Маленький журавль из мертвой деревни - Янь Гэлин
Тацуру поспешно спустилась с каменной насыпи. Как страшно — она едва не ушла, оставшись на него в обиде. Нужно увидеться с Чжан Цзянем и помириться. Наверное, только Сяо Пэн и способен устроить им встречу, у него должно быть много важных связей, он договорится о свидании, а после Тацуру доведет до конца то, что начала сегодня, нарушит буддийскую заповедь и лишит себя жизни. Она была уверена, что не дрогнет в последнюю минуту, сейчас в ее душе не было и намека на смятение, ведь она собиралась отправиться следом за родителями и семьей.
С берега озера Тацуру пошла на завод. Отыскала общежитие Сяо Пэна, дверь в его комнату была заперта. Прождала несколько часов, но вместо Сяо Пэна к двери подошла молодая супружеская пара. Они сказали, что председатель Пэн давно уже переехал в квартиру прежнего директора завода, но где эта квартира находится, они не знают.
Тогда она пошла в управление, разыскала «Кабинет председателя ревкома». Все двери в управлении оказались заперты: во-первых, воскресенье, во-вторых, люди ушли смотреть, как приговоренных к высшей мере возят по городу. Она спустилась вниз, в гостиницу при заводе, попросила там ручку и бумагу. Написала записку: «Завтра встречусь с тобой. Дохэ».
Вернулась домой, скоро пришли Сяохуань с Эрхаем и Чернышом. Почему-то, доев суп из рыбьей головы, который приготовила Сяохуань, Тацуру обрадовалась, что не прыгнула в озеро. Эрхай собирается ехать в Хуайбэй — как ни крути, а надо отпраздновать с сыном Новый год, проводить его и тогда уж сводить счеты с жизнью. В той ссоре Тацуру и с Сяохуань тоже крепко поругалась, если вот так уйти, она наверняка решит, что была виновата в размолвке, а Тацуру не хочет, чтобы Сяохуань до конца жизни мучила совесть.
На другой день пришла в управление, но «Кабинет председателя ревкома» по-прежнему был закрыт. Тацуру сказали, что председатель Пэн уехал на совещание в комитет провинции. Спустя месяц она пришла снова, но теперь председатель Пэн уехал на совещание в Пекин. Тацуру почуяла неладное, спустилась вниз, нашла местечко потише и скоро увидела, как председатель выходит из управления и садится в серую «Волгу». Она тут же бросилась к машине. Вид у Тацуру был свирепый, мол, посмотрим, куда ты теперь спрячешься! Врун!
— Что тебе надо?
— Говорить!
Тацуру сама открыла дверцу, твердо требуя своего, — одной ногой она уже залезла в машину председателя Пэна.
— Я очень занят, нет времени, — холодно ответил Сяо Пэн. — Поехали!
Она схватилась за спинку водительского сиденья, а ногу просунула под кресло и крепко там зацепилась. Машина тронулась и пяти метров не успела проехать, а Тацуру уже волокло по земле.
Пришлось остановиться. Тацуру так и лежала на дороге. Она знала, что стоит отцепить ногу, и машина преспокойно умчится.
Сяо Пэн боялся, что кто-нибудь заметит, как Дохэ его осаждает, и пригласил ее сесть в машину, поговорить внутри. Но это лишало ее главного козыря: люди должны видеть — «Волга» председателя Пэна едва не убила человека. Поэтому Тацуру осталась лежать на земле, держась ногой под сиденьем.
Пришлось Сяо Пэну сдаться и отвести ее к себе домой.
Тацуру зашла с ним в квартиру. Председатель Пэн так и не обзавелся семьей, и жилище его напоминало служебный кабинет: на стенах тоже висели большие портреты Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина и Мао, комната была обставлена казенной мебелью и разнообразными изданиями трудов великого вождя. Оставшись с Тацуру наедине, председатель Пэн снова превратился в Сяо Пэна, сразу заварил ей чаю, рассказал, что это сорт маофэн с горы Хуаншань.
Они сидели на казенной мебели, Сяо Пэн на диване, Тацуру — на кресле слева. Он спросил, что у нее было за дело. Тацуру сказала, что раз председатель Пэн посадил Чжан Цзяня в тюрьму, значит, председатель Пэн и должен придумать, как устроить ей с Чжан Цзянем свидание.
— Это несправедливые слова, — Сяо Пэн помрачнел. Он знал, что таким лицом нагоняет на людей страху.
Она что-то проговорила.
