Райнхарт Юнге - Экскурсия выпускного класса

– РАФ? А что это такое?

Беатрикс, сидевшая позади Карстена, заинтересованно вытянула шею. Натренированным жестом откинув со лба прядь своих рыжих волос, она подмигнула Карстену.

– «Роте-Армее-Фракцион»,[3] вот что, сонная ты корова, – грубо ответил толстяк. – Террористы. Они обычно убивают консервативных политиков.

– А откуда ты это все так хорошо знаешь? – ядовито спросила Биргит, соседка Беа.

– Бог мой, бабы полезли в политику! Да это может вычислить на пальцах любой хоть немного соображающий человек…

Он сжал правую ладонь в кулак и принялся отгибать пальцы один за другим, начав с большого:

– Во-первых, кто вообще за терроризм? Красные. Во-вторых, чего они хотят? Разрушить наше государство. В-третьих, кого они убили? Пограничников, которые охраняют государство. В-четвертых, э-э-э, в-четвертых…

– Вот видишь, – обрадовалась Биргит, – больше тебе ничего не приходит в голову. Беа, у него тоже не густо в котелке!

Рыжая нервно покусывала губу. С одной стороны она обиделась за «сонную корову», с другой стороны, Карстен был вовсе не таким уж толстым. И вилла, которую недавно отгрохал его отец в излучине на крутом берегу Рура, была вовсе не так уж плоха.

В конце концов она решила никак не реагировать. Не удостоив наследника ни единым взглядом, она нахлобучила наушники своего кассетника и врубила последний диск Шейкина Стивенса на полную мощь.

У Ренаты чесался язык – ей очень хотелось включиться в шумный спор. Но Вейен велеречиво убедил ее, когда они тронулись, остаться рядом с ним на переднем сиденье. С тех пор он, не переставая, хвастался перед нею масляным своим голосом, вспоминая достойные упоминания грехи давней молодости.

Несколько раз ей уже пришлось отодвинуться на несколько миллиметров, ибо роскошный Траугот все чаще, словно по рассеянности, задевал своей ногой колено Ренаты. В конце концов она укуталась в туман сигаретного дыма, который сразу заставил ее чрезмерно общительного соседа вновь отодвинуться на приличное расстояние.

– Хайдельберг, – вздыхал он теперь, подытоживая годы ученья, – вообще говоря, он слишком прекрасен, чтобы просиживать за книгами дни и ночи напролет. Летом так и хочется провести день на берегу Неккара, наслаждаясь оттуда божественным видом Шлосберга…

– Ну не думаю, – прервала его практикантка, – это, по-моему, очень трудно. К тому же нездорово.

Траугот взглянул на нее в недоумении.

– Вполне логично, господин Вейен. Во-первых, у вас затекает шея, поскольку приходится все время смотреть вверх. А во-вторых, Шлосберг расположен на южном берегу Неккара. Вам приходится вое время смотреть против солнца. Опасно для сетчатки глаз, дорогой коллега!

13

Они прилетели в Ахен без двадцати девять. Вертолет приземлился на одном из перекрытых участков шоссе, почти точно посередине между двумя вытянутыми в длину зонами контроля. Севернее бельгийцы проверяли весь движущийся к ним транспорт. Южнее таможенный и пограничный контроль въезжающих в ФРГ машин осуществляли немцы.

Втянув головы, Пуш и его сопровождающие поспешно удалились из-под не остановившегося еще винта. Они перелезли через ближайший барьер и теперь продирались сквозь густой, покрытый свинцовой пылью кустарник к северной оконечности федеральной контрольной полосы. Оттуда открывался широкий обзор места происшествия.

Пока Пуш внимательно осматривался, Локамп целеустремленно направился к белому зданию, украшенному голубыми полосами. В его задачу входило освободить помещение для чрезвычайной комиссии и наладить надежно защищенную от подслушивания временную связь с Бонном и Висбаденом.

Самое большее через полтора часа ожидалось прибытие основных сил комиссии. Первыми в силу более короткого расстояния должны были явиться специалисты по розыску из боннской группы безопасности, за ними подтянутся техники из Висбадена.

Пуш с удовлетворением отметил, что весь район происшествия уже оцеплен. Легковые машины пропускались через пункт контроля грузовиков.

Восточнее административного здания, отделенные зеленым газоном, помещались ресторан самообслуживания и пункт обмена валюты. За красно-белой сеткой временного ограждения толпилось уже около двухсот зевак, теснимых цепью пограничников. Дай им волю, и они наверняка заполонили бы место происшествия, утащили бы на память пулевые осколки и гильзы, уничтожили бы следы.

