Григорий Свирский - Ряженые. Сказание о вождях
— … Отца бомба с «Юнкерса» достала под Москвой. Откопали полуживым. Туполев отыскал его уже в госпитале.
Я схватил свою пулю у Кандагара… Случайно «духи» не прирезали, как порося. Окликал кто-то: «Шурави, вИходи! Шурави, вИходи!» Притаился, едва не истек кровью… Когда свои отбили, погрузили в вертолет, рот был полон земли, говорить не мог…
И мои дети тем же путем? Это какой-то ужас! Чтоб снова рот в земле… Так оно и идет: «Когда страна быть прикажет героем…» Сколько крови прольет, горя накличет шамировская дудка? И моих пискунов — ему… На закланье?! С ума сойти!.. Их, малюток, спросили?.. Игорька, Авраама, Ахаву беляночку? Глупый вопрос. Детишки еще будут играть в песочек, ходить в первый класс, на что-то надеяться, мечтать, любить, а Крысолов уже сейчас планирует вымести из детских голов все мечты, как горячим хамсином. Его люди подсчитывают процент «геройских потерь…» Сами отвоевали в пяти войнах, половина увечные, калеки, а уж планируют шестую-десятую. Никогда, нигде не предупреждают детишек. Подойдет год призыва, и под ружье.
Все-все здесь, как в России… Мать говорила, от их класса остались в живых три человека… А резня до войны?! Отцовская «шарашка»… А «гром победы раздавайся»… вплоть до Кореи и Африки. Где не разбросало русские кости?.. Россию от державного психоза вряд ли излечишь. Но — Эрец Исраэль?! Зачем это ему? Времена изменились. Кто полезет на атомный Израиль? Себе дороже. Так почему жизнь детишек не сделать в политике основой? Стратегией страны?.. Вроде бы, с холмами разобрались. Достаточно… Отчего, скажем, не возвести вокруг Эрец Исраэль «поющий забор», как на советских границах? Сплошной, высотой в четыре метра… Там он немыслимой длины, в десять тысяч километров, все на свете опутано… Ограда была со смыслом, вывороченным на изнанку, как и все в Союзе. Чтоб свои граждане не убегали. Со сколькими дурачками, мечтавшими перескочить «поющий забор» и уйти «на свободу», сидел в Мордовии?
Израиль — страна крошечная. Электроника во благо. Почему до сих пор, скажем, на границе с Иорданией низенький почти «коровий забор»? Другого, говорят, и не было. Полагаются на минные поля, что ли?.. Египетская граница, говорят, вообще не охраняется… Пока гром не грянет, мужик… Заменить на современного стража, и — жить по человечески, без страха за детей? Тут явно что-то не додумано…
Рав Бенджамин с его идеей почти согласился, лишь заметил, улыбнувшись:
— Не додумано, это совершенно точно. Вы забыли, Юра, про «дежурного сумасшедшего…»
— Какого еще сумасшедшего?
— Дежурного… — Взгляд «Бешеного янки» потеплел: он любил студентов ешивы, фонтанирующих идеями, пусть даже сумасбродными. Ради них и согласился возглавить в Иерусалиме ешиву, оставляющую мало времени для любимой семитологии. Объяснил Юре с обычной своей академической обстоятельностью:
— Во времена разделенного Иерусалима с иорданской стороны по евреям постреливали снайперы. Грубо нарушая тем самым соглашение о замирении с королем Иордании Абдуллой. И каждый раз на протест израильтян королевские полковники отвечали, что у них никто не стрелял.
— … Это какой-то сумасшедший!
С тех пор огонь иорданского легиона неизменно вызывал у евреев нервную веселость: — «Опять дежурный сумасшедший!»
Рав Бенджамин бросил взгляд на заходившие вдруг широкие славянские скулы изобретателя, расстроенного тем, что его идея восторга не вызвала, завершил добрее, мягче: — Понимаете, Джордж, в чем дело? Сейчас очередные сумасшедшие бьют издалека. Из Ливана. Дотягиваются лишь до северных городов. До несчастной Кирьят-Шмона. После осуществления вашего смелого прожекта они будут подкатывать свои «катюши» прямо к забору имени Джорджа Аксельрода. Одаривать нас ракетой и тут же исчезать, благо все «катюши» на грузовиках. Израиль отсюда весь, как на ладони. Под огнем окажутся и Тель-Авив и Эйлат… А Арафат или еще кто-то будут разводить руками: «Клянемся Магометом, это не мы! Это какой-то сумасшедший…»
У Юры аж кончики пальцев похолодели.
