Одного поля ягоды (ЛП) - Браун Рита Мэй
- Вонючка! - завизжала Никель. Это было самое страшное из ругательств, пришедшее ей в голову. Она выворачивалась, но Наполеон держал ее крепко.
Дэвид рыдал почти у самых дверей Фанни.
Лишний Билли был меньше, но быстрее, чем нападающие. Он припомнил уроки ближнего боя в морской пехоте, и когда здоровяк снова напал на него, Билл швырнул его на землю, а пока тот неторопливо поднимался, с ноги врезал ему по зубам. Меньший громила все еще не справился с Одерусом, висевшим у него на спине, поэтому двигался в сторону Билли слишком медленно.
- Покажи им, дядя Билли, покажи! - закричала Никель.
- Заткнись, малявка! Я слыхал, твой папаша был черномазым, - Наполеон сально улыбнулся. Он был из тех пакостных типов, которые получают особенное удовольствие, называя евреев жидами, итальянцев - макаронниками, и никогда не упускал случая использовать какое-либо из более распространенных расовых оскорблений.
- Ага, я лучше буду черномазой, чем хоть на минутку такой тварью, как ты! - Никель извернулась и пнула его в аккурат по яйцам. Наполеон согнулся, и она изо всех сил врезала обеими кулаками ему по затылку, как научил ее Билли.
Никель была слишком мала, чтобы вырубить его. Разъяренный Наполеон смазал ей кулаком по лицу и сломал нос. У Никель слезы брызнули из глаз и кровь хлынула на оранжевую, в полосочку, футболку. Она понимала, что не может на равных драться с ним, но не собиралась покидать схватку, поэтому подхватила с земли камень и ударила его прямо в левый глаз. Он взревел, как раненый бык.
А Билли тем временем неплохо справлялся со здоровяком, но всякий раз, когда гигант припечатывал его ответным ударом, Билли казалось, что у него кишки изо рта повылетают.
Заслышавшая шум Фанни выскочила через переднюю дверь с дробовиком и разрядила его в воздух. Драка остановилась.
- Наполеон Райф, а ну пошел вон с моего газона, а не то я сделаю из тебя решето!
Выстрелы напугали громил. Билл подбежал к Дэвиду и осмотрел его. Наполеон махнул своим людям и угрюмо отчалил, зажимая левый глаз.
- Чертовы аристократы, голубая кровь! Я все равно ее угомоню, так или иначе!
- Дэйви, ты как? - Никель опустилась на колени рядом с ним, не обращая внимания на кровь, струившуюся у нее из носа.
Дэвид улыбнулся. У него были выбиты передние зубы.
Фанни прислонила винтовку к двери.
- Билли, заходите в дом. Будем лечиться. Одерус, как ты?
- Я в порядке. Он из меня чуть дух не вышиб.
- Отличная работа, сынок, - Билл похлопал его по спине, а потом обратил внимание на Никель. - Господи боже, девочка!
Фанни оказала им первую помощь и позвонила Джулии.
- Джулия, тебе бы лучше прийти и забрать Никель. Я думаю, у нее нос сломан.
- Эта чертова девчонка снова подралась? Фанни, если она сама ввязывается в неприятности, то пусть учится разбираться с последствиями. Пусть топает домой сама.
- Погоди минутку, Джулия. На этот раз она схлестнулась с Наполеоном Райфом.
- Что?
- Ты правильно расслышала.
- Боже милосердный, Фанни! Я уже бегу!
31 октября 1955 года
Все детишки отправились праздновать Хэллоуин. Мери осталась дома - в маленьком хлипком деревянном домике в северной стороне города. Билл спешил закончить очередную халтуру, потому что Мери чувствовала себя неважно и жаловалась на боль в груди. Врач прописал ей лекарство, от которого ей все время хотелось спать. Билл надеялся, что она уснет, но опасался, что дети могут побеспокоить ее в хэллоуинскую ночь.
Он уже ехал домой, когда заметил впереди какое-то зарево, а потом услышал за собой сирену пожарной машины. Его бросило в пот. Он пропустил пожарных, поспешил вслед за ними и прибыл к своему дому только затем, чтобы увидеть пепелище. Мери не проснулась и сгорела вместе с домом.
Власти провели расследование. Билл знал, что за поджогом стоит Наполеон, хотя трое свидетелей и подтвердили, что он в это время был в Йорке. Те двое громил больше в Раннимиде не показывались.
