Дирк Уиттенборн - Жестокие люди

– Сказать что, выродок? – Губы у него посинели.

– Вообще-то, это ты выродок, Брюс. – Он улыбнулся и перестал цепляться за лед.

– Что ты хочешь узнать? – спросил он, лязгая зубами.

– Почему ты поджег дом, ведь твоя мать тоже была там? – Брюс посмотрел на меня так, словно я задал самый идиотский вопрос в мире.

– Папа возвращался домой.

Я кивнул, словно это объяснение меня удовлетворило, и толкнул его концом клюшки прямо на середину проруби. Потому что собирался утопить монстра, а не убить человека. Просто поразительно, как долго ему удавалось оставаться на плаву – ведь на нем были коньки! Он глотнул воды, поперхнулся, закашлялся, стал ловить ртом воздух, и бешено барахтаться. В его глазах застыл ужас. Когда я увидел это, то почувствовал, как адреналин наполняет мою кровь. От возбуждения мне стало жарко. Мне не хотелось упускать ни секунды, видеть, как он мучается. Он тонул, а я – нет. Брюс слабел, а я от этого становился сильнее. И когда он сдавленно крикнул «Помоги мне!», я поднялся на ноги.

Помогая себе клюшкой, и стараясь держать ноги прямыми, я покатился назад, к берегу.

– Спасибо тебе за урок, Брюс. – Для нас обоих все было кончено. Почти.

– Я был прав! Ты такой же, как и я. – Он словно выплюнул эти слова. Я оглянулся.

– Нет, неправда.

– Даже твоя мать так говорит.

Если бы он не упомянул о ней, все пошло бы совсем по-другому.

– Закрой свой поганый рот! Не смей приплетать ее сюда, – заорал я, занося клюшку над головой. Мне хотелось, чтобы он заткнулся раз и навсегда. Когда я обрушил ее на него, он перестал хвататься за лед, и улыбнулся мне, уходя под воду. Мне безумно хотелось разбить в кровь его улыбающееся лицо. Последнее слово опять осталось за ним. Теперь я и правда был таким же, как он, а моя мама… каждый раз, когда я буду заговаривать с ней, всю мою жизнь, слова, обращенные к ней, будут частью той лжи, которую мне придется рассказать ей, когда я приду к Осборнам и заявлю, что Брюс утонул. У меня не было выхода. Он опять меня победил.

Дело не в том, что у меня заговорила совесть. Нет, меня просто взбесило то, что он опять взял надо мной верх. Но я упал на колени и пополз по льду к застывшей темноте ледяной полынье, а потом сунул голову в воду. Лед треснул. Холодная вода словно ударила меня по вискам. Я увидел, как в мутно-желтой темной воде, совсем близко, проплывает Брюс. Его глаза были широко раскрыты, но он уже ничего не видел. Белый шелковый шарф поднимался над его головой. От холода я не мог двигать пальцами. Я чувствовал, как прикасаюсь к гладкой шелковой материи, но никак не мог схватить ее; поэтому засунул в воду вторую руку, схватил шарф и попытался подтянуть его наверх. Но Брюс был очень тяжелым, так что я сам мог уйти под воду вместе с ним. Подо мной стал ломаться лед. Озеро было готово принять меня в свои объятия. В конце концов, между нами действительно не будет никакой разницы. Мы оба погибнем. Холод поднимался ко мне прямо к сердцу; но я продолжал тянуть Брюса наверх. Потом вдруг с изумлением почувствовал, как чья-то рука схватила меня сначала за одну лодыжку, а потом за другую. Человек стал медленно вытаскивать меня на поверхность, крича что-то. Но уши у меня так замерзли, что я просто ничего не слышал. Мне не хватало воздуха. Оглянувшись, я увидел Осборна. Он упирался каблуками своих подбитых гвоздями сапог в лед, и осторожно, дюйм за дюймом, вытягивать меня на лед. Было видно, как под его желтоватой кожей вздулись пурпурные вены. По его лицу текли слезы, а из носа – сопли. Теперь я стал понимать, что он говорил мне.

– Отпусти его, я не могу вас обоих вытащить. – Старик был слаб, и вообще был похож сейчас на покойника, но по его тону я понял, что он просто хочет, чтобы я утопил Брюса. Но теперь его голова уже показалась над поверхностью воды. Если бы я отпустил его, то в этом можно было бы обвинить Осборна. Так просто.

До сих пор не понимаю, зачем и как я все-таки вытянул своего заклятого врага на лед. Надо полагать, просто хотел доказать ему, что у нас нет ничего общего.

