Время Волка - Волкодав Юлия

Упёртый осёл! К счастью, ещё через несколько дней к нам приехал Борис, посмотрел на Лёньку, покачал головой и забрал его к себе. Ну и прекрасно, он доктор, вот и пусть долечивает.

В общем-то я зря переживала, Лёня вернулся к нормальной жизни через пару месяцев, снова начал выступать, потом и гастроли возобновил. Но теперь наша разница в возрасте только усугубилась. Он стал более бережно относиться к себе, не поднимал тяжести, отказывался от ночных перелётов, выдрессировал шофёра подгонять машину точно к подъезду, даже если весь двор намертво заставлен, – раньше в таких случаях Олег парковался на основной дороге и Лёня доходил до него пешком. Словом, муж стал ещё более занудным и медлительным.

Зато на баб у него силы остались! Вот что меня неизменно поражало. То он еле живой лежит на диване, то вдруг ему кто-то позвонил, и он уже резво летит собирать вещи. Срочно вызвали на концерт. Ага, все так и поверили…

Натали с сомнением посмотрела на последний абзац, ещё раз его перечитала и стала яростно зачёркивать. Нет, это уже перебор. Она всё время забывает, что пишет для журнала, что её историю прочтут тысячи женщин. И каждая задаст закономерный вопрос: «Почему же ты не развелась?» А ответа на него у Натали не было. То есть был, но озвучивать его она совсем не собиралась. Не объяснять же, что она полностью зависела от Волка и материально, и морально. Последнее страшнее всего. Чёрт возьми, он взял в жёны невинную девочку, которая прилежно училась и радовала родителей. Ввёл её во взрослый пошлый мир, который поначалу ей казался сказкой. Но вся сказка строилась исключительно на условиях Волка – золотая клетка, редкие встречи с ним между его гастролями и никакого собственного мнения. Жизнь в молчании, с улыбающейся маской на лице для подруг и журналистов.

Сейчас-то можно и развестись. Но что дальше? Молодость не вернуть ни макияжем, ни пластикой. Сначала ничего не начнешь. Она просто не сможет, да и не захочет строить отношения с другим мужчиной. Жить одной? На что? А главное, для чего? Что она выиграет, разведясь? Свободу? Да свобода у неё теперь и так есть. Чем старше становился Волк, тем меньше он её контролировал. В последнее время даже стал заявлять в интервью, что у каждого из супругов должна быть личная жизнь, вот, мол, в чем секрет семейного счастья. К тому же уже лет пять-семь он перестал вести счёт деньгам. Лёня ежемесячно переводил на её карту солидную сумму, которую Натали тратила в своё удовольствие. Она могла накупить платьев, чтобы каждый раз появляться в свете в чём-то новом, или трижды за сезон ездить на курорт. С тех пор как дома поселилась Даша, присматривающая за пуделем и варящая Лёне супчики, муж вообще перестал предъявлять Натали какие-либо претензии. Ну и что, что они живут как соседи? Мирные ведь соседи, не скандалят, посуду на коммунальной кухне не бьют.

* * *

– Что ва-аришь, ве-едьма моя? При-иворотное зе-елье? – полушутя, полусерьёзно поинтересовался Леонид Витальевич, заглядывая в кастрюлю.

Настасья не ответила, задумчиво посмотрела на него, потом на плиту, взяла дощечку с мелко нарезанной морковкой, отправила морковку в кипящий суп, три раза помешала по часовой стрелке и только потом повернулась к Лёне.

– Вот откуда у тебя эти предрассудки? То есть банальный борщ я сварить не могу? На моей кухне должно кипеть исключительно колдовское зелье?

– Мо-ожешь, – поспешно сдался Леонид Витальевич. – Про-осто уж бо-ольно зло-овещий у те-ебя вид. И я ни ра-азу не ви-идел, что-обы ты го-отовила су-уп.

– Мне надоела ресторанная еда. И тебе тоже.

– А по-очему ка-астрюлька та-акая ма-аленькая? Сва-арила бы по-обольше, что-обы на два ра-аза хватило.

Сказал и подумал, что наглеет. Во-первых, женщины крайне не любят, когда мужчины дают им советы по домашнему хозяйству и Настя не исключение. Во-вторых, сейчас точно последует отповедь, что командовать он может женой. Но Настя только качнула головой.

– Вечером ты уедешь в Москву.

