Александр Лекаренко - Дальний родственник
У Бутто был прямой эфир ночью, но сейчас она сидела в темном кабаке, который так и назывался - “Темный Кабак”: спать было не время. Сюда не проникало ни зги утреннего света, пространство едва освещалось ядовито-зелеными люминесцентными трубками.
- Ты видишь этого гоблина? - Бутто ткнула зеленым ногтем в лежащую на столике газету.
- Ну, вижу, - ответил сидящий напротив бородатый парень в непроницаемо-черных очках.
- Сегодня позвонишь мне на передачу, - сказала Бутто, - и громким, взволнованным голосом попросишь рассказать o нем.Прочитай статью. Не забудь упомянуть о том, что, как тебе известно, - это мой родственник.
Издатель Саломасов был кузнец своего счастья и звенел молотом по наковальне с раннего утра. Он первым уже получил из Нью-Йорка весть, которая сделает известным в своем отечестве пророка, чья морда, смахивающая на один из “орешков” Брюса Уиллиса, со страниц развернутой перед Саломасовым бульварной газеты вскоре прыгнет на обложки глянцевых журналов. Надпись красным гласила: “Известный писатель спасает девушку из объятий пламени и льда!!!” Лысый прохиндей был в одной белой майке, с мазками гари, мужественное лицо повернуто в объектив, на мускулистых руках - девица, белокурый ангел, с трогательно просвечивающими через мокрое платьице грудками. Сообщалось, что писатель извлек это сокровище из загоревшегося автомобиля, упавшего с моста, проломив лед. Кто-то, совершенно случайно, запечатлел событие подвернувшимся под руку мобильником.
“Кто-то пиарит этого типа, что стоит немалых средств”, - подумал Саломасов. Саломасов уже знал про скандальное фото возле украинского посольства и знал, что писатель купил дом Городецкого, после чего у него не могло остаться слишком много денег. Но писатель был донецким, а издатель достаточно хорошо знал экономическую географию, чтобы понимать - от Донецка до Солнцева рукой подать, и леший знает, какие у него могут быть авуары. Саломасов, вообще, все обо всех знал, но у забора дачи в лесу его осведомленность заканчивалась - там начиналась сумеречная зона, там бродили лешие в черном и русалка висела на ветвях - голая, насколько можно было рассмотреть в бинокль, туда захаживал Юра Чернецкий, но из него клещами ничего нельзя было вытянуть, а нанятым детективам обломали зубы о частокол из заостренных бревен.
Но время звенело золотыми подковами по черепам отставших, и завтра будет поздно лезть на стенку - останется только биться об нее головой. При таких темпах писатель вполне мог выйти на финишную прямую сам, плюнув на стонущего на обочине Саломасова. Уже постанывающий, Саломасов не располагал достаточными средствами, чтобы старать золотую жилу в одиночку, и не мог платить такие гонорары, как “Фалькон”. Пойти же на совместный проект с мощными российскими издательствами - значило быть вскоре выкинутым из бизнеса под любым благовидным или неблаговидным предлогом. Таким образом, единственной возможностью сохранить свое посредничество между автором и “Фальконом” или любой другой акулой - было уболтать американцев на совместную раскрутку автора здесь, в Москве. И Саломасов потянулся к компьютеру.
Глава 9. Дальний родственник дает представление в варьете.
- Нет, нет и нет, - сказал родственник. - И не уговаривайте. В молодости я работал в театре оперы и балета, настодоел он мне до чертиков. Там царят особые нравы, двое солистов хора и один заслуженный дирижер постоянно пытались у меня отсоснуть. Я им и тогда не дал.
- Не может быть, - сказала Елена.
- Уверяю вас, - ответил родственник, - вечно юными в этом шоу остались только нравы, времен Людовика XV-го, все остальное устарело на столько же лет. Зачем рейтузы в обтяжку и пачки нараспашку? Затем, что французским аристократам хотелось насладиться всеми деталями искусства из партера, цивилизованно посасывая леденец. Затем эту манеру вместе с французским язычком восприняли и русские аристократы, смотреть на голых баб и мужиков в бане было неинтересно. Сегодня в партере сидят вчерашние мужики и бабы в нарядах с чужого плеча и за свои бабки полагают себя аристократами. А цивилизованный человек идет на порно-шоу и наслаждается там простыми радостями тела, без всяких па-де-де.
- Да что вы мне лекцию читаете!- возмутилась Елена. - Я искусствовед, чтоб вы знали! Никто вам не предлагает смотреть, как груда костей стучит по доскам пуантами. Я настоящее варьете вам хочу показать, венское. Канкан. Ноги. Кружева.
- Панталоны, - вставил родственник.
- Без панталонов я могу вам показать в другом месте, - сказала Елена.
- А можно я возьму с собой экономку? - спросил родственник. - Она никогда не видела канкан.
- А что она вам экономит? - без энтузиазма спросила Елена.
