Роман Грачев - Молчи и танцуй
– А жить тебе хочется? Извини меня, Глеб, но ты рассуждаешь как нищий студент, у которого забеременела подружка, а он сидит и размышляет, идти ему разгружать вагоны или не идти, испортит он свои нежные пальчики или не испортит, не пойдет ли это вразрез с его убеждениями. Я бы этого студента просто убил. А ты?
Глеб ухмыльнулся. Выпитая рюмка коньяка уже резвилась в голове.
– Я бы его для начала кастрировал.
– Фашист… А теперь представь себя на его месте. Ты позаботишься о подружке или пошлешь ее к мяснику на аборт? Я не поэт, так что скажу прозой: иногда лучше рисковать забеременеть, чем не трахаться совсем.
Кирилл, за любым столом и в любое время года по умолчанию являвшийся тамадой, быстро наполнил освободившиеся бокалы, поднял свой и с пафосом изрек:
– За избавление раба божьего Глеба от сомнений!
Шестопалов опрокинул вторую порцию коньяка одним глотком. Стало еще веселее. Хоть и бывало, что директор радио «Пилот» просыпался после какого-нибудь праздника в чужой квартире со всеми признаками алкогольной амнезии, пьяницей себя он не считал. Будучи студентом, он закладывал за воротник куда больше. Но как все-таки хорошо посидеть в ресторане с приятелем, у которого когда-то стрелял пачку «Родопи» до стипендии!
– Я гляжу, – сказал Кирилл, орудуя вилкой, – Глебыч приходит в себя.
– Почти, – согласился тот. – Вчера я пересадил с утра на вечер одного своего балбеса, и вот если Дашка Парамонова справится с утренним вещанием, я буду счастлив, как корова «милки вэй».
– Молодец. Семена давно пора гнать, у нас не социальный приют.
Кирилл прикончил пиво и взглядом поискал официанта. Его неугомонная натура требовала продолжения банкета.
Горячее принесли через двадцать минут. К тому моменту коньяк в графине подошел к концу, а в голове у Глеба лохматые белые зайчики играли в настольный теннис.
– Закусывай, – велела Наталья, когда перед ним поставили тарелку с шашлыком. – Закусывай, а то окочуришься раньше времени.
– Да-да, – подтвердил Киря, – закуси, а потом потрясем животиками.
С горячими закусками управились быстрее, чем с салатами. Вторую порцию спиртного пока заказывать не стали. Кирилл вышел из-за стола, снял свой пиджак «от Версаче» и сделал приглашающий жест.
– Натусь, пойдем потанцуем.
– Спасибо, пока не хочется. Возьми лучше моего, а я на вас погляжу отсюда.
Приятели вышли на середину танцплощадки. Молодежь, оттягивавшаяся под что-то современное, недовольно расступилась. Тучная фигура тридцатишестилетнего Кирилла Обухова и высокий и худой, как телеграфный столб, Глеб Шестопалов выглядели среди подростков довольно комично.
– Пам-парам-парам, – орал Кирилл, – сейчас будет моя музыка.
– Ты уверен, что тебе этого хочется? – напрягая связки, прокричал Глеб.
– На все сто.
Кирилл щелкнул пальцами (или махнул кому-то рукой – Глеб толком не понял, потому что белые лохматые зайчики в его голове уже выходили на матч-пойнт) и игравшая песня плавно затихла. Молодежь не успела даже выразить свое негодование, как музыка заиграла вновь, только теперь уже совершенно другая.
«Ах ты, какая прелесть!» – успел подумать Глеб.
Из колонок ударили барабаны, и визг электрической гитары накрыл танцплощадку, как вой снарядов бомбардировщика.
– Погнали! – заорал Кирилл.
Он начал дрыгать ногами и вскидывать свои мясистые руки в разные стороны. Глеб последовал его примеру. Они танцевали под «Криденс».
– Это же просто праздник какой-то! – кричал Шестопалов. – Боже, сколько лет я этого не делал. Когда ты успел договориться?
– Вчера. Надо знать, кому наливать.
Приунывшая молодежь расступилась окончательно, и теперь в распоряжении двух «старичков» оказалась почти вся площадка.
– А-а-а, бляха медная!!!
Кирилл летал от одного края к другому, и пузо его колыхалось, как холодец. Глеб пересекал квадрат по другой траектории. Завсегдатаи клуба в одно мгновение превратились в зрителей и, право, посмотреть было на что. Мужчины резвились, словно обезумившие от восторга дети в городском фонтане, энергия била через край…
«В этом ты весь! – говорила молоденькая Наташа Шестопалова своему мужу. – Твои усилители, раздолбанные гитары, пластинки старые. Куда это все девать теперь? Что за блажь, не понимаю?».
Вряд ли она до конца понимала и сейчас, но, по крайней мере, старалась помалкивать. Она сидела за столиком, пила вино и смотрела на «пляшущих человечков» с умиротворением.
