Маргарет Этвуд - Год потопа
Но я не хочу представлять себе такую картину, так что вместо этого представляю себе, как я иду к Аманде, потому что именно это мне нужно будет сделать.
Адам Первый, я помню, говорил: путешествует не только тело, но и Душа. И конец одного путешествия — это начало другого.
— Я готова, — говорю я Тоби.
Мы съедаем часть сушеного мяса париковцы, запиваем водой и прячем гамаки под кустом, чтобы не тащить их. Но рюкзаки надо взять, говорит Тоби, с едой и всем прочим. Потом мы осматриваемся — не осталось ли чересчур заметных следов? Тоби проверяет ружье.
— Мне понадобятся только две пули, — говорит она.
— Это если ты не промахнешься, — поправляю я. По одной на каждого больболиста: я представляю себе, как пули летят по воздуху, прямо… куда? В глаз? В сердце? От этой картины меня передергивает.
— Я не могу позволить себе промахнуться, — говорит Тоби. — У них пистолет-распылитель.
Мы снова выходим на тропу и идем по ней в направлении моря, откуда ночью слышались голоса.
Скоро мы опять слышим эти голоса, но они не поют, а только разговаривают. Пахнет дымом — от горящего костра, — и смеются дети. Это Гленновы искусственные люди. Без вариантов.
— Иди медленно, — тихо говорит Тоби. — Те же правила, что и для животных. Будь очень спокойна. Если придется уходить, пяться, иди спиной вперед. Нельзя поворачиваться и бежать.
Я не знаю, чего жду, но то, что я вижу, совершенно неожиданно. Передо мной поляна, где горит костер, а вокруг него сидят люди, человек тридцать. Они все разных цветов — черные, коричневые, желтые и белые, — но все молодые. И все совершенно голые.
Лагерь нудистов, думаю я. Но это я так шучу. Они слишком красивы — идеальны, даже чересчур. Будто сошли с рекламы салона красоты «НоваТы». Сисимпланты и полная эпиляция всего тела воском — у них на теле нет вообще никаких волос. Отретушированы. Покрыты лаком.
Иногда трудно во что-то поверить, пока не увидишь своими глазами, и с этими людьми как раз так. Я до конца не верила, что Гленн их все-таки сделал; я не поверила Крозу, хотя он по правде видел этих людей. Но вот они, прямо передо мной. Все равно что единорога встретить. Мне хочется послушать, как они будут мурлыкать.
Заметив нас — сперва кто-то из детей, потом женщина, потом все, — они бросают свои дела и поворачиваются к нам, все разом. Вид у них не испуганный и не угрожающий — заинтересованный, но спокойный. Они смотрят, как париковцы. И жуют, как париковцы. Жуют они что-то зеленое — один-два ребенка настолько удивились нашему появлению, что застыли с разинутыми ртами.
— Здравствуйте, — говорит им Тоби. А мне: — Стой тут.
Она делает шаг вперед. Один из мужчин, сидящих на корточках у огня, встает и выдвигается из общего ряда.
— Приветствуем тебя, — говорит он. — Ты друг Снежного Человека?
Я будто слышу, как Тоби обдумывает ответ. Кто такой Снежный Человек? Если она скажет «да», не сочтут ли ее врагом? А если она скажет «нет»?
— А Снежный Человек — хороший? — спрашивает Тоби.
— Да, — отвечает мужчина. Он выше других и, кажется, говорит от имени всех. — Снежный Человек — очень хороший. Он наш друг.
Остальные кивают, не прекращая жевать.
— Тогда мы тоже его друзья, — говорит Тоби. — И ваши друзья тоже.
— Ты похожа на него, — говорит мужчина. — У тебя лишняя кожа, как у него. Но нет перьев. Ты живешь на дереве?
— Перьев? — спрашивает Тоби. — На лишней коже?
— Нет, на лице. Приходил другой похожий на Снежного Человека. С перьями. И с ним другой, с короткими перьями. И женщина, которая пахла синим, но вела себя не по-синему. Может быть, та женщина, которая с тобой, тоже такая?
Тоби кивает, словно все поняла. Может, и правда поняла. Я даже не могу сказать, что именно ей понятно.
— Она пахнет синим, — говорит другой мужчина. — Эта женщина, которая с тобой.
Все мужчины принимаются обнюхивать меня, словно я цветок или какой-нибудь сыр. У нескольких возникает внушительная эрекция. Синего цвета. Кроз меня об этом предупредил, но я никогда ничего подобного не видела, даже в «Чешуйках», где некоторые клиенты увлекались раскраской тела и разными удлинителями. Несколько мужчин начинают странно гудеть, как гудит хрустальный бокал, если провести пальцем по кромке.
— Но та другая женщина, которая приходила, испугалась, когда мы запели ей, и предложили ей цветы, и стали махать ей членами, — говорит главный.
