Эмэ Бээкман - Возможность выбора

Муж-новинка Каи был, конечно, золотой парень, благодаря ему семейное общение приобрело регулярный характер. В конце зимы — начале весны Рейн вместе с Каей и Аннелийзой навещали ее почти каждое воскресенье; выходные дни, до этого серые и безутешные, пролетали незаметно. Сильвия всем сердцем желала, чтобы молодые поженились. Страсть Рейна приводить в порядок дом и чинить сломанные вещи значительно облегчала быт Сильвии. Случалось, что Рейн звонил вечером рабочего дня и предлагал приехать, чтобы расчистить дорожки от снега. Сильвия благодарила: ей самой эта небольшая разминка на воздухе пойдет только на пользу. В последние месяцы она все чаще ловила себя на мысли, что жизнь не так уж плоха. Хорошенькое открытие для сорокавосьмилетней женщины!

Месяц назад, в день рождения, Сильвия нашла на своем рабочем столе корзину цветов с открыткой: «Поздравляю. Карл». От неожиданности у нее подкосились ноги. И что ему в голову взбрело? Может, подумывает об оформлении развода? Это чепуховое дело можно было бы уладить и без подлизывания! Пусть не думает, будто в жизни все так просто: от цветов Сильвия расчувствуется и позабудет о циничном поведении Карла Курмана.

И все же такая обычная корзинка с двумя горшочками цикламенов взбудоражила ее. Подарок этот Сильвию одновременно рассердил и рассмешил. В обеденный перерыв Сильвию пришли поздравить сотрудники, ели торт и пили кофе. В разгар веселой болтовни зазвонил телефон. Карл! Сильвия не поверила своим ушам. Она повернулась к компании спиной и безразличным голосом спросила: в чем дело? Карл как заведенный затараторил о чувстве вины, посыпал голову пеплом — ох уж эти прохвосты мужчины! — он просто не знает, как ему быть. Как, как — оформим официальный развод, сухо ответила Сильвия. Не думай в день своего рождения о бумагах, воскликнул Карл. И не собираюсь, я думаю о том, как мне придется толкаться в автобусе с твоей дурацкой корзиной в охапке! — Сильвия бросила трубку на рычаг.

Остальные и внимания не обратили на этот короткий разговор. У них шла своя беседа, они, пожалуй, даже не заметили перемены в настроении Сильвии, той неожиданной резкости, с которой она схватила сумку, выудила из нее успокоительную таблетку и сунула ее за щеку.

Больше Карл не звонил. Первый шаг сделал все-таки он. Должно быть, скоро он снова свяжется с ней, уже давно пора сходить в загс. Весна — самое прекрасное время для свадьбы. Дагмар Метс, наверное, уже составляет список гостей и листает журналы мод, выбирая фасон свадебного платья.

Мысль о фате новой жены Карла не задела Сильвию. Свой сегодняшний вечер она опять провела по плану. Бег трусцой, душ, легкий ужин — стакан простокваши и хрустящий хлебец. Теперь она сидела на диване, закинув ногу на ногу, с газетами под рукой; по вечерам уже совсем светло, можно читать не зажигая лампы.

Зазвонил телефон, Сильвия неохотно поднялась. Сегодня ей совсем не хочется выяснять отношения с Карлом. Пусть позвонит утром на работу, в деловой обстановке можно говорить короче, легче принимать решения и договариваться о времени. Но звонил не Карл, звонила Эва, и ни слова об очередном клубном вечере. Они уже давно не собирались, чтобы поболтать о жизни. Наверное, все были просто больше заняты самим житьем-бытьем, чем болтовней о жизни. А может быть, сама форма их встреч исчерпала себя. Для затравки Эва произнесла несколько слов о погоде — весна никак не разойдется, — а потом сообщила, что ее знакомая дама хочет непременно встретиться с Сильвией. Пусть приходит ко мне на работу, предложила Сильвия. Нет, разговор довольно долгий и щепетильный и требует более спокойной обстановки. Сильвия подумала: жена кого-то из сотрудников хочет выудить что-нибудь о своем муже. О профессиональной этике в наши дни многие даже не вспоминают. Чешут языками, несут что в голову взбредет. Сильвия вежливо отнекивалась: Эве должно быть известно, что она не из тех, кто берет на душу фиктивные трудовые книжки и справки. Эва настаивала: пусть Сильвия не думает так плохо о людях; как сама Эва, так и ее знакомая — люди порядочные до мозга костей и ненавидят незнакомые сделки. Сильвии разговор надоел, и она спросила — кто же эта женщина? Эва назвала сложную грузинскую фамилию, которая тут же вылетела у Сильвии из головы. То ли Кавалькадзе, то ли Кукубадзе или еще как-то иначе. На каком же языке мы будем с ней разговаривать? — поинтересовалась Сильвия. Конечно же на эстонском, ее зовут Хельги.