- Обычно она экономит мне на варьете, - ответил родственник. - А Юра будет?
- Юра? - удивилась Елена. - Юра - владелец этого театра. Вы его в любом случае увидите, если еще не насмотрелись.
Через несколько минут перезвонил Юра.
- Я слышал, ты пригласил Елену в варьете? - сказал он. - Так имей в виду, что Павел потащится за ней.
- Пусть вдвоем тащатся, - помедлив, ответил родственник, - я ничего не имею против Павла.
- Ну, тогда лады. Я рад, - сказал Юра.
- А мне можно выступить? - спросил родственник.
- А с чем ты собираешься выступать? - изумился Юра.
- Спою, - ответил родственник, - в молодости я пел в церковном хоре.
- Ты это серьезно? - спросил Юра.
- Абсолютно серьезно, - ответил родственник, - вторым голосом.
Юра помолчал, потом расхохотался.
- А что? “Знаменитый писатель, завернувший к нам на огонек, споет нам шансон из церковной жизни!” Народу может понравиться. Что тебе для этого надо?
- Надежды маленький оркестрик, - ответил родственник, - мандолина, гитара и бас. Любая тройка лабухов, которая сможет мне на слух подыграть. Ну, “до-ре-ми-до-ре-до”, усек?
- Только без мата, - предупредил Юра. - Будет тебе тройка, будет и свисток. Приезжай.
- Я сделаю твой лабаз знаменитым, - сказал родственник.
О, варьете! Если есть на свете что-то, по-настоящему веселое - так это варьете! Цирк сдох, цирк превратился в темницу для унылых зверей и потных гимнастов. Залы, где без ума от собственного остроумия веселят публику профессиональные смехачи, напоминают похороны, где по случайности включили магнитофонную ленту с записью: “ха-ха!”. Только варьете осталось таким как всегда. Там все еще пахнет настоящим шампанским и пудрой с женских плеч - даже если она и осыпалась век тому назад, и если в брызгах музыки там не играет дух короля вальсов - значит, вы просто не туда попали.
Дальний родственник и его белокурая дама попали - туда. Их появление прошло относительно незамеченным, хотя несколько лиц повернулись, привлеченные красотой девушки, в тени которой скромно поблескивала лысина и бриллиантовая розетка в петлице кавалера. Кое-кто отметил, что где-то уже видел лицо над розеткой, но принадлежало ли оно внезапно побородевшему Брюсу Уиллису или кому-то еще, вспомнить затруднился. Затаив дыхание, следил Юра, как пара проследовала к отведенному ей месту, - чуяло сердце Юры.
После канкана, казалось, уже ничто не может расшевелить публику, ни один нормальный человек уже не может шевелиться после канкана, он только вытирает сладостный пот со лба и говорит - “ах!” Юра специально воткнул родственника сразу после блистательных венских девиц, надеясь, что истомленная публика простит, если что не так, и похлопает, если повезет - между бокалом шампанского и семгой.
Но лысый кавалер знал, как подставлять дам - и остался на месте, когда луч света выхватил из темноты их обоих. Дама встала - вспыхнула диадема в волосах.
- Алле! - выкрикнул конферансье, понятия не имея, что говорить дальше. Платье дамы упало к ее ногам.
- Аххх!!! - сказал зал. На ней была узкая полоска серебра - между ног. Груди торчали и покачивались, у левого бедра сияли кошачьи глаза кавалера. Внезапно она оказалась на сцене, в зале тихо хлопнуло, в воздухе пополз голубой дым, она потянула полоску серебра вверх, зал замер. А полоска все тянулась и тянулась, пока не стало видно, что это - змея, в зале раздалось тихое пение. Сердце замерло у Юры в груди, но он кивнул музыкантам. Музыканты переглянулись, виолончелист медленно повел смычком по струне, вытягивая из нее вибрирующую ноту. Вдруг нота лопнула - змея молнией метнулась вверх - и обрушилась вниз серебряным канатом. Лысый продолжал петь. Гитарист осторожно взял пару аккордов, вздохнул барабан. Девушка, совершенно обнаженная, начала крутиться на канате. Круги становились все шире и шире, пока она не исчезла где-то под потолком. Лысый запел громче. Музыканты смолкли, уже не пытаясь нащупать связь с происходящим. В полной тишине подвешенное на канате тело рассекало воздух над головами ошарашенной публики. Слепо метались лучи прожекторов. Раздался виолончельный звон - виолончелист уронил инструмент, что-то хлопнуло, с неба посыпался дождь цветов. Люди брали их в руки, нюхали - это были настоящие алые розы. Вдруг девушка появилась между ними, одетая в свое черное платье. Юра со свистом выпустил воздух из груди. Пока ее еще никто не видел, кроме него. Она пошла через зал, как тень, зачем-то нагибаясь то тут, то там к занятым цветами людям. Вспыхнул свет - она уже стояла рядом с лысым.