— Да. И двое мужчин тоже испугались. Они убежали.
— Какого роста была та женщина? — спрашивает Тоби. — Выше этой?
Она показывает на меня.
— Да. Выше. Она была больна. И печальна. Мы бы помурлыкали над ней и вылечили ее. И тогда мы могли бы с ней спариться.
Это Аманда, думаю я. Значит, она еще жива, ее не убили. Мне хочется завопить: «Скорее!» Но Тоби пока никуда не торопится.
— Мы хотели, чтобы она выбрала четырех мужчин для спаривания, — говорит главный. — Может быть, эта женщина, которая с тобой, выберет. Она очень сильно пахнет синим!
При этом все мужчины улыбаются — у них ослепительно белые зубы, — указывают на меня своими членами и качают ими из стороны в сторону, словно довольные собаки виляют хвостами.
Четырех? И со всеми сразу? Я не хочу, чтобы Тоби застрелила кого-нибудь из этих мужчин — они, кажется, очень кроткие и точно очень красивые, — но мне не хочется иметь ничего общего с этими ярко-синими членами.
— На самом деле моя подруга не синяя, — говорит Тоби. — Это все ее лишняя кожа. Ей одолжила лишнюю кожу женщина, которая была синей. Потому моя подруга и пахнет синим. Куда они пошли? Те двое мужчин и женщина?
— Вдоль берега, — отвечает главный. — А сегодня утром Снежный Человек пошел их искать.
— Мы можем заглянуть ей под лишнюю кожу и посмотреть, насколько она синяя.
— У Снежного Человека болит нога. Мы над ней мурлыкали, но мало, нужно еще.
— Если бы Снежный Человек был здесь, он бы разобрался, насколько она синяя. Он бы сказал нам, что мы должны делать.
— Синий цвет нельзя терять попусту. Это дар Коростеля.
— Мы хотели пойти с ним. Но он велел нам оставаться тут.
— Снежный Человек все знает, — говорит одна из женщин.
До сих пор все женщины молчали, но теперь они все кивают и улыбаются.
— Теперь нам нужно идти — помочь Снежному Человеку, — говорит Тоби. — Он наш друг.
— Мы пойдем с вами, — говорит другой мужчина, пониже ростом, желтокожий, с зелеными глазами. — Мы тоже поможем Снежному Человеку.
Я замечаю, что у них у всех зеленые глаза. А пахнет от них цитрусовыми.
— Снежному Человеку часто нужна наша помощь, — говорит высокий. — У него слабый запах. В его запахе совсем нет силы. А теперь он болен. У него больная нога. Он хромает.
— Если Снежный Человек велел вам оставаться здесь, вы должны оставаться здесь, — говорит Тоби.
Они переглядываются: их что-то беспокоит.
— Мы останемся здесь, — отвечает высокий. — Но вы возвращайтесь скорее.
— И приведите Снежного Человека, — говорит одна женщина. — Чтобы мы ему помогли. Тогда он снова сможет жить у себя на дереве.
— И еще мы дадим ему рыбу. Он радуется рыбе.
— Он ее съедает, — говорит один ребенок и морщится. — Он ее жует. Он ее глотает. Так велел ему Коростель.
— Коростель живет на небе. Он нас любит, — говорит низенькая женщина.
Они, кажется, думают, что Коростель — Бог. Гленн в черной футболке в роли Бога — это довольно забавно, если знать, какой он был на самом деле. Но я не смеюсь.
— Мы и вам можем дать рыбу, — говорит женщина. — Вы хотите рыбу?
— Да. Приведите Снежного Человека, — говорит высокий мужчина. — Тогда мы поймаем двух рыб. Трех. Одну тебе, одну Снежному Человеку, одну этой женщине, которая пахнет синим.
— Мы постараемся, — говорит Тоби.
Это, кажется, ставит их в тупик.
— Что такое «постараемся»?
Мы выходим из-под деревьев к солнечному свету и шуму моря, идем по мягкому сухому песку до полосы твердого мокрого песка у края воды. Волна скользит вверх, потом с тихим шипением отступает, словно дышит большая змея. Берег усеян разноцветным мусором: обломками пластика, пустыми жестянками, битым стеклом.
— Я уж думала, они сейчас на меня прыгнут, — говорю я.
— Они тебя почуяли, — объясняет Тоби. — Запах эстрогена. Они решили, что ты в течке. Они спариваются только тогда, когда самка синеет. Как бабуины.
— Откуда ты все это знаешь? — спрашиваю я. Кроз рассказывал мне про синие члены, но не про эстроген.
— От Белоклювого Дятла, — говорит Тоби. — Беззумные Аддамы помогали разрабатывать эту схему. По их задумке она должна упрощать жизнь. Упрощать выбор полового партнера. Больше никаких романтических страданий. А теперь нам надо идти очень тихо.
