Александр Клюге - Хроника чувств
Однако рядом с ними другие зрители тоже торопились к стоянке такси, так что из практических соображений обоим пришлось прибавить ходу, если они хотели поймать машину. Хильде это казалось нелепым.
Зачем, спрашивала она, идти в оперу, если потом приходится так торопиться? Опера представлялась ей предназначенной для упражнения на ДОЛГОЕ ДЫХАНИЕ В РИТМЕ, ОТМЕРЕННОМ ЧУВСТВОМ. Я полагаю, сказала она, что искусство о чем-то нам сообщает. Она, разумеется, не считает, что мы должны непременно верить в духов. Божья кара кажется мне в этом случае, пожалуй, слишком долгой. За то, что этот Голландец через тридцать лет после рождения Христа (или после его смерти) не к месту рассмеялся, несправедливо приговаривать его к странствиям до самого двадцатого века. Бог тверд, но не мелочен. Действие, замечает Эмиль, происходит в 1810 году, а не в двадцатом веке. Все равно слишком долго, ответила Хильда. Ответ Эмиля показался ей поверхностным. Обрати внимание на суть моего вопроса, сказала она. Я спросила: что хочет нам сказать искусство, имея в виду, что я на этой постановке несколько часов была причастна к большим, масштабным чувствам, а теперь нет. Зато Божья кара слишком долгая. Они добрались до стоянки такси. Машин больше не было. Какие? — спросил Эмиль. Ты о чем? — удивилась Хильда. Какие это были масштабные чувства, в каком направлении они двигались? Эмиль тоже не всегда был бесчувственным, он спрашивал из вежливости. Она не смогла сразу ответить.
Она была разочарована разговором. В тот момент, когда она наконец открывала дверцу такси, ей надо было решить, считать ли ей Эмиля поверхностным (не обращающим на нее внимания, однако тут же меняющимся, когда дело касается его собственных чувств), или же есть «точки соприкосновения», позволяющие ей жить с ним. И она скользнула за ним в салон такси.
Нельзя с нами так обращаться, подумала она. Прошло несколько дней, прежде чем она смогла понять, что значило ее решение молча последовать за Эмилем, если она на самом деле хотела поговорить о том, что искусство сообщало ей и ему. Она заметила (глянув на часы), что прошло 17 минут, прежде чем Сента и Голландец поняли, что значила встреча их взглядов. Хильда, не имевшая образования в области искусства, исходила из того, что самой ей понадобилось бы минут 30, чтобы правильно истолковать один из раздраженных взглядов Эмиля или движение его лапы к дверце такси. Она находила нехватку времени несправедливой по отношению к каждому из ее повседневных движений.
Так что в этот вечер они остались в сомнении, говорит ли им искусство что-либо, неуверенность же возникла только из-за того, что он так целеустремленно направлялся в «Леопольд», а это, в свою очередь, только потому, что он пообещал появиться там в тот вечер. Когда они добрались до «Леопольда», на них никто не обратил особого внимания. Приятели посчитали само собой разумеющимся, что они пришли, раз обещали. Садись, Эмиль, сказал один из них. Хильда готова была зареветь.
Проект Ксавера Хольцмана: «Воображаемая оперная энциклопедия»
Редактор берлинского издания «Франкфуртер Алльгемайне Цайтунг» проявлял больше любопытства, чем можно было предположить для сотрудника газеты с громким именем. Например, именно он открыл относительно мало известного Ксавера Хольцмана, чей труд ВООБРАЖАЕМАЯ ОПЕРНАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ был продан в количестве 600 экземпляров.
— Что такое оперная энциклопедия, мы знаем, но что значит слово «воображаемая»?
— Я задаюсь вопросом: а каких опер еще нет? Двадцатый век дал нам достаточно оперных сюжетов, да и во всех прочих веках есть события, достойные серьезной трактовки, то есть оперы, «произведения искусства». Тем не менее по одним сюжетам оперы есть, а по другим — нет. Это меня заинтересовало. Мною выбраны соответствующие параметры. Если …… ние еще, скажем, семисот опер, недостающих для отражения опыта нашего времени?
— Так и возникли ваши проекты?
— Совершенно верно. Я предлагаю проекты, потому что с немотой можно бороться только конкретными проектами.
— Для сюжета «Тоски» вы потребовали 87 опер?
— И не без основания. В настоящий момент в мире 88 400 начальников полиции. С ТЕЧЕНИЕМ ВРЕМЕНИ ИХ КОЛИЧЕСТВО СООТВЕТСТВУЮЩИМ ОБРАЗОМ ВОЗРАСТАЕТ. Если вы обратитесь к истории, то обнаружите немалое разнообразие типов. Соответственно и трагедия Тоски должна трактоваться по-разному. Моя книга — карта, по которой должны ориентироваться композиторы и либреттисты.
— Должны или могут?
— Зависит от того, что они могут.