Брюс лежал без движения, широко открыв глаза. Его замерзшие губы застыли в детской улыбке, а глаза, казалось, видели в пустоте что-то недоступное человеческому пониманию. Сани Осборна стояли совсем близко – в двадцати футах. Что именно услышал? Что увидел? Отдышавшись, старик сказал мне только:

– Ты внакладе не останешься. – Потом он поднял руки над головой, сжал кулаки, и сильно ударил Брюса в грудь. Потом еще раз. И еще. Он продолжал колотить его, даже после того, как вода с бульканьем стала выливаться у него изо рта, словно из испорченной раковины, а выражение лица стало осмысленным.

40

На следующий день я проснулся в больнице в два часа дня. Мама сидела на краю кровати, и смотрела мультфильм про Космического Гонщика, который показывали по телевизору. Он висел у самого потолка. Звук был выключен. Мама плакала. Осборн, не сняв очки, дремал в кресле, которое стояло в углу комнаты.

– Мам… Не беспокойся. Мне хорошо.

Вчера ночью мне давали лекарства, чтобы помочь преодолеть последствия переохлаждения. Еще я отморозил себе пальцы. В больницу нас отвез Уолтер Пикл.

– Знаю, ягненочек мой, – прошептала мама тихонько, чтобы не разбудить Осборна. – Просто я вспомнила сейчас, как раньше мы смотрели мультики вместе. Это глупо, конечно, но мне стало очень грустно, когда я поняла, что не помню, как зовут его младшего брата.

– Гонщик Икс.

– Хорошо, что у меня есть ты. Всегда можешь напомнить.

Я снял целлофановую пленку с тарелки с печеньем, посыпанным шоколадной крошкой. Его испекла мама. Взял одно, потом другое. Потом стал комкать картонный пакет из-под молока. Тут мама спросила:

– Зачем Брюс так близко подошел к проруби?

– Ты же его знаешь. – Это была ложь во спасение.

– Мистер Осборн сказал, что это ты его спас.

– Мы оба свалились туда, и я просто пытался выбраться оттуда.

– Слава богу, что с тобой все в порядке! Брюсу повезло.

– Как он себя чувствует?

– Осборн приказал, чтобы его отвезли на обследование в Нью-Йорк. Он так долго пробыл под водой, что все боялись, что его будет нелегко вылечить. Но, кажется, в целом с ним все в порядке. Он звонил приблизительно час назад.

– И что сказал? – резко спросил я, так что мой спаситель проснулся.

– Ну, Брюс в своем репертуаре. Сделал вид, что это все очень забавно.

– А все-таки – что он сказал?

– Что еще обязательно научит тебя кататься на коньках. Что-то в этом роде. Но послушайте меня, молодой человек. Если вы еще раз пойдете на это озеро…

– Больше никаких уроков не будет. – Осборн дважды чихнул и высморкался.

– Вы бы лучше легли, – предложила ему мама.

– Вы что, не знали о том, что я решил жить вечно? Хочу посмотреть, чем все это закончится. – Мама рассмеялась. Осборн откусил кусок печенья.

– Лиз, не могла бы ты принести нам молока? – На столе стоял полный пакет. Но в последнее время мама научилась очень хорошо понимать намеки.

Как только она вышла из комнаты, Осборн закурил сигару.

– Наверняка ты думаешь, что за это время я уже все устроил.

– Не совсем.

– Что ж, посмотрим. – Старик выпустил кольцо дыма и посмотрел на свои старые руки, испещренные темными пятнами. – Господи, кожа у меня, как у крокодила. – Словно для того, чтобы убедить меня в том, что он действительно похож на это животное, старик вытащил изо рта вставные челюсти и несколько раз пощелкал ими. А я все ждал, что он скажет что-то такое, что успокоит меня.

– Как ты думаешь, что этот засранец имел в виду, когда говорил, что хочет «утолить свой голод? – Значит, Осборн наблюдал за нами. Наверное, я должен был изумиться.

– Не знаю.

– И я не знаю. Поэтому тебя и спрашиваю. Господи Иисусе, да ведь даже собака умеет утолять свой голод.

– Видимо, он просто пытался как-то подготовить себя к тому, чтобы встретиться с тем, что сидело у него внутри. Брюс как-то говорил, что все предельно просто: люди хотят трахать и убивать. Поэтому ему так нравились «жестокие люди».

Тут Осборн в очередной раз поразил меня. Он стал цитировать папину книжку:

– «Небольшое племя, стоящее на примитивном уровне развития. Яномамо живут в джунглях бассейна Амазонки. Именно благодаря этому племени у нас появилась уникальная возможность узнать, что это значит на самом деле: быть человеком».

Старик опять высморкался и хихикнул.

– Ну, то есть это что-то вроде Флейвалля. Только без денег. – Мы оба задумались над его словами. А потом он спросил:

– Как ты думаешь, он стал бы таким, если бы его дедом был кто-то другой?

– Ну, в таком случае он бы не «дошел до предела» так быстро.

– А что бывает с теми, кто до него доходит?

– Им хочется большего.

– Получается, я породил новое племя. А Брюс и его мать – его лучшие представители.