Александр Климай - Наташа. Новая повесть о Ходже Насреддине
— Я обязательно вернусь, — ответил Насреддин как можно увереннее. — Ты жди меня здесь — так будет безопаснее для нас обоих.
Выйдя из харчевни, Ходжа вдруг почувствовал такое моральное облегчение, какое испытывал только несколько раз в жизни. Но прожил он еще немного, понял и того меньше, и поэтому не знал, что тут-то надо бы остановиться…
Как бы не так! Удивившись этому неожиданному облегчению, он тут же позабыл про него. А ноги Насреддина уже уверенно несли его к поставленной цели. «Куда?» — спросите вы. Да все на тот же знаменитый бухарский базар. Юноша с детства знал, где, что продают — ему нужны были ишаки, он и направился туда прямиком. Вокруг, как обычно, колыхалось людское море, но, решительно прокладывая через него дорогу, Ходжа вышел к месту назначения.
— Послушай, любезный, — он остановил пробегавшего мимо мальчугана. — Почему здесь стоят верблюды? Ведь верблюжья площадь дальше?! Здесь, насколько мне известно, должны продавать ослов?
Мальчик хитро улыбнулся и огляделся по сторонам, как будто что-то высматривая. Значение этого жеста Насреддин понял несколько позже, когда услышал от убегающего сорванца:
— Сам ты осел! Не можешь верблюда от ишака отличить!
В первое мгновение у Ходжи возник соблазн догнать оборванца и как следует отодрать уши за такое неуважение к старшим. Но куда там — мальчишки и след простыл. Но Насреддин не стал долго горевать по этому поводу — ведь и сам не раз дерзил в детстве, стараясь потом увильнуть от наказания. Он махнул рукой и обратился к пожилому горожанину:
— Скажите, почтенный, а что, ишачья площадь перенесена?
— Перенесена, дорогой, перенесена, — закивал старичок, потревоженный Ходжой. — Ты, видно, в этом году в первый раз на базаре?
— Нет, приходилось бывать, да вот только ишаков давно не случалось покупать. Не подскажете, ата, как побыстрее их найти?
Заметив в глазах юноши веселую искорку, старик лукаво проговорил:
— Ты набери в себя воздуху побольше — вот и почувствуешь, куда нужно идти.
Юноша было открыл рот, но тут же закрыл его, увидев, как задрожало от тихого смеха щуплое тело старика. В этот момент до чувствительного носа Насреддина ветер донес тонкий, неповторимый аромат ишачьего помета. Как бы оправдываясь за свою недогадливость, Ходжа показал пальцем в ту сторону, где, как он предполагал, находилось скопление осликов, и вопросительно посмотрел на старика. Тот, все еще смеясь, одобрительно закивал головой. Насреддин поблагодарил и отправился в выбранном им направлении, сокрушенно качая головой:
— Видно, я совсем оторвался от жизни — люди надо мной смеются. Ну, да это полезно — иногда почувствовать, что ты не пуп Земли.
На ишачьей площади было малолюдно. Привязанные животные лежали, лениво жуя корм. То ли зной, разогнал покупателей, то ли они решили игнорировать этот незаменимый вид транспорта — трудно было сказать. Во всяком случае, независимый вид Насреддина заставил задремавшего продавца высоко подпрыгнуть и тут же выяснить причину появления здесь молодого человека.
— Что желает приобрести дорогой покупатель? — нежным баритоном томно пропел продавец, красная морда которого неожиданно явилась перед Ходжой (мы глубоко извиняемся перед уважаемым читателем за сие не слишком литературное выражение, но слово «лицо» мы никак не могли употребить применительно к этому достойному бухарцу).
— Откуда ты взял, что я хочу купить твоих тощих ослов?! — возмущенно начал Насреддин, имевший богатый опыт в базарной купле-продаже. Уж кто-кто, а он-то хорошо знал, что если хочешь что-нибудь продать, то товар нужно как можно больше нахвалить и наоборот… правильно, — если хочешь дешево купить, то тот же товар необходимо вымазать в дерьме — ну не в прямом, конечно, смысле. Впрочем… Придирчиво разглядывая животных, Ходжа убедился, что они-то как раз и выпачканы… в этом самом…
— У тебя что, нет чистой скотины?! — недовольно ворчал юноша. — Может быть, я выбираю осла для царственной особы! — нудным голосом продолжал Ходжа. Но тут он, как видно, перебрал, поскольку продавец сразу же отпарировал:
— Царственные особы не ездят на ишаках, у них есть транспорт и понадежнее.
— А-а а… вот это ты, почтенный, правильно заметил! Плачу 100 таньга…
— За одного ослика?!