Юлий Райф пришел в ярость. Он отослал брата в Европу, пока страсти не поутихнут, и весьма искусно попытался восстановить те добрососедские отношения, которые только мог. В частности, он всячески пытался сподвигнуть свой персонал почаще захаживать в "Сан Суси" вместе с семьями. Самого Райфа Фанни и на порог бы не пустила, но она не могла ссориться с людьми, чье единственное прегрешение состояло в том, что они работали на Райфов.
Билл с сыновьями остались без крыши над головой, и Фанни приняла их к себе. Она не могла исцелить их скорбящие души, но о телах вполне могла позаботиться.
Луиза впала в истерику. Врачам пришлось накачать ее успокоительным. Кора, Рамелль, Джулия, Орри, Ив и Мейзи по очереди приглядывали за ней. Они опасались, как бы она что-нибудь с собой не сделала. Чесси, Ной и Лайонелл как могли присматривали за Перли. Он срывался и всех посылал, а потом, днем, вдруг оказывалось, что он стоит на лестнице, сжимает в руках кисточку и рыдает, как дитя.
Билл Биттерс поклялся, что убьет Наполеона, дайте только срок.
12 апреля 1956 года
- Давай, просыпайся, - Кора нежно обняла Никель.
- Ммм…
- Давай, ты же говорила, что хочешь посмотреть со мной как солнышко восходит.
- Ага! - Никель скатилась с кровати, нацепила одежку, вычистила зубы и поскакала вниз по лестнице.
- Шшш. Мама с папой спят, - Кора прижала палец к губам.
- Прости.
- Вот, бери одеяла, а я понесу наш завтрак.
- А куда мы идем?
- За дом, на вершину холма. Самое лучшее место кругом на много миль, чтобы посмотреть рассвет, - Кора на цыпочках просеменила к задней двери.
Птицы перекликались друг с другом, пока две фигурки поднимались на холм. На востоке засеребрилась узенькая полоска. Вокруг шуршала какая-то живность, и одинокая сова промелькнула у них над головами, направляясь на дневной отдых в свое гнездо.
- Ну вот. Разве не здорово?
- Да, бабуль. Ты знаешь все лучшие места.
- Вижу, ты оделась в желтое и красное. Знаешь, что это значит?
- Что? - глаза Никель заблестели от предвкушения. Она любила Кору - та знала кучу всяких историй и с ней было весело.
- Носишь желтое и красное - встретишь парня ты прекрасного.
Никель глянула на свои куртку и штаны, наполовину ожидая, что сейчас из-за холма выскочит штук сорок прекрасных парней.
- А у тебя когда-нибудь был парень?
- Я даже раз была замужем. И так у меня появились твоя мама и Луиза. А потом муж сбежал, и у меня был парень по имени Эймс Рэнкин.
- А он был прекрасный? - спросила Никель.
- Он был хороший человек. Знаешь, он был словно стебель травы, которая прорастает сквозь асфальт. Особенный, - слово "особенный" Кора произнесла с нажимом.
- Как папа?
Кора на мгновение запнулась, а потом медленно проговорила:
- В какой-то мере... Чесси тоже хороший человек.
- Бабуль, а сколько тебе лет?
- Семьдесят три осенью стукнет. Люблю забегать вперед, - рассмеялась Кора.
- Это ого как много, да?
- Да, но Фанни Джамп опережает меня на шесть лет. Она родилась в тысяча восемьсот семьдесят седьмом, а я - в восемьдесят третьем.
- А я родилась в тысяча девятьсот сорок четвертом.
- Я знаю. Мои года - мое богатство. Я богатая женщина, - Кора вытащила из корзинки булочки и масло. - Вот, держи.
- Спасибо. Бабуля, я тоже думаю наперед. Я думаю, что когда вырасту, то пойду учиться в колледж.
- Это замечательно. Вкладывай деньги в собственный ум. Тогда никто его у тебя не отнимет.
- Так и мама говорит, - Никель впилась зубами в булочку.
- Ну, она же моя дочка.
- Мы с мамой часто ругаемся, - Никель помолчала. - Мы упрямые. Так папа говорит. Вот с папой я никогда не ссорюсь.
- Мама у тебя хорошая. Ты ее слушайся.
Никель скривила уголок рта.
- Да, мэм. Когда она права, я буду ее слушаться.
