Собиан Хайес - Девушка с зелеными глазами

«Он рисует тебя», — напомнила я самой себе.

Моя голова покоилась на плече Мерлина, пока я раздумывала, как заговорить о неприятной теме.

Я не видела никаких других вариантов, кроме как спросить все напрямую.

— Итак, как же твоя мама познакомилась с Женевьевой?

— Это действительно трагическая история, — тихо начал Мерлин, и я прикусила язык, чтоб не ляпнуть что-нибудь колкое. — Ее родители погибли в автокатастрофе прямо в канун Рождества, когда ей было всего семь. С приемными родителями она не нашла общего языка, поэтому переходила из одного детского дома в другой.

— Как ужасно, — пробормотала я, поскольку Мерлин замолк, явно ожидая реакции. После этого его голос зазвучал еще более заинтересованно.

— Кончилось все тем, что ей было негде ночевать, пока один из маминых друзей не решил вмешаться и удочерить ее.

— Где они живут?

— В перестроенном амбаре, недалеко от нашего дома.

— А, знаю. А Женевьева не слишком взрослая для того, чтобы ее удочеряли?

— Ей уже шестнадцать, — ответил Мерлин, — но это должно поддержать ее в период переходного возраста.

— Так вот как вы повстречались?

— Да, мама сделала все возможное, чтобы обеспечить ей место в колледже, потому что у нее оказались не сданы некоторые необходимые экзамены.

Я захлебнулась от гнева и даже отодвинулась от Мерлина:

— Она что, помогла ей заполучить место в колледже? А мы все так трудились и боролись за высокие оценки!

Его резкий ответ застал меня врасплох.

— Она не виновата в том, что стала бездомной. Она даже не могла ходить в школу. Тогда мама убедила ее составить портфолио и представить его экзаменационной комиссии. И они согласились, что она заслуживает места. Ты видела ее работы?

Я стиснула зубы так, что они заболели, и процедила:

— Нет, но я, разумеется, уверена, что они просто великолепные.

— Удивительно то, что она действительно всесторонне одарена. У нее получается все: живопись, дизайн одежды, работа по текстилю, изготовление украшений… большинству из нас удается только что-то одно.

— Рада за нее.

— И она не занималась этим просто ради искусства. Ей приходилось продавать свои работы прямо на улице, чтобы не умереть с голоду.

Я отвечала уже на автомате.

— Ну, конечно же.

— Когда узнаешь про таких, как Женевьева, то понимаешь, насколько просто мы все живем.

— Точно.

— Только не распространяйся о том, что я тебе сейчас рассказал. Я не уверен, что ей нужна подобная огласка.

— Конечно же нет.

Только сейчас я поняла, что в крыше шалаша прямо надо мной есть щель и через нее на меня льется дождь и стекает каплями по носу. Мерлин даже не обратил внимания на мои отрывистые реплики, настолько он захлебывался от восторга, говоря о Женевьеве.

Он остановился, чтобы перевести дух, и я презрительно фыркнула.

— Ты раньше о ней ничего не рассказывал.

— Мама привела ее совсем недавно.

— Ты имеешь в виду, на прошлой неделе?

Он странно на меня посмотрел.

— Ну да, кажется, это была… суббота.

Получается, когда Мерлин рисовал меня, она уже была в доме, и это ее я видела в саду.

— Разве это важно?

Я слегка махнула рукой.

— Мне просто было интересно, как давно она тут появилась.

— Недавно, но у вас с ней столько общего. Мне кажется, вы будете подругами. Настоящими подругами.

Даже Мерлин был околдован ею, хоть в этом и не было его вины. Он пробыл моим так недолго. И уже сейчас я могла ощутить, что теряю его. Я оглянулась. Вокруг не было ни души; похоже, ни одному, даже самому заядлому, собаководу не хватило храбрости выйти на прогулку в такое ненастье. Я уткнулась Мерлину в шею и кончиком языка прочертила дорожку к его подбородку. Тот был слегка солоноватым от пота.

Я плавно проскользнула поближе так, что оказалась у него на коленях, и начала целовать его.

Он простонал:

— Кэти… раньше ты так себя не вела!

Я засмеялась.

— Может быть, то, что мы на улице, делает меня… эээ…

— Безудержной, — закончил он фразу, отстранившись на расстояние вытянутой руки и с удивлением вглядываясь в мое лицо. — Вот уж не ожидал, что меня застанут врасплох прямо на парковой скамейке.

Мерлин обхватил мою голову, когда я снова стала целовать его, пытаясь стереть все следы Женевьевы. Я расстегнула три верхние пуговицы его рубашки, прижалась щекой к его груди и стала слушать стук его сердца.

