Геннадий Баннов - За огнями маяков
К вечеру море стало успокаиваться. Матросы ходили по палубе, что-то досматривали, какую-то выполняли работу. Среди них Олег разглядел знакомого, того, кто сопровождал их с Гошей, едущих на Сахалин.
— Привет! — бросил он этому знакомому.
— А-а, это ты? Здорово! — тот остановился. — Ну, как прошел твой год на Сахалине?
— Промелькнул — едва заметил, — Олег рассмеялся.
— Капитан у вас другой, что ли?
— Тот же, просто ты не узнал его. А зачем ты едешь на материк?
— Во Владивосток везу команду юных боксеров, будет товарищеская встреча. — Он кивнул на слушающих его ребят.
— Да-а?! Так ты боксер?! Я и не знал, чуть тогда с тобой не подрался. Нарвался бы!.. — Захохотал, будто сказано было что-то смешное. — Значит, третьим классом едете? Ну, через год-два покатишь вторым или первым. А где та, которая с тобой ехала? Эммочка где?
— Они в Южном, а я в Александровске, так что не видимся.
— Что ты! Упустил такую деваху!.. Ну, ладно, всяко бывает. Ну, бывай, бывай. — Он дружески хлопнул Олега по плечу.
Подступала темь, на небе скоро выступили звезды. Волны поднимали то нос корабля, то корму. Около трубы было спокойно — качки не наблюдалось.
Утром Олег вышел на палубу. Ветер был несильный, но море покрылось барашками. К его удивлению, Еня Шипанова стояла на том же месте, у перил, смотрела на видневшийся вдали берег.
— Здавствуй, Еня! Целый день не виделись.
Она обернулась к нему, подала руку.
— Провалялась. Тошнило.
— Хотели вас проведать, да не знали, какая у вас каюта.
— Это ничего. Вот прошли один маяк. Идем вдоль берега. Ну, здравствуй, материк, давно тебя не видела.
— Да, он как мать родная, — притягивает. Нельзя его долго не видеть. Я его видел в прошлом году. Владивосток — красавец! Вон еще маяк!
— Помню, и еще один был, у входа в бухту… Как она называется? Красиво как-то?
— Золотой Рог?
— Точно! Ну, точно. Вот.
Корабль подает густой сигнал. Вдали показывается еще маяк, приближающийся довольно быстро.
— Входим в бухту. Извините, Еня, — Олег тронул ее за руку. — Пойду к своим парням. После шторма спали, как убитые, а по гудку, конечно, проснутся. Мне надо быть там.
— Идите, идите, — разрешила Еня.
Ребята в самом деле проснулись, один за другим, жмурясь, выходили на палубу. Показался Эдик Грибанов, за ним Юра Атаманов, Володя Дорохин, Миша Шульга, Жора Корчак — все выбираются. Им ласково светит солнце, и весь мир улыбается. Олег тоже встречает улыбкой. С виноватой миной показался и представитель команды, Гюмер Азизов. Чуть не проспал!
Берега далеко друг от друга, но стало ясно, что корабль вошел в бухту: вокруг маячат буксирные теплоходы, катера, разносят рабочие гудки, сирены, оклики в мегафон. На палубе «Крильона» тем временем идет своя жизнь: матросы шмыгают туда-сюда, пассажиры разбираются по каютам, готовятся к высадке. Олег подошел к девушке.
— Еня, у вас вещи, мы вам поможем.
— Да, пожалуйста, будьте добры, Олег, идемте в каюту. — Пошла впереди роскошным шагом, свернула в коридор, разделяющий каюты на две части. Толкнула чуть приоткрытую дверь.
— Хо! С помощником тебя! — воскликнула Енина соседка. — А я думаю: куда девалась девка? Меня, конечно, будут встречать, у меня много вещей. А тебе… Ну, добрые попутчики помогут.
Собранные в два чемодана и сумку Енины вещи стоят наготове.
