М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

- А что еще делать? Кабальеро запретил рыть окопы, сказал, что это не в характере испанского народа, и он прав! Для чего окопы, если все равно пристрелят. Не те, так эти, от судьбы не уйдешь. Молодец Кабальеро - додумался: на кой ляд окопы, если сразу могилы надо копать? Что за политик! И нашим, и вашим - и не запутается. Трудно найти замену. Но мы отыщем, мы не сдаемся! No pasaran!

- Я приехал сюда, - сказал сентиментальный интеллектуал, - не смеяться над трагедией испанского народа - но отдать жизнь за его свободу.

- Это непременно, - сказал его товарищ, - это уж своим чередом.

- Думаешь, будет прок от Негрина?

- Я считаю, лучше не найти. Мужчина видный. Знаешь, как он ест? Посмотришь на него - вроде сам поужинал. Три тарелки может скушать. И женщин любит. Говорят, он трахнул Иду Рихтер, а это не пустяк.

- В постели войну не выиграешь. Нужны идеи.

- А Рихтер трахнуть - это что, не идея? Много идей у твоего Асаньи. Болтун и врун.

- Да, приходится лавировать между партиями. Приходится преувеличивать, чтобы увлечь людей. В этом проблема интеллигента: приходится говорить с массами, которые не вполне понимают твою риторику. И в Испании, и в России - та же история. Слева - один горлопан, справа - другой, впереди враги, как прикажешь говорить? Надо исходить из ситуации, - что поделать.

- Из ушей скоро полезет их вранье. Отчего интеллигенты считают, что народу необходимо соврать, чтобы объяснить простую вещь?

- Идеи следует внедрять дозировано. Люди не готовы слышать правду. Как расскажешь крестьянину программу свободного общества? Только понемногу, одно слово сегодня, другое - завтра.

- Вот и выходит, что на слово правды - вагон вранья. И если бы врал кто-то один, а то все сразу.

- Пусть врач обманет больного, лишь бы больной проглотил лекарство.

- А если десять врачей суют лекарства, и все - разные? Лечат они тебя, может быть, от насморка, а натолкаешь в себя все подряд - и сдохнешь.

- Не ешь все подряд, доверься одному доктору. Он немножко обманет, но вылечит. Так и с идеями. Есть товарищи, которые имеют опыт борьбы. Доверься им.

- Идеи! Какие к чертовой матери идеи - если нет ни оружия, ни людей, - ничего нет. Тебе идей мало? А патронов тебе - хватает? Мой кумир - Нестор Махно. Если бы он мог возглавить наше движение.

- Кто? - спросил Колобашкин. Он слушал разговор двух анархистов и мало что понимал. Разговор шел на русском - оба бойца были из России - однако имен и обстоятельств Колобашкин не знал. Услышал знакомое слово и задал вопрос.

- Махно. Украинский герой. Знаешь такого?

- Батьку Махно? Знаю.

- Он мой герой.

- А чего в нем хорошего. Бандит.

- Он сражался за свободу, - сказал анархист, - и шел один против всех.

- За какую еще свободу, - сказал Колобашкин.

- Против поработителей.

- Каких еще поработителей?

- Ну, вообще. Любых поработителей.

На этом беседа кончилась.

На следующий день анархист возобновил разговор, за ночь он нашел верную формулировку.

- Махно не бандит, - сказал анархист, - он освободитель.

- Какая разница, - сказал Колобашкин.

- Когда я говорю «освободитель», - уточнил анархист, - я хочу сказать: освободитель сознания. Махно воплощал Марксов идеал.

- Чего делал?

- Марксов идеал воплощал.

- Это что такое?

- Маркс мечтал о коммунах без государства. Это наш идеал тоже.

- Ну и дурак

- Карл Маркс - дурак? - взвился анархист, - его просто извратили!

- Без государства! - сказал Колобашкин, - А репу кто сажать станет? А свеклу?

- Сами крестьяне - по собственной воле.

- Много свеклы они посадят по собственной воле.

- Они извратили Маркса, - сказал анархист, - вот, что они сделали с Марксом. И так же извратили лозунги здесь, в Испании. Революции начинают прекрасные люди - а приходят к власти буржуи и оппортунисты, это закон. Власть! Вот чего им надо - власти. Идею извратили в России, где готовится сталинский термидор. Мне горько сознавать это. Я приехал сюда из России, чтобы сражаться за то, что в России уже предано и забыто.

- Ты не горюй, - сказал Колобашкин, - перемелется, мука будет.

- Горько думать о том, что идеалы Маркса извратили. Пройдет сто лет, и его вспомнят, но будет поздно. Упустим момент.

- Может, обойдется.

- Теперь ни на кого нельзя положиться. Они предали все и всех. Махно - ближе к идеалу, чем кто бы то ни было.

- Андреа Нин, вот человек! Но ему не дают голоса. Он в блокаде. Он лучший, но власть ему не взять. И времени нет на дискуссии, вот что! - сказал интеллигентный анархист, расположенный поболтать, - Времени нет! Мы, к сожалению, должны выбирать между двумя оппортунистами, которые врут.

