он проснулся, то не мог понять, уже день или еще ночь, потому что в забитое досками окно не проникал свет. Он вылез из постели и поднялся наверх, в комнату мальчиков – Джема там не было. Тогда он опустился вниз и отворил дверь на улицу. Дождь перестал, но ветер по-прежнему дул сильный. На. востоке небо начало сереть, предвещая появление солнца.
«Засветлело» – так это называли тут. Ложная заря. Лишь намек, лишь проблеск наступающего дня. Никаких следов Джема. Сердце у Гиллона сжалось, словно его обложили льдом. Он увидел на полу кусочки льда и вспомнил все: как полетели камни, как разбилось стекло. Просто удивительно, что он так (быстро мог об этом забыть.
– Вставай, – шепнул он в ухо каждому из мальчиков, – Джемми затерялся где-то на пустоши.
Они сняли ставню с переднего окна. Надо бы ее вчера закрыть, подумал Гиллон. Теперь он всегда будет закрывать ставни.
Надо бы. Казалось, в его жизни одни сплошные «надо бы». Они пересекли сад Белой Горлицы и веером разошлись по пустоши, держась на большом расстоянии друг от друга, но в то же время так, чтобы хорошенько ее прочесать. Сэм обнаружил Джема недалеко от перевала, в поросшей травою выемке, куда не задувал ветер, – Джем лежал, свернувшись калачиком. Его трясло. Когда Оэм перевернул брата, то едва узнал его. Одной рукой он держался за горло, словно хотел отвинтить себе голову. Он попытался что-то сказать, но раздался лишь хрип, тогда он поднял в воздухе шесть пальцев и снова что-то прохрипел.
– Что это он? – спросил Сэм.
– Шесть кораблей, – сказал Гиллон. – Значит, он спускался вниз и пересчитал их. – И почувствовал, как к глазам подступили слезы. Упрямец – такой больной и все-таки пошел.
Братья сбросили с себя куртки и свитера, замотали в них Джемми, потом привязали его к ставне и понесли вниз с Горной пустоши, шагая быстро, но так, чтобы не растрясти его.
– По-моему, дело худо, – сказал Эндрью. – По-моему, очень худо.
Они несли его через фруктовый сад. Он открыл глаза и пальцами показал на молодые листочки. Яблони и вишни стояли в полном цвету. Когда его внесли в дом, Мэгги была уже на ногах и огонь в очаге ярко пылал. Она посмотрела на сына, потом на Гиллона.
– Видно, он и в самом деле был болен, – сказала она.
У дверей стояло несколько человек, и Гиллон подумал, они пришли посмотреть на следы ночного происшествия, но оказывается, они пришли за ним.
– Где тебя носило? – спросил Уолтер Боун.
– Джемми потерялся на Горной пустоши.
– К тебе мистер Брозкок приходил.
Сейчас это показалось ему таким маловажным.
– Лорд Файф приглашает тебя в Брамби-Холл в субботу после полудня на чай.
7
– Принесите угля, – сказала Мэгги. – Столько угля, сколько собрать сможете.
Сэм и Эндрью вышли из дома и зашагали по улице с плетенками для угля.
– А ты, – приказала мать Эмили, – беги за своей сестрой Сарой.
Они перенесли хорошую кровать из залы на кухню, поставили ее у очага и бросили туда весь уголь, какой у них был. Мэгги сняла с сына мокрую одежду и принялась растирать его сухим жестким полотенцем, пока не покраснела кожа. У огня лежали кирпичи, и, когда они нагрелись, Мэгги завернула их во фланель и обложила горячими кирпичами тело и ноги сына, а потом накрыла его. Затем она дала ему кружку горячего чая, который он с трудом выпил, но это вроде бы помогло.
– Подогревай кирпичи один за другим, – велела она Гиллону, – пока он не начнет потеть.
– Теперь – ты, – сказала она Йэну. – Я знаю, что ты воруешь в Обираловке…
– Мама!..
