Вячеслав Миронов - День курсанта
В солдатской помятой, уже как тряпка, форме сидел солдат. Взгляд свысока, насмешливый. Правильно, он уже год отслужил — «черпак», как— никак! А тут сопливые курсанты — первокурсники. Сидит, развалился. Хотя положено встать, представиться, на сколько посажен, сколько осталось.
Вальяжно так сидит. Развалился. Нары пристегнуты к стене, не положено днем спать. Табурет прикручен к полу. Стол прикручен. Все черного цвета. Из книг — Уставы ВС СССР. Вот и все, что положено. Сиди — учи Устав, то, что ты нарушил.
— Встать! — Кирилл «заводит» себя и ситуацию.
— Да, пошел ты, салабон! — голос барский, протяжный.
— Встать! — у Андрея от природы низкий голос, внушает уважение.
— Не положено по сроку службы! — менее уверенно.
Андрей резко вошел в камеру, мы втроем молча стоим у порога, готовые прийти на помощь товарищу.
— Встать, сука!
Коренастый Кириллович обеими руками хватает солдата и рывком поднимает его.
На полголовы выше Андрея, но щуплый. Против Кирилловича — мозгляк.
— Теперь смотрим, чтобы Андрюха из него дух не вышиб, — шепчет Гурыч.
— Угу! — кивнули мы.
— В глаза смотри, сука!
— Чего тебе! Чего! Отпусти! — пытается вырваться солдатик.
— В глаза, блядина, гляди! Вспоминай!
— Чего вспоминать-то! Чего пристал?!
— Накануне отправки в армию вечер помнишь?
— Чего помнить-то? Я жаловаться буду!
— Жалуйся. Я — здесь! — сделал полшага вперед я.
Он понял, что помощи ждать не откуда.
— Чего ссышь, пидар? Страшно? А как четверо на одного? Не страшно, да? Не бойся! — Андрей, не отрывая глаз, мотнул головой в нашу сторону. — Они не вмешиваются. Только ты и я. Без скамеек, без твоих друганов с кастетами! По-честному.
Андрей оттолкнул его к стене, принял стойку «к бою».
— Давай! Давай! Сука! Давай! Чего ссышь-то!!!
— Не помню я! Что пристал?
Хотя по глазам было видно, и вспомнил он Андрея, и историю вспомнил.
Кирилл снял ремень со штык-ножом, подсумком, протянул нам и все, как положено, не отворачивая взгляд от противника. Приняли ремень, сами сняли пилотку, часы Андрей снял и сунул в карман, расстегнул манжеты рукавов и несколько пуговиц на куртке.
— Пиздец тебе, гаденыш! Ну! — Андрей сделал ложный выпад.
Противник «повелся» и пошел в атаку, того и надо было Кириллу. Мы это сразу оценили. Зема нас учил на занятиях по рукопашному бою и воскресных соревнованиях по боксу.
Полушаг в полуприсяде влево, и встречный в лицо. Хороший удар! Снизу вверх, в нижнюю челюсть! Звук затылка, когда он бьется о бетонную стену — неприятный звук!
Морда в крови, мотает головой, нокаут, но еще на ногах, опирается левой рукой о стену, правой, вроде как, обороняется или просит не нападать.
Ан, нет! Оттолкнувшись от стены рукой, хочет провести «вертушку». С ноги зарядить Андрею в голову. Благо, что разница в росте позволяет это сделать.
Но наш Кирилл готов к этому. Можно было сделать шаг назад, пусть воздух молотит, силы тратит. Андрей злой! Он делает блок, ногу дергает вверх и делает подсечку под вторую ногу противника. Тот с грохотом падает. Такая у него планида, нет возможности сгруппироваться. Андрей со всей дури бьет лежащего под дых. Тот пополам сгибается.
— Эй, Андрюха, не убей. Ты же в сапогах! — Сехин покачал головой.
— Нормально. Пусть хоть на чуть-чуть почувствует, каково мне было, когда они вчетвером меня лежащего без сознания пиздили! Пидарасы!
Андрей, не стесняясь, бил лежащего со всей дури.
— Помогите! Убивают! Помогите! — орал тот.
Он уже не предпринимал попыток встать. Просто орал.
— Чего орешь, сука?! Кто же тебя убивает-то? Это вы меня убивали, что без сознания, сняли часы и туфли. Я только из школы выпустился, а вы девчонку хотели изнасиловать, не получилось, так меня чуть не убили! А сами в армию, мол, она скроет. А вот хуй вам по всей морде! Не скроет! Я сам в армии! На! Получи! Уебище лесное! Ты и в армии не должен служить. У дедов, небось, «шестерил», а сейчас молодых чмыришь, воин писькин! На!
Тот уже перестал орать, затих.
— Андрей, хватит. Чмо — хлипкое, помрет еще.
— Кончай, Кирилл. Хватит. Он все понял.
Гурыч и Сехин оттащили еще горячего Кирилловича.
— Хватит. Слышишь. Хватит! Все!