— Ничего себе идейку я придумал…
Рав Бенджамин скосил глаз на Джорджа, который виновато кривил свои толстущие губы, и продолжил дружелюбно:
— Однако в вашей идее, Джордж, есть и разумное зерно. Но только в том случае, если господа арафаты га-ран-тируют, что дежурных сумасшедших выведут, как тараканов. Это, строго говоря, в их силах, если, конечно, арабы не захотят обвести наших зайчишек от социализма вокруг пальца. Служба Арафата брутальна, с родными арабами не церемонится: правами человека явно озабочена не больше наших бен-гурионов… — И завершил, улыбаясь: — Так что если вы убедите Арафата, за вами будущее, Джордж. Ваши детишки счастливых дней дождутся…
В «Ем Ха-зикорон» — День Поминовения — Юра увидел на иерусалимском кладбище бородача Арье-Льва, рыдавшего на могиле сына — солдата. Острое чувство жалости к заботливому доброму Арье-Льву: «Там не добили старика, так тут доканали…» крайне обострило беспокойство Юры за судьбу собственных детей. «Как уберечь их от Крысоловов?» — с этой мыслью весь «Ем Хазикорон» и провел.
К обеду бабушка опять привела детишек, оставленных ей для присмотра. Бедлам начался такой, что у Юры разболелась голова, он поднялся на плоскую крышу дома, проветриться. Вслед за ним выскочила и Марийка со спящей Ахавой на руках. Проокала: — ВО мука — то! Разбудят… — Они уселись на каменной ступеньке чердачной лестницы, и Юра, чтоб как-то развлечь взгрустнувшую Марийку, достал лист бумаги с планом будущего дома, о котором у них уж столько говорено — переговорено…
И недели не прошло, Юра услыхал от «Бешеного янки» странную новость. Все деньги, которые будущие репатрианты последних лет отдавали в Москве компании «Израсов», рекомендованной для пересылки израильским посольством, перестали поступать. Не исключено, их украли…
Только услышал об этом, звонок от Марийки. Продиктовала мужу списочек. Что купить в центре Иерусалима, в «Машбире», что в лавчонках на улице Яффо, поскольку дома, в Старом городе, все дороже в полтора раза. Марийкин списочек не уместился и на тетрадной странице. Язык у Юры не повернулся рассказать о страшноватой новости. Весь день прошел «на нерве»: говорить или не говорить об этом Марийке и ее родне?. Господи, если, в самом деле, украли, что они подумают об Израиле?! Государство воров?!
Винил он одного себя. Во всем. Марийка звонила из Москвы, сказала, они хотят продать квартиры, свою и мамину, интересовалась: «Можно ли иметь дело с фирмой «Израсов»? Ее рекомендуют в израильском посольстве…» Юра, тюремный сиделец, ни кабланам, ни посольским мюнхгаузенам на слово не доверял, тут же побывал в министерстве иностранных дел, в отделе, ведающем русскими делами, спросил напрямик: «Израсов», что это? Все израильские газеты вопят о русской мафии, не оттуда ль люди?»
Там улыбнулись, мол, все «кол беседер» (в порядке). И даже объяснили доверительно: «Мафии переводят из России миллиарды, а простому человеку больше двухсот долларов вывезти из страны не дают. Фирма «Израсов» негласная практика спасения денег олим…» Юра не успокоился, записался на прием к юридическому советнику правительства, тот подтвердил деловито, что «Израсов» — это многолетняя практика. Работает, как часы…
«О-о, эти израильские часы-часики!..»
И года не прошло — снова нужно обивать пороги гордецов с трясущимися руками. «Обрыдли! А что поделаешь?!» Помчался в «русское подворье», где размещалась полиция, узнать, где находятся их власти? «Мне нужно записаться на прием к министру полиции!». Дежурный офицер спросил обеспокоенною, зачем русскому министр полиции?.. Узнав, почесал свой стриженый армейский затылок, сказал, такое дело к расследованию вряд ли примут: «Это же не уголовщина. Обычный израильский балаган, не туда заслали деньги…»
Удалось попасть, правда, с трудом, накричался вдосталь, и к министру полиции. Тот был информирован вполне. Объяснил тихим домашним голосом: «Нечего, дорогой, искать в этой истории криминал. Русские хотели сделать свой бизнес. У них не вышло — кто им виноват?»
— Простите, — вскричал Юра, — фирма «Израсов» была рекомендована посольством.
Министр долго молчал, наконец, заключил сухим официальным тоном, что полиция принять это дело к расследованию не имеет права.
— Не может быть! — вырвалось у Юры. — Вы сами понимаете, что это прямое сообщничество. Кто вам мог запретить? Правительство?!
Скулы министра напряглись, он добавил неохотно:
— … Запрещено распоряжением юридического советника Михаэля Бен Яира.
Тут только Юра окончательно поверил — украли…
— Господин министр, имеете ли вы право замолчать уголовное преступление, если оно — по вашим данным — совершено? По крайней мере, не объявить о начале расследования?
— Объявим… когда посчитаем нужным… Да, может быть, в интересах следствия и не сразу… — Поднял на настырного, задержавшегося в кабинете просителя взгляд, полный досады и раздражения.