– Замолчи!.. Неужели ты думал, что я этого не знаю, мальчик? – Пожалуй, впервые Йэн хотя бы чуточку смутился. – Я не знаю, как ты туда пролезаешь и как ты оттуда выбираешься, но сейчас ты пойдешь туда ради твоего брата. И принесешь бутылку, а то и две лимонного сока – экстракта, понятно?
– Ага.
– Принесешь еще кулек бурого сахарного песку. Бутылочку глицерина. И бутылку хорошего виски.
– У них нет виски.
– Тогда обегай в «Колледж» и вели своему непутевому братцу добыть тебе бутылку виски. Мне безразлично, как он ее добудет. Все ясно?
– Я никогда не забываю, что надо принести из Обираловки, – сказал Йэн. Он уже снова был самим собой.
«Какой проныра, – подумала она. – Надо будет заняться им». Но даже и от проныры может быть польза. И Мэгги по крайней мере в одном могла быть уверена: он добудет то, что ей нужно. Ведь он же все-таки Камерон.
Из кладовки Мэгги достала кусок солонины, который приберегала для тяжких времен, – животный жир на случай, когда ее мужчины совсем уж высохнут. Она обрезала два ломтика, положила их в кастрюлю с длинной ручкой, налила туда уксуса и подогрела; когда уксус начал пускать лузырьки, она вынула из него кусочки сала, чуточку остудила и затем приложила к горлу Джемми – по – кусочку с каждой стороны.
С другого конца улицы явилась Сара.
– Он сильно простыл. Продуло его на пустоши. Надо, чтобы он пропотел, тогда все будет в порядке, – сказала ей мать.
– А что он делал на пустоши вчера ночью?
– Твой отец посылал его за чем-то, – сказала Мэгги. Она вышла из парадной двери, прошла мимо людей, которые собрались у нее на крыльце и теперь расступились перед нею. и направилась к колонке за водой. Вернувшись, она подошла к очагу и, наливая воду в чайник над очагом, сказала: – Это я послала его.
Сара понимала, что лучше ни о чем больше не спрашивать. Она уже успела обнаружить, что у терпения есть одно великое (Преимущество: не надо ни о чем опрашивать, не надо волноваться – рано или поздно все само узнается. Рано или поздно люди сами расскажут то, что тебе хотелось узнать. На Джемми надели вязаное белье и снова накрыли его одеялами.
– А что ты думаешь по поводу нашего отца и лорда Файфа?
– Я думаю, что шесть пустых кораблей весят больше, чем слова нашего отца, – сказала Мэгги. – А вот за это надо уже благодарить Джемми.
Сара ничего не поняла, но спрашивать не стала. Со временем все узнается.
В дверях появился Роб-Рой с бутылкой виски в руках.
– Можно мне войти?
Мать посмотрела на него так, как когда-то смотрела на некоторых учеников в школе.
– Конечно, можно. Это же твой дом.
– Я еще тут не был.
– Что ж, все равно это твой дом. Не надо задавать глупых вопросов в такую минуту.
Роб-Рой посмотрел на Сару.
– Что-то появляется в Питманго, что-то исчезает, но есть вещи, которые не меняются, – сказал Роб. – Как брат?
Сара указала на кровать, где под грудой одеял лежал Джемми.
– А доктора не надо вызвать? – спросил Роб.
– Все, что сделал бы Гаури, мы уже сами сделали, – сказала Мэгги, и Сара кивком головы подтвердила: да, мол; и тут уже Роб мог не сомневаться, что так оно и есть.
– Я, как узнал, сразу пришел. Хорошего виски не дают, когда расплатиться за него нечем.
– Сколько мы тебе обязаны? – опросила Мэгги.
Он посмотрел на мать также, как она посмотрела на него.
– Это же мой брат лежит тут, леди, – сказал Роб-Рой.