— А ты, чмо паскудное, — я ткнул его носком сапога. — Вякнешь слово — со мной будешь иметь дело. У меня сапоги сорок пятого размера. Ребра сразу в труху. Но я буду бить в пах. Потому что таким даунам как ты, размножаться не надо. Понял?
— Угу, — тот лежал, прикрывая голову.
По пути открыли камеру, где сидел второй «залетчик». Он все слышал, но не видел.
Тот забился в угол, поджав ноги к подбородку, закрыл голову руками.
— Эй! Пассажир! Ты что-нибудь слышал?
Не отнимая рук от головы, тот лишь замотал головой.
— Кому-нибудь слово — получишь в двойном размере. Потому что не видел, а только слышал. Это была репетиция радиоспектакля. Понял?
Тот согласно закивал головой.
Андрей умылся, набрал полведра воды и отнес своему сопернику. Подождал, когда он умоется, Гурыч, на всякий случай, был рядом. Кто знает, что у этих горячих парней на уме.
Караул продолжался. Смена караулов. Баров подкидывал вводные:
— Стоишь на посту, а на тебя бежит мужик с веслом!
— Каким веслом?
— Бетонным, спер в парке у скульптуры «Девушка с веслом». Некоторые находят очень сексуальной скульптуру. Правда, не уточняют, девушку или весло. Так, вот. Ты стоишь на посту, а на тебя несется мужик с веслом. Твои действия?
С капитаном Баровым никогда не скучно. Даже когда он ругает, то и проникаешься, и стыдно, и весело. Баров — есть Баров!
И вот прибегает дневальный из роты. Такого, в принципе, быть не может! Но жизнь и служба не всегда укладываются в прокрустово ложе Устава.
— Товарищ капитан! Со второго КПП звонили, там четыре типа возле вашей машины крутятся!
— Караул! В ружье!!!
Две смены построились.
— Товарищи курсанты! Слушай боевую задачу! Группа местных пидарасов пытаются уничтожить мое личное имущество! Мою машину! Приказываю! Бодрствующая смена! Через дырку в заборе между вторым и третьим КПП! Отдыхающая смена — через второе КПП. С собой взять радиостанции. По моей команде «В атаку!» взять в плен негодяев! Оружие применять только в крайнем случае. Штыком тоже колоть только в жопу, и то неглубоко! Хватит приклада и рожка! Вопросы?
— Никак нет!
— Вперед, мальчики! Вперед! Только не убивать местное население! Мелкие травмы не в счет!
И мы пошли! Шестнадцать вооруженных курсантов — это сила! На посту возле караульного помещения оставили Правдюкова. Под страхом смертной казни ему строго-настрого приказано никого в караульное помещение не пускать, посылая всех на хуй! Он проникся и, придав своему лицу звериный оскал, остался в одиночку оборонять вверенное здание.
Про дырку в заборе знали курсанты, это была одна из троп Хошимина, но откуда знал Баров? Баров знает все! На то он и Баров!
По Р-158 мы доложили, что на исходной. Через минуту послышалось «В атаку!»
И мы выскочили на почти не освещенную улицу Федоровского. В нашу сторону бежала группа неизвестных. Которых мы тут же встретили… Встречным боем. Их четверо, нас — восемь. Мы — молодые, сильные, с оружием. Двое попали под приклады ближайших курсантов, двое попытались уклониться от нас, но парни, что бежали сзади свалили их с ног…
Били? Еще как! Ногами! Прикладами! Связали ремнями брючными, притащили в караульное помещение. Доложили дежурному по училищу, тот прибежал выпучив глаза. То что грабили машины — известно всем. Но чтобы поймали! Чудо!
Вызвали ментов. Те приехали. Задержанные урки бросились к ним, как к родным.
Менты, выслушав нас, покачали головами.
— Не получится. Отпускайте их. Вот если бы они что-нибудь скрутили, а мы их поймали, то тогда еще был бы состав!
— Так вот же!
Вывалили на стол набор инструментов, что отобрали у преступников. Два вантуза, чтобы выдергивать лобовое стекло. Всякие отмычки, кусачки. Ключи. Несколько домкратов.
— Ну, и что?
Милиционеры качали головой. Обычный набор сантехника, слесаря.
— Ладно, — Баров прямо в караульном помещении сплюнул под ноги. — Вы, товарищи милиционеры, свободны. А потом еще удивляетесь, отчего вас так народ-то не любит. Езжайте, а мы с этими… — он выразительно посмотрел на преступников. — Поговорим. Ночь длинная. Смена у нас только в девятнадцать ноль ноль.
— Пиздец вам! — кто-то полушепотом, но внятно произнес.
— Шваброй изнасилую, — тоже кто-то тихо добавил.
— Лучше штык-ножом.
— По яйцам.
— Ладно.
Милиционеры направились к выходу.
— Э-э-э! Стойте! — один из задержанных, которому досталось больше всех, самый здоровый, да и наколок у него больше всего.
— Чего тебе?
