Александр Андрианов - Почему умирают гении
— «Когда красивая душа с тоски вдруг режет себе вены», — шепотом повторила Багира. — Ты удивляешь меня все больше, хотя мне казалось, что я давно уже разучилась удивляться…
Они еще долго болтали, читали друг другу стихи, целовались и обнимались на холодном полу, который в этот самый момент казался им нежнее пуховых перин…Августин парил в облаках и очень не хотел идти в душную квартиру, выслушивать нарекания жены, заниматься формальными поисками никому не нужной подработки. Не хотелось выходить на улицу и видеть слуг с опущенными головами, мчащихся продавать свои жалкие умения за жалкие гроши. Вот бы остаться в клубе навсегда — читать свои стихи и слушать другие, писать здесь роман, а потом предаваться празднествам и веселью. Что еще нужно для счастья? Что еще нужно для того, чтобы чувствовать себя полноценным человеком, радоваться жизни и наслаждаться ею? Как некоторые могут находить призвание в деньгах и карьере, ведь все это такая жалкая мелочевка, недостойная трясина для по–настоящему творческих и одухотворенных натур, которые останутся в веках и будут радовать своими произведениями не одно поколение, в отличие от пустоделов и пустобрехов, чей удел забвение…
Глава 5
Обычно рабочие дни Андрея представляли собой сущую рутину. Так было и сегодня, за тем исключением, что на календаре стояла особая дата — 14 июня — день рождения Волкова. Андрей уселся за компьютер и принялся строчить нудный текст, который от него потребовало начальство, утешая себя спасительной мыслью, что разделавшись с ерундой, он сможет взяться за роман, благо свободного времени на работе всегда имелось в избытке. Это было самое главное и, пожалуй, единственное достоинство конторы, где трудился Волков, но большего ему и не требовалось. После выхода книги и неминуемой славы, заполучить его к себе захотят самые крутые корпорации, так к чему торопить события и искать иные варианты трудоустройства? Андрея совершенно не вдохновляла мысль о том, что его будут выбирать из других кандидатов — он хотел выбирать сам.
Комната постепенно наполнялась людьми, которые сегодня почему–то были при параде, некоторые держали в руках цветы. А затем, словно по взмаху волшебной палочки, они покинули помещение и с диким гвалтом побежали куда–то по коридору. Андрея эта суета совершенно не интересовала — он был занят своим делом и на заботы остальных ему было в общем–то наплевать — лишь бы не мешались. Вдруг в комнату влетел опоздавший сотрудник и, увидев, что никого кроме Волкова нет, заметно огорчился.
— Андрюха, а что все уже ушли?
— Ну да, куда–то упорхнули.
— А чего ж ты с ними не пошел? Сегодня ведь у генерального день рождение.
— Мне дела нет до этой ерунды, а коль полизоблюдить ты задумал, беги по коридору за толпой — их гогот ты услышишь непременно.
— Ой, Андрюха, а ведь у тебя тоже сегодня день рождение. Ну и дела! Да, не повезло тебе в один день с нашим боссом родиться.
— Еще не ясно кому не повезло, ну что же ты стоишь — вперед и с песней. А то ведь не узрит наш босс в толпе гостей — в момент лишишься тепленького места.
— Ой, правда. Ну ладно, я побежал. Поздравляю!
«Опять меня сравнивают с каким–то боссом. Да чего он босс? Жалкого интернет ресурса, который дышит на ладан? Кто он по сравнению со мной? Это даже не пыль под ногами — много меньше — жалкая молекула, амебочка. Идите, поздравляйте своего начальничка, кланяйтесь в ножки, лебезите и сюсюкайтесь, помойные отродья. А после издания книги так же будете бегать и за мной»!
Оставив текст с недописанной статьей до лучших времен, Андрей принялся бездумно заходить на различные интернет странички и просматривать новости. Прочитав что–то про политику, культуру, просмотрев светскую хронику, он случайно заглянул на литературный сайт и вспомнил, что несколько месяцев назад опубликовал здесь свой коротенький рассказ. Найдя отзывы читателей, Андрей буквально расцвел. Одни называли его бесспорным талантом, другие твердили, что он гений. Конечно, критика присутствовала тоже, но Волков даже не удостоил ее вниманием — у талантливых людей всегда хватает завистников.