- Здесь многие надеются на Россию, - сказал радикальный анархист, который сомневался во всем, - но мы хорошо знаем, что оттуда помощи не будет.

- Ну, вы даете. Все вам мало, - сказал Колобашкин.

- Вместо того, чтобы прислать войска, шлете комиссаров. А здесь своих комиссаров хватает. Нам самолеты нужны.

- Прислали вам самолеты.

- Прислали, но мало. Разве так воюют? Думаю, у вас самих - такая же неразбериха. Наверное, один человек отдал приказ прислать самолеты, а другой приказ отменил. Знакомая история. Паршиво у вас все устроено, друг.

- Зато у вас хорошо.

- Здесь был советский посол Розенберг. Его отозвали в Москву - и он не вернулся.

- Другую работу, значит, дали.

- А я слышал, его расстреляли. Сказали, что он фашист.

- Наверное, фашист, - сказал Колобашкин, - фамилия фашистская.

- Вспомни про Антонова-Овсеенко!

- Не знаю такого, - сказал Колобашкин.

- Он брал Зимний, он сражался с нами в Испании. Такие люди теперь не нужны. Ответь мне, разве его ценят в России? Говорят, его арестовали в Москве.

- Я не верю в это, - сказал интеллигентный анархист, - Это фашистская пропаганда.

- Наверняка пропаганда, - сказал Колобашкин, - Кому нужен Антонов- Овсеенко, зачем его арестовывать?

- Я рекомендую прочесть Троцкого. Вот человек, который давно все понял.

- Сейчас, - сказал Колобашкин, - вот сейчас я почитаю.

- У меня есть судьбоносные брошюры этого гордого человека. Ты читал «Испанская революция в опасности»?

- Нет.

- А «Роль забастовок в революции»? «Проблемы левой оппозиции»?

- Не читал.

- Как же ты будешь воевать? Прочти хотя бы письмо Советскому Политбюро. Я дам тебе эти книги.

- Засунь их себе в жопу, товарищ.

На этом кончилась другая беседа.

На третий день анархист сказал так.

- Махно сражался с богатыми. А мы здесь готовы замириться с одними богатыми, чтобы победить других богатых. Все перепуталось.

- Еще не видел, чтобы богатые сражались, - сказал Колобашкин.

- Махно сражался с их наймитами.

- А ты - чей наймит?

- Я - сам себе командир. Это коммуна равных. Viva nosotros! - сказал анархист.

- Ну, вы даете.

- Поэтому я горжусь страной, которая подарила миру Махно. Я обнимусь с представителем этой страны, - и один анархист обнял другого анархиста и поцеловал в губы, - спасибо тебе, товарищ. Спасибо, Опанас.

- Вы что, пидорасы? - спросил Колобашкин.

- Нет, мы анархо-синдикалисты. Слыхал про таких?

- Много вас разных, разве упомнишь. Вы - ПОУМ или ПУПС? Еще есть какая-то партия «синие носы». Вы не из этих?

- Не смейся, товарищ, - сказал интеллигентный анархист, - Какой ПУПС, какие еще носы. Все гораздо серьезнее. Товарищ из СНТ, а я присоединился к ПОУМу, поскольку считаю, что от политической власти анархисты не должны отказываться, несмотря ни на что. Если мы не возьмем власть, ее возьмет либеральная буржуазия. А либеральная буржуазия неизбежно передаст ее фашистам. Мы противники теорий, которые ставят анархистов вне политики. Раньше я состоял в Блоке рабочих и крестьян, блоке Троцкого. У меня есть уверенность в том, что ядро ПОУМа сформировано из политически развитых людей.

- Это хорошо, - сказал Колобашкин.

- Если хочешь знать, мы были близки к победе. Вопрос стоит следующим образом: если сегодня не заберем власть - демагоги предадут идею.

- Так берите власть, если так.

- Мы уступаем силе, вот и все. Мы вынуждены идти на компромиссы. Решения здесь принимают люди морально нечистоплотные. Знаешь, это отчаянное чувство одиночества, когда ты один знаешь правду и можешь ее выкрикнуть, а тебе не дают.

- Один человек не может знать всю правду. Выходит крикун на трибуну - прикажешь ему верить? Правду знает народ, не надо мешать народу. Я состою в СНТ, - сказал грубый анархист, - и не верю в политические махинации. Наш лозунг: Не голосуй!

- Народ знает правду, но не может ее выразить, - сказал анархист троцкистской ориентации. - Если мы победим, в каждом штабе найдется человек, который захочет говорить от имени народа. Тогда тебе придется голосовать.

- Еще бы, - поддержал его Колобашкин.

- За что мы сражаемся? - спросил интеллигентный анархист, и немедленно получил ответ грубого анархиста:

- За свободу!

- Верно, а за какую свободу? Вот где неразбериха. Партий больше, чем оружия. Кого ни спроси - все за свободу, тогда почему анархистов держат в тюрьме? Почему Дуррате арестовали? Почему забастовки запрещены? Почему преследуют Нина? Мы обязаны прояснить вопросы политическим путем. Только выработав общую программу, дадим отпор фашистам.