– Я сейчас вырублюсь! – взвизгнул Глеб, пролетая мимо приятеля. Его действительно уже немного заносило в сторону. Кирилл тоже выдыхался, и это было заметно по ручьям пота, блестевшим на его шее, и по промокшей рубашке.
– Врагу не сдается наш гордый варяг! – пропел Обухов, но его в таком грохоте, разумеется, никто не услышал.
Вторую половину короткого танца приятели дефилировали в центре площадки, толкая друг друга локтями. Когда в воздухе повис последний звенящий аккорд, оба в едином порыве торжествующе вскинули руки.
– Да!!!
Раздались аплодисменты, кто-то два раза крикнул «браво». Глеб и Кирилл театрально раскланялись и вернулись на свои места.
– Вы это заранее отрепетировали? – спросила Наталья, подавая Кириллу платок.
– Да, лет пятнадцать назад, в общаге. Кстати, как мы смотрелись?
– Как два пьяных орангутанга в песочнице.
– Глеб, не расслабляйся, – сказал толстяк.
– Что? Еще плясать будем? Ты хочешь, чтобы я сдох?
– Нет, теперь мы будем слушать. Программа начинается.
Действительно, прожекторы над танцплощадкой погасли, сцена осветилась приятным голубоватым сиянием. В тишине раздалось шипение дымовых установок, густые клубы белесого дыма поползли со сцены в зал. Минута была более чем торжественная.
– Это, собственно, то, ради чего я вас сюда притащил, – сказал Кирилл. – Ловите кайф.
Глеб налил себе немного минеральной воды, которую предусмотрительно заказала Наташа, и сделал осторожный глоток.
– Леди и джентльмены! – рявкнул из мощных колонок низкий голос. – Мы рады приветствовать вас в клубе «Черепаха».
Пауза. Пространство заполнил звук, похожий на рокот огромного механизма. Глебу живо представилась сцена из «Титаника»: сотни кочегаров в машинном отделении перекидывают уголь. По спине поползли мурашки – как профессиональный звукорежиссер Глеб обожал такие звуки.
Мужчина с низким голосом заговорил вновь:
– Наслаждайтесь нашей сегодняшней программой и ураганным звуком, обеспеченным компанией «СТК». Мы работаем для вашего удовольствия!
– Спасибо, – пробормотал Кирилл, указательным пальцем подзывая официанта, замершего у стены. Когда тот подошел, Кирилл сделал новый заказ: – Дружище, повтори для моего удовольствия кружечку темного. Да, и коньячку еще принеси. Пожалуйста.
Официант ушел. Таинственный голос заканчивал свою интродукцию:
– Сегодня на сцене – группа «Темная половина»!
Глеб только успел усмехнуться, как вдруг яркий луч света рассек пространство над сценой. Под лучом стоял человек в белой рубашке навыпуск, черных кожаных брюках, в темных очках и с микрофоном в прижатой к бедру руке. Никто не заметил, когда он появился, и его появление было настолько эффектным, что Глеб не смог съязвить.
Впрочем, вместо него это сделал Кирилл:
– Типа Джексон из табакерки.
Василий Стручков не был очень хорошим журналистом. Он все время куда-то опаздывал, где-то терялся, как пуговица в складках рубашки, и вечно задерживался, как скорый поезд из Владивостока, назначал встречи, забывал о них, не являясь в указанный срок, и в общем был практически 90-процентным обалдуем. В телекомпании его терпели, потому что на оставшиеся 10 процентов у Васьки приходились отличные скандальные материалы, подготовка которых не требовала большого ума. Также Василий неплохо справлялся с интервью и небольшими очерками. Но все-таки, по большому счету, журналистом он был никаким.
Вдобавок ко всему он стал частенько прикладываться к бутылке. Коллеги и немногочисленные друзья полагали, что причиной тому стал отказ руководства компании выделить ему эфирное время для собственной передачи. Почти все его однокурсники, попавшие в компанию вместе с ним, уже настряпали кучу авторских программ с различной степенью успеха, а Вася бегал по городу с микрофоном, выискивал какие-то какашки и пытался сделать из них конфеты. Смертная тоска подступила незаметно.
Вчера главный редактор информационной службы вызвал его в свой кабинет и томным голосом сообщил, что генеральный директор телекомпании «Неон-ТВ» Семен Семенович Соколовский, да продлит аллах его годы, готовит масштабное сокращение штатов, и под раздачу первым делом попадут граждане алкоголики и тунеядцы. Не заметив никакого просветления на лице гуманоида Стручкова, редактор сунул ему в руки бумажку с адресом и уже довольно грозно пообещал, что лишит его ушей и ноздрей, если Вася не появится по этому адресу в точно определенное время. «Делать особо ничего не надо, – сказал редактор, – закажи себе минералки, посиди, посмотри, потом расскажешь». Вася запихал бумажку в недра своей куртки и в тот же день надрался так, что наутро его физиономия напоминала помятую и захватанную жирными пальцами хлопчатобумажную салфетку. За весь сегодняшний день ему так и не удалось привести в порядок свой портрет, и более ничего не оставалось, как банально опохмелиться двумя бутылочками пива.