Вообще, в творческой среде отношение к Андрею было неоднозначным, что и не удивительно, учитывая его оригинальный стиль. Особенное удовольствие доставляло ему издеваться над читателями. Вот, например, когда герой подвергался смертельной опасности и в последний момент избегал смерти от рук врагов, буквально на следующей странице он мог случайно поскользнуться и свалится с обрыва. А порядочная дама, верой и правдой ждавшая пять лет своего принца, за день до его появления, когда, казалось бы, вот оно, счастливое мгновение — вдруг становилась разнузданной шлюхой и рушила счастье собственными руками. Андрей блаженствовал от таких сюжетных поворотов, предвкушая душевную боль читателей, их непонимание и осуждение. Потирая ладони и цокая от удовольствия языком, Андрей изобретал все новые способы покуражиться и поглумиться, надеясь, что в реальной жизни, он сможет когда–нибудь так же легко играть человеческими судьбами, то погружая их головы под воду, то вновь вытаскивая наружу и позволяя глотнуть воздуха…
Распечатав лестные отклики, Волков перечитывал их на протяжении целого дня, и ни одно даже самое искреннее поздравление с днем рождения не могло обрадовать его так, как эти листы бумаги. Придя домой, он показал отзывы Наташе, которая просто обняла его и сказала, что очень любит. Но Волков не унимался. Вот же оно — доказательство бесспорного таланта. Ну кто теперь усомниться в том, что его ждет большое будущее и всеобщее признание? Этими листками он заткнет пасть любому недругу, самому настойчивому критикану. Теперь его не удастся ввести в заблуждение и сломить. Он и раньше не сомневался в том, что его ждут великие дела, но теперь помимо собственной оценки появились и другие мнения. Да! Грандиозный триумф и завоевание всей страны! А еще лучше целого мира. Вся планета будет с упоением зачитываться его романами и ждать новых. Потому что он лучший и нет никого, кто бы мог затмить его славу, встать с ним на одну ступень!
***Через две недели клуб «Господствующая искренность» насчитывал уже с десяток активных членов. Публика собиралась самая разношерстная — от бомжеватого вида подростков до представителей так называемой золотой молодежи, которую уже тошнило от блинчиков с красной икрой и тянуло на подвиги. Собрания проходили по одному и тому же сценарию — сначала кто–то выходил на сцену и читал стихи, потом наступало время различных философских дискуссий, а следом за ними в ход шли водка, легкие наркотики и умопомрачительные оргии.
Сегодня первой на сцену поднялась девушка по имени Маргарита. Она пришла в клуб совсем недавно, но уже успела запомниться публике своими депрессивными стихами. Вот и сейчас она не собиралась отступать от заданного ритма:
Когда он устает сидеть в подвалеИ делать кукол из чурбанов сосновых,болванок вырезанных из осины дрожащейДа желтые ручки из досок дубовых.Когда он устает привязывать нитки,Рисовать над глазами тонкие брови,Красным тереть вечно твердые щекиИ хмурые зубы накрашивать кровью.Чулки подтянув он табак всунет в ноздри,Колпак на остатки волосьев натянет,Посмотрит на жаркую прелесть картины —Горячее сердце от пламени станет.И оскалятся зубы, завертятся руки,По зубам деревянным течет кровь живая.Папа Карло шагает взбесившимся богомДеревянных детей в мир сей грешный рождая.[6]
— Браво! — раздались крики! — Молодец!
Раскланявшись, Маргарита уступила место Эль Матадору, который с трудом держался на ногах. Его мутные глаза были абсолютно пусты — он и говорить мог с трудом, не то, что читать стихи. Подоспевший Маврикий с огромным трудом снял его за сцены и заявил:
«Уважаемая публика! Ель Матадор обкурился. Развлекать вас дальше буду я».
— Давай! — закричали ему остальные. — Покажи класс!
Третью ночь просыпаюсь голодным,Объявили охоту всем миром.На флажки загоняют волка,На кресты обложили вампира.Третью ночь не могу оторваться,Где вы сестры мои и братья?Тот, что в рясе поди смеетсяИ бормочет молитвы — проклятья.Режет легкие запах чесночный.Из охотника в дичь превратился.Оторваться мне б хоть ненадолгоЯ бы с вами за все расплатился.Окропили святой водою,Заточили колы из осины.Мне бы выпить хоть каплю крови,Мне б вернуть хоть немного силы.Эй, ты в рясе хоть и недолгоМне осталось бродить по миру,Ты почувствуешь зубы волка,Ты узнаешь клыки вампира.Что в глазах твоих изумленье?Мой бросок на кресты святые?!Я успел перегрызть твою шею.Жаль, что сзади добили другие.[7]
Августин почти не слушал стихов друга — все его внимание было сосредоточено на Багире. Впрочем, девушку внимательно изучали и остальные представители сильной половины человечества, благо вид «черной пантеры» сегодня был особенно вызывающим — черные чулки в сеточку, короткая юбка и чисто символический топик, который отнюдь не скрывал, а скорее подчеркивал ее формы. Августин и Багира лежали на полу, используя перерывы между выступлениями для страстных поцелуев и интимных ласк. Они никого не смущались, им было абсолютно наплевать, что о них подумают.
