Ирина Левитес - Боричев Ток, 10
Лена любит шутить. Вместо «здравствуй» там или «доброе утро» говорит Нине: «Пунэм, покажи лицо!» И добродушно смеется, прищуривая глаза. Нина сначала не знала, кто эта пунэм. Думала — такая красавица. Потом бабушка Лиза объяснила: «лицо» на идише. И что получилось? «Лицо, покажи лицо!» Никакого смысла. Зато понятно, что Лена Нину любит. Она и Валерку любит, но все-таки выбрала Нину. Дождалась во дворе, когда дети из школы вернулись, и так прямо и сказала:
— Ниночка, хочешь у меня пожить? А Валерик к Оле пойдет. Я уже вещи ваши забрала. Бабушки закрылись. Грипп.
— Ура! — закричал Валерик. — Ура! Хочу к Оле!
— Я тоже… — огорчилась Нина. — А кто за бабушками будет ухаживать? Домой пойду.
— Пунэм, не выдумывай, — вздохнула Лена, скорбно сложив руки под грудью. — Ты что, Веку с Лизой не знаешь? Закрылись — и все.
Это точно. Звонить и стучать в дверь бесполезно. Все равно не откроют. Теперь бабушки будут общаться с внешним миром через фонарь. Спрашивать, как дети себя чувствуют. Не заболели ли тоже, упаси Господи? Или удалось вовремя оградить их от инфекции?
— Ну, пошли! — Лена будто приглашала на цирковое представление. Или в кино.
— Как ты не понимаешь. Я триста раз болела всякими ветрянками и ангинами. И бабушки никуда не сбегали. А ухаживали. Я тоже буду.
— Больным нужен покой. Нечего нервы трепать, — сказала Лена.
— Ага! Нельзя трепать нервы. Нарушается сон и обед, — внес свой вклад Валерик. Он легкомысленно обрадовался небольшому, но все-таки приключению. Пожить у Оли здорово.
— Ладно… — нехотя согласилась Нина, но тут же выпросила льготы: — Чур, я только ночевать буду. А так — у Оли.
— Новости. У людей на голове сидеть.
— Ничего не на голове. Это Валерка на голове. Придется за ним присматривать, — вздохнула Нина.
— Ах ты хитрюга, — засмеялась Лена. — Там видно будет. Пошли.
Интересно, что она там собиралась увидеть? И так понятно, что все вечера Нина проводила у Оли. И менять свои привычки не собиралась.
Продукты и лекарства бабушки заказывали через фонарь. Века надевала марлевую маску с завязочками (неизвестно для чего, ведь окна в фонаре были закрыты) и прислоняла к стеклу тетрадный лист, на котором крупными буквами было написано: «1. МОЛОКО 2. МАСЛО 3. ХАЛА 4. ПИРАМИДОН». Писала Века, у нее почерк понятнее. У бабушки Лизы — медицинский. Получали заказ через дверь. Нина пыталась проникнуть домой, но после звяканья цепочки, лязга засова и копошения ключа дверь приоткрывалась на самую чуточку, в щель высовывалась Векина рука и утаскивала авоську. И дверь сразу закрывалась: лязг-щелк-бряк. Всем до свидания.
Очень печальная история. Но, оказывается, даже в печальных историях могут вдруг появиться радостные моменты. Для равновесия. Чтобы не было так грустно. Причем совершенно неожиданно. Представьте: Алик женится! Кажется. Потому что завтра придет в гости его знакомая девушка. Он так и сказал:
— К нам завтра Света зайдет. Моя сотрудница.
Ага, сотрудница, как же! Сотрудницы просто так по домам не ходят. Всем сразу понятно, какая это сотрудница. Лена разволновалась и давай советоваться с Аликом: что бы такое на ужин приготовить?
— Рыбу фаршированную. С утра на рынок пойду, поищу щуку. А вдруг не найду? Может, на Бессарабку поехать?
— Лена, какая разница? Купи треску.
— Из трески только котлеты… — сомневается Лена. — Слишком просто.
— Я не понимаю, у нас что? Банкет? — начинает сердиться Алик.
— Банкет не банкет, но сотрудница… — морщит лоб Лена. — Ив гастроном зайду. Может, селедку выбросили? Тогда перекручу форшмак.
— Делай что хочешь, — отмахивается Алик.
— Или мясо? Кисло-сладкое… — размышляет Лена. — Но это на любителя. Может, рыбу?
— Нет, это невыносимо! — не выдерживает Алик. — Куплю «Киевский» торт на Крещатике — и все!
— Алик! Как это все? Когда в дом приходит человек — я не понимаю! Что человек подумает? Что мы не в состоянии?
И так продолжается до тех пор, пока Алик, хлопнув себя по лбу, не вспоминает, что у него абсолютно неотложное дело. И сбегает.
