Ксения Кривошеина - Недоумок
— Что делать будем? Ветеринара в августе нет, а на дачу звонить и рассказывать, что кот подыхает, я не могу. — Шура вспомнил, что однажды с котом уже была такая история, Катя накормила его печеночным паштетом, и у Фильки был запор. Они тогда вдвоем ставили ему клизму и кота спасли.
Шура пошарил в аптечке, нашел резиновую грушу, наполнил ее водой, кота положили на пол, и Надя обеими руками крепко захватила его лапки, чтобы не вырывался. Шура ввел предмет в задницу Филина. Кот страшно испугался, стал вырываться, дико кричать, живот его раздулся, как большой детский мячик, но Шура накрыл его голову подушкой, чтобы он не поранил Надю, и крепко прижал ее левой рукой. Вода в клизме кончилась, кот успокоился и затих.
— Вот увидишь, сейчас он помчится к себе на песок, просрется, и все будет хорошо, — со смехом сказал Шура. Надя разжала пальцы, лапки кота упали безжизненными тряпочками; скинули подушку с головы Филина… Выпученные глаза, открытый рот с вывалившимся язычком. Кот был мертв.
Шура этого не ожидал.
Звонить на дачу и рассказывать о случившемся он не мог. Как правдиво соврать — на ум не приходило. Надя предложила сказать, что кот сидел на подоконнике, смотрел на улицу (а это он любил), прилетела птичка, он ее лапкой хотел поймать и бац — свалился и разбился! Версия правдоподобная.
Надя мертвецов боялась, а таких тем более. Она побледнела и сказала, что у нее кружится голова, пошла в спальню родителей и прилегла на кровать. Шура запихнул тяжелое тело кота в наволочку от подушки, потом уложил его в большую коробку из-под отцовских английских штиблет. Картонка была нарядная, гладкая, и отец ее хранил, точно так же как и многие другие импортные упаковки и этикетки от заграничных шмоток. «Красивый гробик для Фильки получился», — подумал Шура.
Просто выбросить кота на помойку Шура не решался, могли соседи из окон заметить, да и коробка слишком выделялась своей броскостью, дворник сразу захочет к себе такую вещицу заграбастать, а в ней «сюрприз». Шура усмехнулся, представил рожу их дворничихи. В землю кота зарыть лопаты не было, да и где копать? Он вспомнил, как дед ему рассказывал, что в войсковой части, где он служил, они котят в ведре топили. Но тут не котенок, а котяра, и решил Шура пойти с ним к Неве.
* * *Он перешел Кировский проспект, мостик, и вот он уже у Петропавловки. Единственное место, где можно было это сделать, был пляж. Народу на нем много, августовская жара пригнала ленинградцев уже с утра к крепостной стене. Узкая полоса серого песка была утыкана окурками и покрыта толстым слоем шелухи от семечек. Бронзовые от загара тела мужиков прижимались к каменной кладке, среднего возраста дамочки лежали в застывших позах, стыдливо прикрывая причинные места легкими тряпочками. Молодежь группами каталась на лодках, отплывали подальше и бросались с борта в воду, фыркали, брызгались на девчонок водой, а те пронзительно визжали. Шура отошел в сторонку, раскрыл коробку, насыпал в нее побольше песка, доложил камень, веревкой перевязал и стал поджидать группку лодочников.
Ждать пришлось долго, наверное, прошло минут сорок пять, пока кто-то из них подгреб к берегу.
— Слушайте, ребята, у меня к вам просьба, не могли бы вы эту коробку подальше от берега в воду сбросить?
— А что у тебя там? Может, клад или мертвец? — смеялись ребята.
— Да, мертвец… но особенный. Я давно решил его так похоронить, его Матросом звали, а потому пусть он на дне Невы лежит. — Шура рассказал ребятам о «славной жизни боевого кота Матроса, о его старости и тихой смерти». Девочки притихли, мальчишки поверили, взяли коробку, отплыли к пляжным буйкам и забросили ее подальше. Кот мгновенно пошел ко дну.
Шура облегченно вздохнул, ребят поблагодарил, и они ему предложили пива выпить (вроде как поминки по Матросу). Он не стал отказываться.
Так долго он не выходил на улицу, что солнце и пиво его разморили, веселая пляжная болтовня доносилась уже как щебет птиц, слов не разобрать, на душе было легко. Он прилег на песок и заснул.
Личные неприятности
Шура проснулся, оттого что замерз. Августовский жаркий день принес грозу с ветром. Ливень стеной обрушился на загорающих, народ в спешке покидал пляж, на ходу одеваясь, засовывая в сумки полотенца вперемешку со снедью. Шура взбежал по каменной лестнице и укрылся под навесом какого-то строения. Часы на Петропавловке пробили пять раз. Из дома он вышел почти в полдень. Шура не думал, что прошло так много времени. Как там Надя без него? Наверное, волнуется? Он выгреб мелочь из кармана брюк, нашел двушку, телефонная будк, к счастью, была свободна. Шура набрал домашний номер. Длинные гудки звучали безнадежно, никто трубку не брал. Он был уверен, что Надя дежурит перед домом, а теперь дождь загнал ее в подъезд. Утопая по щиколотку в гигантских лужах, Шура добежал до дома.