Украдкой вздохнув, Сильвия согласилась. Ничего не поделаешь, вечер следующего дня пойдет насмарку. Оставаться непреклонной не очень-то уместно — порядочные люди участливы и всегда готовы выслушать других. Вокруг и так полно равнодушных: только бы отмахнуться.

Сильвии стало даже неловко перед Эвой — тоже мне важная шишка, которую нужно упрашивать! Тем более что она чувствовала себя виноватой. С неделю назад Сильвия видела Эву в холле кинотеатра. Сильвия долго приглядывалась к ней издали и колебалась — она ли это? Согнувшись в три погибели, уткнув подбородок в грудь, Эва сидела на стуле и, не поднимая глаз от своей большой поношенной сумки, рылась в ней, не замечая ничего вокруг. Со стороны казалось, что в темном кожаном бауле несчетное количество карманов и карманчиков, и Эва решила, что самое время навести в них порядок, до чего раньше, из-за постоянного отсутствия времени, у нее не доходили руки. Вещей в сумке было неисчислимое множество, и, чтобы отыскать какие-то мелочи, ей пришлось сначала вынуть вещи покрупнее и сложить их в кучу на соседнем сиденье. Брошюры, соединенные скрепкой листы бумаги, стянутый резинкой полиэтиленовый пакет — наверное, хранилище документов. Казалось, что Эва полностью отключилась от окружающего и забыла, где находится, — не стесняясь, она выложила еще косметичку и коробку с колготками. Неужто она совсем не бывает дома, что носит с собой запасные? Во всяком случае, Эва производила впечатление человека, который только и знает, что спешит с одного поезда на другой, с автобуса на самолет и теперь, в ожидании киносеанса, нашел свободную минутку, чтобы рассортировать свое имущество и разложить все по местам. После того как Эва засунула вещи обратно в сумку, у нее осталось что-то ненужное. Она собрала разорванные конверты и смятые обрывки бумаги и в том же отключенном состоянии подошла к мусорной урне и выбросила все туда. Эва прошла совсем близко от Сильвии, но не заметила ее приветственного кивка, а у Сильвии не хватило желания подойти к ней.

Дружественный порыв был погашен в зародыше — столь явная отрешенность Эвы от окружающего мира вызвала у Сильвии чувство растерянности. Сильвия поняла: от нее потребуется немало усилий, чтобы вернуть Эву к действительности, и Сильвию удерживала боязнь оказаться в центре внимания толпящейся в холле публики. Может быть, Эва испытывает страх перед пустым домом, столь знакомый одиноким людям? Лучше быть везде и нигде, входить в дверь общественного здания и выходить из двери учреждения культуры, по кругу, по кругу, лишь бы не открывать дверь своего молчаливого жилища.

На следующий день Сильвия купила себе маленькую сумочку.

Из сочувствия к Эве Сильвия пересилила себя и в условленное время пошла на свидание с незнакомой Хельги, носившей трудную грузинскую фамилию.

Эва уже ждала в прихожей. Стеганая нейлоновая куртка, вельветовые брючки, туфли на низком каблуке — вид у нее был такой, будто она опять торопится в дорогу. Путешественница без чемодана — достаточно туго набитой сумки. Сумка эта лежала на подзеркальнике, ее добела стертый ремень словно подстерегал возможность наброситься на худенькое плечо Эвы. Сильвия растерялась — не ошиблась ли она часом? Вовсе нет, деликатная Эва не захотела оказаться свидетельницей их разговора. Когда уйдете, сказала Эва, захлопните дверь, замок сам защелкнется. Пожимать руки — пустая трата времени, Эвы уже и след простыл.

— Входите, пожалуйста, — раздался из гостиной ободряющий голос.

Из середины темноватой комнаты навстречу Сильвии шагнула яркая блондинка в бирюзово-синем платье с напряженно прямой спиной и слегка откинутой головой.

— Вас очень точно описали, я узнала бы и на улице. Очень приятно!

Они сели в кресла за журнальный столик, кофейные чашки и термос-кувшин были уже на столе, как и коробка печенья.

— Я должна вам объяснить, — произнесла женщина размеренно. В ее голосе надменность смешивалась с уважением. Какое Сильвии до этого дело, она всего-навсего слушатель. Теперь ей придется выслушать все, что та ни скажет, раз уж она согласилась на этот разговор, свидетелем которого даже Эва не захотела или не посмела быть.

— Я мать Дагмар Метс, теперешняя теща вашего бывшего мужа или как это называется. — Кислая улыбка, взгляд в окно — Сильвии была дана небольшая пауза, чтобы обуздать возможные эмоции.

Может быть, тут Сильвии следовало бы воскликнуть: ах, как мило, что мы встретились!