— За двух! Ведь сам же сейчас сказал, что твой товар не очень надежен.
Продавец открыл рот, но достойный ответ никак не приходил ему в голову. Было ясно, как день, что, несмотря на столь юный возраст, перед ним стоит отъявленный плут. А где вы видели, чтобы один плут уступил другому?
— Триста! — входя в азарт, шепотом, словно боясь, что его услышат, произнес продавец. От такой наглости Ходжа даже присвистнул. Этот свист вырвался из самой его сущности и прозвучал в наступившей тишине так пронзительно и тонко, что его услышал он…
Наши читатели сейчас же начнут гадать — кто же этот таинственный он? Не будем долго испытывать их терпение, но, тем не менее, отвлечемся и позволим себе рассказать одну притчу:
«Когда на большой дороге грабят разбойники, то путешественник не появляется на ней один: он выжидает, не поедет ли кто-нибудь со стражей, присоединяется к нему и путешествует в безопасности. Так же поступает в своей жизни и разумный человек. Он говорит себе: в жизни много всяких бед. Где найти защиту, как уберечься от всего этого? Какого дорожного товарища подождать, чтобы быть в безопасности? За кем следовать — за тем ли или за другим? За богатым ли, за влиятельным ли или за самим великим визирем, отправляющимся заключать важный государственный договор?.. Не будет мне (говорит этот разумный человек) защиты ни от кого из них, потому что и их грабят и убивают, и они плачут, и у них есть бедствия. Да и может случиться, что тот самый, по следам которого я пойду, сам нападет на меня и ограбит. Неужели же мне нельзя найти себе верного и сильного дорожного товарища, который никогда не нападет на меня и всегда будет мне защитой?..»
Прервем притчу на этом интересном месте. Ведь каждый разумный человек, без сомнения, догадается, что все под Луной зависит от воли Всевышнего. Он, наделив каждого головой, полагается на его благочестивые мысли, от которых, собственно, и зависит благополучие последнего. А этот последний, то есть человек, уже сам распоряжается собой. И если уж он может избежать несчастий, ниспосланных небом, то от тех бед, которые он сам на себя навлекает, нет спасения.
Ходжа Насреддин, и это покажет время, всяческими способами старался увернуться от неприятностей, которые грозили ему или его многочисленным друзьям. Иногда он не видел опасности, но, во всем полагаясь на волю Аллаха, весело шел по жизни, и судьба улыбалась ему…
Этот ишак был молод, а потому весьма наивен и самонадеян, но зато слишком хорошо разбирался в стилях художественного свиста. Не свистни Ходжа — кто знает, как бы сложилась дальнейшая судьба Насреддина… (Мы не преувеличиваем — вспомните предыдущую притчу). А тут… — из-под навеса торжественно показалась задняя половина тела животного, затем на свет появился спрятанный между ног хвост и выразительно поприветствовал людей. Решив, что приличия этим вполне соблюдены, ишак высоко подбросил зад и затем совершил изящный поворот на 180 градусов, оказавшись лицом к лицу с Насреддином. Выражение его глаз было настолько лукавым, что не принадлежи этот экземпляр к отряду парнокопытных, Ходжа, без сомнения, признал бы в нем брата.
Этот потрясающе эффектный выход, а также взгляд животного привели молодого покупателя в неистовый восторг, и ослик это уловил. Он влюбленно уставился на Насреддина, ибо знал, что чувства их взаимны. Ишачок был счастлив, что нашел своего хозяина, и горячо полюбил его с первого взгляда. К этому надо добавить, что радость действующих лиц была всеобщей, ибо и продавец понял неизбежность свершившегося:
— Этот не продается! — тут же с важным видом заявил он. Ходжа мгновенно оценил обстановку — ведь говорят же: куй железо, пока горячо.
— Триста! — заговорщически произнес он.
— Пятьсот! — не удержался от соблазна торговец, с замиранием сердца назвав немыслимую для ишака цену.
«Как же — не продается!» — подумал Насреддин и тут же выпалил. — Триста одна!
— Четыреста девяносто девять! — прозвучал ответ.
Неизвестно, как долго еще продолжалась бы торговля, если бы в дело не включился сам ишак.
Летопись не донесла до наших времен его мыслей, и мы с сожалением должны признать, что не сможем с большой долей вероятности заполнить для читателя этот пробел.. Среди монотонного шума базара, который, впрочем, как бы стороной обтекал эту площадь, вдруг раздался рев, заставивший так натянуться барабанные перепонки людей, что они, заткнув уши, даже присели от неожиданности. Впрочем, подчеркнем немаловажную деталь — ишачий крик был направлен прямо в правое ухо продавца.