Оперный проект, опирающийся на традиции Великого шелкового пути
Неожиданный шанс для оперы
Далеко на Востоке Евразийского континента лежат страны СНГ, население которых знакомо с оперой так мало, что оно не заметило, как шедевры оперного искусства девятнадцатого века утратили благосклонность публики. Для них все оперы в новинку. Так рассуждал аудитор и экономический консультант Детлеф Мюкерт, живший в Мюльхайме на Руре и бывший любителем оперы. Его побратимом, то есть партнером по разговорам у барной стойки, которые занимали порядочную часть его жизни, был Ахим Лауэ, импресарио молодых оперных певцов, расценивавший возможности его ПОДОПЕЧНЫХ в Западной Германии как бесперспективные. Оба они были реалистами.
Однако в Киргизии и Таджикистане скрывались такие ресурсы публики, полагали друзья, которые могли бы обеспечить ренессанс оперы. Почему бы высадившимся далеко на Востоке ДЕСАНТАМ СЕРЬЕЗНОСТИ (а что еще такое опера?) не обеспечить возрождение оперных театров?
Для этого было необходимо переправить на Восток финансовые средства. Мюкерт собрал под проект деньги инвесторов. Сбор денег проходит по простой схеме. В отеле собирают зубных врачей, рантье, молодых менеджеров, эту компанию разбавляют привлекательными женщинами. Ахим Лауэ произносит речь. Он позаимствовал у Мюкерта манеру говорить, которая превращает невыразимые серьезные ценности проекта в последовательность предпосылок и следствий, обещающих дивиденды. Во всяком случае, этот проект в отношении дивидендов ничуть не хуже привычных обещаний биржевых успехов.
Лауэр и Мюкерт, теперь уже «Лауэр, Мюкерт и компания» (это потому, что жена Мюкерта заложила для этого свою часть наследства), заказали Зигфриду Грауэ сборник подходящих опер. Содержащиеся в нем произведения XVI–XIX веков сокращены. Ни одно из них не продолжается более 15 минут. Шесть раз по 15 минут = 90 минутам. Получасовой перерыв предназначается для базарных разговоров и торговли, как это обычно в новых государствах Востока, стремящихся вступить в Европейский союз. После перерыва следует еще три оперы, то есть 45-минутный блок, это, так сказать, НА ПОСОШОК. Поскольку зрителям еще предстоит вернуться домой, отчасти в горные районы, начинать представление надо в 17.00 и завершать ровно через 165 минут. Зрителей развозят на автобусах.
Беременность Блюхера
Андрогинная структура
Кому принадлежат чувства? Заключены ли они в границы «Я» или в границы САМОСТИ? Упакованы ли они в соответствующие разделы половой жизни, мужской и женский? Философ Монтень говорит, что чувства не двигают горы. Однако часто они в состоянии без особых усилий преодолевать телесную границу между мужским и женским, более того, их половая принадлежность, подобно ангелам, остается неопределенной.
Командующий прусскими армиями, сражавшимися с Наполеоном, перешедшими Рейн и вошедшими в Париж, Леберехт фон Блюхер, заслужил у своих критиков прозвища «великодушного» и «щедрого». Имелось в виду, что он собирал в себе волевые усилия многочисленных вверенных ему бойцов, оперируя огромным КОНЦЕНТРАТОМ ВОЛИ («словно одним пальцем он нанес удар в направлении Парижа»). После катастрофы Пруссии в осенних сражениях под Йеной и Ауэрштедтом Леберехт фон Блюхер смог спасти часть прусской конницы; храбрейший из храбрых, он капитулировал только после того, как оказался в совершенно безнадежном окружении.
Позднее он повел прусскую армию против военного гения Наполеона. Блюхера прозвали «маршал Вперед». Подобное вместилище патриотизма, то есть распределенной среди бесчисленного множества мужчин и женщин готовности рисковать жизнью, чтобы избежать порабощения родины[80], является человеком, способным вобрать в свое сердце далекие импульсы других людей и превратить их в приказы. Такой человек, утверждает биограф Блюхера, состоит из множества бабок, теток, братьев и сестер, из целых верениц поколений. Только внешне Блюхер вмещается в военный мундир, в одну личность, снабженную половыми признаками. Не будет ошибкой, пишет этот биограф, признать прусского военачальника андрогином[81].
Возвращение корсиканца во Францию (лицо Наполеона по-прежнему было лишено признаков возраста, «в нем обнаруживались детские черты») напугало прусского главнокомандующего. Он двинул прусскую армию в направлении Бельгии. Севернее Флеруса он столкнулся с собранной Наполеоном армией (встреча войск была предопределена дорожной сетью с 1789 года). Французы разбили два прусских корпуса. Маршал Блюхер сам был ранен и лежал под тушей своего мощного коня. Его стерег адъютант. Наступила ночь. Потерпевшего поражение полководца обнаружили поздно, в рот ему влили водку. Его раздробленную ногу вытащили из-под коня. Впавшего в беспамятство отправили на повозке в Вавр, куда по двум дорогам отходили прусские войска. Когда Блюхер пришел в себя, он «словно ошалел»[82].