Надя его не ждала ни в подъезде, ни на лестнице.
Старый лифт скрипел и еле тянул. Наконец-то! Их этаж, дверь. Шура привычным жестом сунул руку в задний карман брюк. Ключей не было.
Он так давно не выходил на улицу, что перестал пользоваться ключами и отдал их Наде. Шура несколько раз постучал в дверь, потом коротко позвонил (это был их условный пароль с Надей). Тишина за дверью. Он сел на коврик, облокотился спиной о дверь и стал ждать. В голову лезли разные мысли, но больше всего ему хотелось снять с себя мокрую одежду. И вдруг он услышал в квартире отдаленные звуки музыки, шаги, где-то хлопнула дверь — мурашки пробежали по затылку Шуры, Ну конечно, как он мог забыть, все его догадки и подозрения оправдались! Стоило ему только уйти и оставить Надю одну, как «они» проникли внутрь квартиры. Может быть, они связали его любимую, допрашивают ее, требуют, чтобы она призналась, где он. Шура вскочил и кулаками стал барабанить в дверь. Соседи по площадке давно уехали на дачи, весь дом был похож на вымерший муравейник, даже вахтер на лето закрывал свою будку.
— Надя, открой! Немедленно откройте мне дверь! Эй, кто там, бандиты, сволочи, я вам покажу, как издеваться надо мной! Если вы немедленно не откроете, я пойду в милицию! Я хозяин квартиры!!!
Он приложил ухо к замочной скважине и прислушался. Ему показалось, что кто-то шепчется у самой двери, потом странное шарканье, будто тяжелый тюк тащили по коридору в глубину квартиры, потом Шура расслышал шум воды, ванная была почти рядом с входной дверью. Он буквально врос в дверь.
И вдруг она неожиданно раскрылась, Шура потерял равновесие и всем телом повалился на человека. Тот схватил его за волосы и сильно вздернул кверху.
Перед ним стоял отец.
— Ах ты, мерзавец! Это кто хозяин квартиры?! Ты что себе позволяешь, последняя скотина! Лучше бы ты вообще на свет не родился… или я тебя не родил!!! — сбивался в ярости отец. — Сколько сил мы на тебя положили, сколько бессонных ночей тетя Мила провела, а ты, гад подколодный, чем платишь?! Бардак и хлев развел, ни работать, ни учиться не хочешь! Ну так я тебе покажу, как нужно жить и хлеб зарабатывать. Вон из моего дома, воо-о-он! — Отца била дрожь, и от сильного возбуждения все лицо его перекосило. Это не было театральной сценой, а скорее походило на страшный карикатурный реализм. Отец сейчас не играл короля Лира, он был самим собой, и, видно, то, что в нем копилось долгие месяцы, сейчас выплеснулось наружу.
Шура ничего не соображал, говорить он не мог, от шока онемел.
— Вот тебе, паскуда, ключи от комнаты у бабушки. Она тебя давно к себе ждет и прописку устроила, чтобы ты, бедняжка, не остался без площади, теперь ты сам себе хозяин и на мою помощь не рассчитывай. А теперь собери свои пожитки и проваливай.
Шура прошмыгнул к себе в комнату, понабросал в старый чемодан все подряд, вспомнил о рубашке и носках, они сушатся в ванной. Отца в коридоре не было, он гремел посудой на кухне. Шурик быстро проскользнул к ванной и открыл дверь.
В наполненной до краев водой ванне, в «бадусановой» пене лежала Надя.
Мокрой рукой она взяла сигарету, тлеющую в пепельнице, и глубоко затянулась. Неожиданным появлением Шуры она смущена не была, прищурилась (скорее, от дыма) и спокойно сказала: «Привет».
* * *Вот уже три месяца, как Шура жил в квартире у бабки-профессорши, про себя он называл ее «бубу». Когда-то большая барская квартира со временем превратилась в коммунальную. По коридору она разделялась дверью, чтобы оградить соседей от звуков рояля и пения. Ученики к бабке шли постоянно, кто распевался, кто разучивал арии, в награду своему профессору они несли букеты цветов, коробки конфет, с юга привозили корзины свежих фруктов. Бабка осталась обладателем двух огромных комнат и маленькой «горницкой», примыкавшей к общей кухне. В эту темную, без окон комнатенку и был прописан Шурик. Дверь неплотно закрывалась на навесной крючок, так что все кухонные прелести борщей и каш, ругань и секреты соседей Шура познал на собственной шкуре.