— Оно бьется как сумасшедшее, ты слышишь, Кэти?

— У меня тоже.

Все время ожидая ответной реакции, он осторожно запустил руку ко мне под футболку, затем провел вдоль живота и прижал ее к сердцу. Мы замерли как будто на целую вечность.

— Как было бы здорово оказаться совершенно одним, — шепнул он. — Где-нибудь далеко отсюда.

— Где? — вздохнула я.

— Можно было бы поставить палатку в одном из кемпингов.

— Это было бы восхитительно, — выдохнула я, уверенная, что он говорит несерьезно.

— Но может быть холодно.

— Я люблю холод, — сказала я. Это была абсолютная правда. Я всегда чувствовала себя лучше, когда дни становились короче и лето подходило к концу.

— А что ты скажешь маме?

Я отодвинулась.

— Ты что все это, серьезно?

Мерлин улыбался во весь рот.

— А почему нет? У меня дома ты не можешь расслабиться, а в твой дом мне вход воспрещен.

Я не была готова выложить ему весь набор проблем, связанных с мамой, потому что не была уверена, что он будет способен их понять.

— Мама немного… въедлива, — наконец выдавила я. — Это может быть достаточно сложно. Она не любит, даже когда я ухожу ночевать к подружкам, а ты парень.

— Наконец-то ты это заметила, — поддразнил он. — Всего одна ночь, Кэти. Я бы с удовольствием полюбовался с тобой закатом, посчитал звезды… и проснулся бы рядом…

Вообразив это, я попыталась не задрожать и с надеждой улыбнулась.

— Нет ничего невозможного. Я подумаю об этом и попробую составить какой-нибудь план.

— Но ты точно хочешь? — настойчиво спросил он.

— Конечно же хочу.

Было совершенно не похоже на меня соглашаться на что-либо подобное, но я твердо решила заполучить Мерлина целиком, чтобы раскрыть его самые сокровенные мысли. Даже когда мы были вместе, я иногда чувствовала, что он отгораживается от меня, и знала, что есть некое место в его мыслях, которое я не могу с ним разделить. Может быть, если мы окажемся наедине вдалеке от всего привычного и знакомого, то станем ближе.

Мы отправились к моему дому с черепашьей скоростью, пытаясь растянуть каждую минуту, проведенную вместе. Я старалась вытеснить все мысли о Женевьеве. Мы поцеловались на своем обычном месте у дома, но как бы я ни хотела убедить саму себя, что все в порядке, что все как всегда, это было неправдой — от Мерлина будто исходил ее запах.

ГЛАВА

СЕДЬМАЯ

Мама не спала, когда я пришла домой, и в кои-то веки на ее лице был слабый румянец. Дом выглядел по-другому, теплее и уютнее. Было видно, что она пыталась что-то сделать, и в другой раз я была бы рада этому, но новости, связные с Женевьевой, все испортили. Она выжидающе смотрела на меня.

— Кэти, прости, что я не смогла быть там, с тобой. Как все прошло?

— Замечательно, — солгала я и, извинившись, ушла наверх.

Я заперлась в ванной, стараясь не заплакать, и стала смотреть в зеркало, разглаживая волосы и втягивая щеки, чтобы быть похожей на Женевьеву. Но я все равно выглядела до ужаса заурядно, как и всегда. Впав в какое-то неистовство, я распахнула дверцы шкафа, сняла одежду и, без разбора сдирая с вешалок все — футболки, платья, свитера и рубашки, стала мерить все вещи одну за другой, сочетая друг с другом, пробуя разные варианты и принимая различные позы. Хотя это достойно презрения, я пыталась скопировать небрежную манеру Женевьевы, ее тонкую улыбку и легкие движения, потому что поняла, что мой стиль не был чем-то необычным и антигламурным, нет, я скорее выглядела какой-то бомжихой. В отчаянии я закрыла глаза, пытаясь изгнать Женевьеву из своих мыслей, но она эхом появлялась снова. Я высморкалась, пару раз провела щеткой по волосам и спустилась к маме. Дни, когда она чувствовала себя хорошо, выпадали так редко, и я испытывала чувство вины, что оставляю ее одну, поэтому попыталась сделать вид, что все в порядке.

— Так как же все прошло на самом деле? — тихо спросила она.

Очевидно, по мне было заметно, что внутри меня все кипит, потому что слова сами вырвались наружу.

— Выставка прошла замечательно, но вот новая девушка в колледже… она задела меня за живое.

Мама криво улыбнулась.

— Я так и знала. Я чую зависть за версту. Ты прямо-таки позеленела.

— Я тоже так могу, — удивленно заметила я. — Я тоже вижу определенный цвет, когда смотрю на человека.