Возле главного здания, на расстоянии примерно десяти метров от места происшествия, выстроилось несколько человек в военной и гражданской одежде. Пуш, не торопясь, направился к ним, и тут вспыхнули блицы: двое фоторепортеров, несмотря на все заграждения, умудрились-таки проникнуть на территорию. Фотографии с места происшествия должны были принести им кучу денег.

Высокий широкоплечий человек, на вид явно за пятьдесят, подошел к Пушу. Густые, но уже поседевшие волосы были тщательно расчесаны на пробор. Протягивая Пушу руку с тщательно отполированными ногтями, он улыбнулся, обнажив даже золотые коронки – вновь вспыхнули электронные вспышки.

Как навозные мухи, подумал Пуш.

– Директор уголовной полиции Йост. Доброе утро, уважаемый коллега.

Пуш небрежно пожал ему руку, представился и предложил побеседовать с глазу на глаз. По его мнению, вокруг толпилось слишком много людей.

Они уселись в караульном помещении.

И прежде чем Йост успел заговорить о погоде и любимой футбольной команде, Пуш высказал ему свои пожелания. Слово «пожелание» на данном уровне было лишь вежливым вариантом слова «приказ».

– Во-первых, мне нужен тот, кто первым начал здесь расследование. Во-вторых, трое ваших людей, хорошо ориентирующихся на местности, в помощь тем, кто будет вести розыск и преследование преступников. В-третьих, я прошу, начиная с настоящего момента, все ваши мероприятия обсуждать со мной или с моим начальником штаба. В-четвертых, уберите этих стервятников из прессы!

Лицо Йоста страдальчески скривилось. Наверняка сам пустил сюда этих фотоидиотов, подумал Пуш. Вслух он сказал:

– Мне не нужна шумиха вокруг, мне нужен результат.

В расстроенных чувствах Йост удалился. Через несколько секунд в дверях появился человек в штатском.

– Старший комиссар полиции Новицкий. Разрешите доложить…

– Выкладывайте!

Новицкий в самом деле оказался в Лихтенбуше раньше, чем люди из девятой специальной группы пограничной охраны. Это ои оцепил место происшествия, составил список свидетелей и подготовил первую, пока очень предварительную версию происшедшего, которую и изложил теперь сжато и вразумительно.

– Следы? – спросил Пуш.

– Ничего существенного. Только незначительные осколки. Зато два крупных кусочка плотной ткани уже в пути, с курьером.

– Куда?

– В Висбаден. Здесь, в Ахене, мы мало что из них выжмем.

Советник кивнул.

– Хорошая скорость. А раненые? Ахенский комиссар развел руками:

– Получивший ранение в живот на операционном столе. Дело его дрянь. Другой прооперирован, но пока под наркозом. Сотрудник с магнитофоном дежурит возле постели.

– Пули извлекли?

Новицкий выразил сожаление:

– Все сквозные. Но как только извлекут пулю из живота, мы немедленно отправим ее в федеральное криминальное ведомство. Курьер ждет.

– Отлично! – Большего Пуш и не мог ожидать. – короткий осмотр места – хотите со мной?

– Естественно, господин советник.

Пуш улыбнулся:

– Советника можно опустить. Мы не такие уж формалисты.

Перед зданием осталось теперь лишь трое сотрудников полиции из Ахена, которых Пуш никогда прежде не видел. Они нумеровали оставшиеся не отмеченными следы на асфальте и были полностью поглощены своим делом. Внутри и вокруг поврежденной будки лежало множество пуль, смешавшихся с кусочками разбитого стекла.

– Что-нибудь интересное?

– Ну стоит подождать данных лабораторного анализа. Но готов голову дать на отсечение, стреляли из оружия бундесвера. Смотрите.

Он внимательно огляделся, потом поднял один из кусочков, извлек из кармана лупу.

– Взгляните сами. Это скорее всего следы от обоймы. Как хотите, а я ставлю на добрый старый бундесверовский автомат типа «УЗИ», в справочниках он указывается как «Пистолет-пулемет-2».

Пуш внимательно поглядел на коллегу. Ему скорее всего за пятьдесят, наверное, лет десять уже он занимается разными видами оружия. У них было много таких экспертов в федеральном ведомстве. Рассматривая под лупой хорошо сохранившуюся девятимиллиметровую гильзу, они могли нередко ограничить круг предполагаемых видов оружия до десятка, даже до пяти. А ведь в настоящее время в стране в легальной и нелегальной продаже имелось около тысячи шестисот типов оружия одного только этого калибра…

– Что делают мальчики из девятой группы погранохраны? – спросил Пуш Новицкого.