Леонид Витальевич вздрогнул. Ну вот и всё, она сказала то, чего он боялся. А ведь он почти поверил, что на сей раз получится иначе. Они провели вместе неделю – без ссор, без недовольства друг другом. Неделю спокойных прогулок по Петербургу, наполненных лаской пробуждений, неторопливых разговоров и тихих вечеров. Он уже было поверил, что у них могла бы получиться семья.

– На-адоел? – холодно поинтересовался он.

– Как ни странно, нет. Лёня, у тебя телефон звонит. Я бы на твоём месте взяла трубку.

Надо же, а он не слышал, хотя на слух никогда не жаловался. Но телефон остался в спальне да ещё и завалился между подушек. Леонид Витальевич не сразу его откопал и едва успел принять вызов. Номер незнакомый, звонки знакомых он сейчас игнорировал, чтобы не выдать себя. И всё же вместо обычного «Волк слушает», Лёня просто молча ждал, что скажет собеседник.

– Леонид Витальевич? Следователь Михайлюк беспокоит.

Он тут же забыл про конспирацию.

– Да-да, слу-ушаю.

– Вам завтра нужно к нам подъехать. Пришли результаты экспертизы. Мы хотим кое-что у вас уточнить.

Леонид Витальевич машинально приложил руку к груди и стал растирать левую её часть. На любую стрессовую ситуацию сердце теперь отзывалось неприятным покалыванием. Господи, ну что там ещё? Надо позвонить Ромке, узнать, как связаться с его адвокатом. Он так свято верил в справедливость правосудия, что совершенно перестал беспокоиться насчёт всё ещё не снятого с него обвинения. Ну да, куда больше он волновался из-за вернувшегося заикания и карьеры. А то, что его вообще могут посадить и тогда конец не только карьере, а всей жизни, он как-то и не думал. Теперь же, резко осознав, что ему грозит, схватился за сердце. Человек на том конце провода словно почувствовал его состояние и поспешно добавил:

– Вы не волнуйтесь, Леонид Витальевич. Нам просто нужно уладить некоторые формальности. Ждём вас завтра в десять утра.

Ну что ты дёргаешься, старый дурак? Ты же знаешь, что не убивал Лизу! И если бы экспертиза была не в твою пользу, кто бы с тобой так вежливо разговаривал? Уже скрутили бы и вернули в изолятор, плюнув на возраст и заслуги. Может быть, наоборот, всё очень хорошо? Что ты паникуешь раньше времени?

Леонид Витальевич сидел на незастеленной с утра кровати посреди разбросанных подушек и мысленно уговаривал сам себя. Навыки аутотренинга он приобрёл ещё в детстве, понятия не имея, как это называется. Просто понял, что, если повторять себе «всё хорошо», всё действительно может стать хорошо. По крайней мере, можно успокоиться. Очень помогало потом в жизни и перед выходом в ответственном концерте, и когда самолёт, в котором он летел, вдруг начинало болтать над морем, и особенно в Афганистане.

– Всё будет хорошо. – Настя появилась в комнате бесшумно и словно озвучила его мысли. – Ты сейчас пообедаешь, выпьешь свои лекарства и поедешь домой, чтобы завтра появиться у следователя отдохнувшим, полным сил, гладковыбритым (выбритым, Лёня!) человеком.

– По-одумаешь, о-один ра-аз не по-обрился, – притворно-обиженно протянул Волк.

Он действительно с утра ещё не брился. Да что там, они и встали-то час назад. Он совсем потерял счёт времени и окончательно расслабился. Обычно Волк старался держать себя в тонусе, хорошо ли, плохо себя чувствует, надо ли с утра куда-то ехать или нет, а вставал он всегда рано, приводил себя в порядок и обязательно распевался. А сейчас вот отдых затянулся да и присутствие Настасьи действовало на него умиротворяюще. Он с сожалением посмотрел на смятую постель, уютные подушки и тонкий халатик Насти, сползающий с плеча. Какая, к чёрту, Москва, какой следователь. Опять трястись в поезде, с кем-то общаться. И домой ни капли не хотелось. Там Натали, с которой не мешало бы объясниться, а он меньше всего сейчас был настроен выяснять отношения.

Леонид Витальевич мягко опустился на подушки, увлекая за собой Настю.

– Не хо-очу ни-икуда е-ехать. Иди сю-юда, мо-оя ве-едьма.