Пораскинув мозгами, он понял. Хочет сказать: виноват ты перед Чжан Цзянем или не виноват, тебе виднее.
— Значит, я должен был покрывать убийцу? А как же быть с погибшим Сяо Ши? Чтобы и перед ним не остаться виноватым?
Тацуру молчала. Правда страшно исказилась. Тацуру не о чем его просить, она хочет одного: повидаться с Чжан Цзянем, чтобы честь по чести проститься перед вечной разлукой. Ее слезы со стуком падали на залатанные штаны.
Председатель Пэн молчал, будто слушал стук ее слез. Вдруг он встал и подошел к окну.
— Все скучаешь по нему?
Она подняла удивленные глаза: что за странный вопрос?
Он снова сел на диван, похлопал ладонью по подушке рядом с собой:
— Иди сюда, сядь.
Неужели он собирается закончить то, что начал в питомнике? Если Сяо Пэн устроит ей встречу с Чжан Цзянем, Тацуру согласна заплатить такую цену. Все равно это тело она скоро убьет.
Она пересела на диван.
Сяо Пэн с загадочной улыбкой оглядел ее лицо.
— Много китайцев убил твой отец, а?
Она сказала, что воинская часть отца располагалась в Малайзии.
— Какая разница, все равно он враг.
Тацуру нечего было на это ответить. Он сидел совсем близко.
— Считая, что я оговорил Чжан Цзяня из ревности, ты ставишь меня на одну доску с ним, с тобой, с Сяохуань.
Тацуру подумала, что ее увлечение Сяо Пэном едва не переросло в любовь как раз потому, что он на секунду показался ей другим, похожим на благородного человека.
— Ты источаешь аромат, — он снова загадочно улыбнулся. — Чжан Цзянь его чувствовал?
Тацуру немного испугалась, по коже пробежал холодок.
— Ничего он не чувствовал! — Сяо Пэн откинулся на спинку дивана, закрыл глаза, словно желая сосредоточиться на этом аромате. — Мне было двадцать, когда я впервые пришел к вам в гости, ты поставила возле меня чашку с чаем, воротничок у тебя сзади был расстегнут, и оттуда струился аромат…
Может, у него истерика?
— Тогда я не знал, что ты японка. Я подумал: эта женщина непременно станет моей. От этого запаха я… Твою ж мать… И в тот день я заподозрил, что между вами с Чжан Цзянем что-то есть.
Его пальцы мягко перебирали волосы Тацуру.
— Сяо Ши тоже не мог почувствовать твой аромат. Куда ему? Ведь он у тебя такой… Получается, он только для меня? Чжан Цзянь его не чувствовал, и это доказывает, что он — свинья, свинье изысканные яства не по вкусу! Но ты по нему тоскуешь! — Сяо Пэн повернулся к Тацуру, нервно впился в нее взглядом. — А по мне тоскуешь? Я так любуюсь тобой, почему же ты по мне не тоскуешь? А?!
Тацуру подумала, что согласна сделать все быстро и без лишних разговоров, но если ему нужно, чтобы она вдобавок призналась, будто «тоскует», лучше сразу умереть.
А он ждал от нее этих слов, как мучимый жаждой ждет, чтоб из ржавой трубы полилась вода.
Тацуру сдвинулась в сторону, добралась до края дивана, подскочила и бросилась к двери.
— Куда, мать твою, побежала? — он швырнул в нее подвернувшейся под руку пепельницей.
Пепельница разбилась, не задев Тацуру.
— Твою ж мать, думала, я с тобой лягу? Вот еще! Я тебе не свинья!
Она лихорадочно возилась с дверной ручкой.
— Слушай, он преступник, приговоренный к высшей мере, я не знаю, где его содержат. Нужно сначала все выяснить, я тебе сообщу! — кричал он за ее спиной.
Тацуру уже выскочила в коридор, впереди был тамбур, сейчас она выйдет за дверь и окажется в безопасности. Она была готова ко всему, кроме признаний в любви от сумасшедшего. Прошло всего два года, что же превратило его в безумца? Ведь у него есть и положение, и власть. Куда пропал тот храбрый мальчишка, который командовал сражением на крыше и выгораживал для нее туалет из спецовки? Как получилось, что телом Сяо Пэна завладело чудовище, огкоторого веет мраком?
Тем временем Сяохуань поставила у жилкомитета швейный лоток, дела у нее на глазах шли в гору, потом на Тацуру надели белую повязку, и она целыми днями стала занята, все мыла да подметала. И глазом не успела моргнуть, как целый год пролетел.