Утром Лена уходит в поход за продуктами. С чем она возвращается, неизвестно, но, когда Нина, отпросившись с продленки пораньше, прибегает, в кухне уже все шипит, пыхтит и шкварчит. Ух ты! Лена затеяла прием. Она колдует над плитой. Все четыре конфорки зажжены, а на них подпрыгивают: утятница — раз! чугунок — два! кастрюлища — три! и сковорода — четыре! Лена помешивает, переворачивает, подсыпает, подливает, нюхает, пробует. Очень хочется помогать, но Лена отмахивается:
— Иди, с Аликом стол накрывай.
Алик нервничает. Достает из комода не ту скатерть. Лена сердится и находит ту. Взмах! Белоснежное полотно летит над столом.
— Не делай ветер, — машинально напоминает Лена и убегает к плите.
Алик в задумчивости стоит перед буфетом. Вспоминает, зачем раскрыл дверцы и что ему там нужно. Вот и пригодилась Нина! Она хладнокровно сохраняет спокойствие и тащит на стол тарелки. Парадные: белые с голубовато-серой каймой. Маленькую вниз, а среднюю сверху.
— Лен, а бульон будет? — кричит она в кухню. Вдруг еще глубокие нужны?
— Ох! Надо бульон? Алик, что ты скажешь? Надо было бульон?
— Лена! Какой бульон, я не знаю! Зачем тебе бульон? — пугается Алик.
— А я тебе вот что скажу. Сядь. — Лена выходит из кухни и скорбно смотрит на племянника. Глаза ее наполняются слезами. — Сядь. А фаршированную рыбу она умеет готовить?
— Это принципиально? Лена, я не понимаю, при чем тут рыба? Когда человек просто идет в гости?
Алик снимает очки и яростно протирает стекла, словно собирается выдавить их из оправы. Он так всегда делает, когда сердится.
— Когда девушка не умеет готовить фаршированную рыбу… — разводит руками Лена.
— Ай… — безнадежно машет рукой Алик и убегает. Встречать сотрудницу Свету возле фуникулера. Они так договорились. На шесть часов. Сейчас еще только без пятнадцати пять. Дверь с треском захлопывается, и слышно, как Алик сбегает по деревянной лестнице.
— Мышигас! — сердится Лена. — Нервы! У всех нервы! Что я такого сказала? Спросила, умеет ли сотрудница готовить фиш. И все! Это что — преступление? Когда девушка не умеет готовить фиш… И где его глаза? Ой, уже все подгорело!
Лена бросается в кухню. Грохочет, роняет, звякает, гремит. Ого, сколько наготовила! Кисло-сладкое. Рыбные котлетки. Форшмак. Паштет из куриной печенки. Шейки. Блинчики, фаршированные мясом. Блинчики, фаршированные творогом. Блинчики, фаршированные повидлом. Яйца, фаршированные сами собой. Злополучная фаршированная рыба. И что-то еще. И еще. Нина бегает в комнату, ставит на стол вазочки, салатницы и блюда. Быстрее, а то не успеем! Еще Лене надо снять передник и байковый халат, надеть приличное платье, заколоть спиральки волос. А сережки надевать не надо. Они всегда при ней: оранжевые бусинки с золотой капелькой. Дрожат и покачиваются в ушах.
— Стучат! — испуганно кричит Лена из маленькой комнаты и путается в рукавах тесноватого платья.
Нина открывает дверь. На пороге стоит Валерик. Нашел время!
— Ты чего пришел? Иди отсюда, — прогоняет его Нина.
— Мне нужен пластилин! — Брат спрыгивает с высокого порога в кухню и громко добавляет (для Лены): — И я голодный! Меня там совсем не кормят!
— Глупости какие, — морщится Нина. — Мой руки и садись. Сейчас борщ налью.
— Не! Борщ я уже ел. Только что. И котлеты.
— Вот поросенок! — возмущается Нина, но вовремя спохватывается. Криком от младшего брата ничего не добьешься. Надо по-хорошему. Тем более что времени мало. Вот-вот Алик с сотрудницей Светой появятся.
— Валерочка, ну иди уже к Оле. А я тебе потом пластилин принесу.
— Не-а!
— Ну Валерочка, ну миленький, ну хорошенький. Уходи.
— Не-а!
— А хочешь, я тебе страшную тайну открою?
Валерик оживляется. Тайны он уважает. Когда их не хватает, придумывает сам. Его огромные глаза делаются еще больше, и он восторженно смотрит на сестру.
— Только никому не говори, понял? — Нина шепчет брату на ухо: — К нам в гости идет невеста.
— А лепить она умеет? Из пластилина?
— Пока не знаю. Ее никто не видел. Только не забудь, что это тайна. Наш Алик женится.
Валерик, потрясенный тем, что ему доверили страшную взрослую тайну, на цыпочках уходит, тихонько притворяя за собой дверь. Опасается, что тайна может выскочить и убежать. Но потом до него доходит. Тайна растет, разбухает и вырывается наружу. Валерик кубарем скатывается во двор и, набрав побольше воздуха, истошно вопит:
— Наш Алька женится!
С крыши беседки срываются голуби и суматошно хлопают крыльями.
Вздрагивает старый дом, распахивает удивленные окна, из них выглядывают толстая Бася, Мира Наумовна, дедушка Сема и даже бабушки Лиза и Века.