— Ну, доброй вам встречи, Соня! Мы потихоньку пойдем.
Начищенная палуба, как и все вокруг — небо, дальний берег, вода, — сияет и блещет. Солнце ласково освещает рассыпанные по высоким берегам и отразившиеся в воде домики. В бухте нет ветра — тихо, тепло, чайки над кораблем кружат, издают гортанные звуки, слетаясь на ребячьи подачки, они пищат. Ребята, как и другие пассажиры, угощают их остатками еды и весело комментируют отчаянные схватки за кусок хлеба насущного.
Владивосток, майский, послепраздничный, встречает пассажиров с острова Сахалин приветливостью и чистотой, на души прибывших ложится безотчетная радость. Тихим ходом корабль приближается к пристани, с капитанского мостика поступает команда:
— Отдать чалку!
«Крильон» дает задний ход, но по инерции продолжает идти вперед, бортом надвигается на пристань. Тихо притирается к стенке. Подают трап с ограждениями с двух сторон. Растворяется ограждение палубы — народ с чемоданами, сумками, саквояжами валит на берег.
Здравствуй, материк! Здравствуй, Большая Земля!
Знакомый капитан в белоснежном кителе стоит на мостике, взглядом он провожает прибывших во Владивосток и не иначе как желает им доброго пути.
На виадуке — переходе через железнодорожные пути, от морского вокзала к городской площади, Еня окликнула:
— Стойте, Олег! Вот носильщик: мне на железнодорожный вокзал… Здравствуйте! — обернулась к носильщику. — Да, два чемодана, сумка у меня в руках… Олег, Гюмер (он тоже был здесь, рядом), будете в Новосибирске — заходите. Вот-адрес, возьмите, — протянула Олегу листок. — До свиданья.
— До свиданья, Еня!
Она пожала руки, покивала. И все. Совместная дорога окончена. У каждого своя начинается.
У конца виадука группа боксеров встретила молодого человека спортивного сложения:
— Боксеры?
— Боксеры.
— Вы тренер? — обернулся он к Гюмеру Азизову.
— Представитель я. А это вот тренер, — Гюмер представил Олега.
— Вот и хорошо. Меня зовут Григорий Семенович, я из горкома физкультуры. Сейчас провожу вас в гостиницу, где будете жить, и тут же пойдем в кафе, там вы поставлены на питание. Все подошли? Никто не отстал? Тогда пошли-поехали.
35. Владивосток
Спортивный Владивосток до сих пор встречался с хабаровчанами, читинцами, редко с иркутянами и со спортсменами Улан-Удэ. Но вот довелось — с островом Сахалин! Это, конечно, событие! Понять надо и молодых сахалинцев, впервые увидевших материк, понять их интерес к бойцам ринга, с которыми придется меряться силами. Тренер их, конечно, видел Владивосток и сносно в нем ориентировался, но глаза юных боксеров были полны вопросов и постоянно устремлены на него. Времени, однако, для общения с мальчишками было немного: надо организовать прогулку с пробежкой, провести предварительное взвешивание бойцов, искупаться в море, полежать на песке — расслабиться после дороги. За постоянной занятостью ребятам некогда было поволноваться перед боем.
Сейчас перед боксерами был просторный зал, сцена, на которой ринг уже установлен. Приготовлены раздевалки, умывальник, фойе, где можно разогреваться перед боем, — все, что надо для соревнований.
Перед началом, как всегда, — парад участников. Команды в порядке весовых категорий построились, вышли на ринг, стали лицом друг к другу. Произнесли: «Физкультпривет!» Пожали руки. Судья скомандовал — бойцы пошли по своим местам. Колонны тянулись к выходу — в фойе и раздевалки. Обычные приготовления к боям.
Один Жора Корчак как будто не задумывался о предстоящих боях: был всегда на виду и вечно что-то жевал.
Народу в Доме культуры Тихоокеанского флота — того самого, где в прошлом году смотрели финальные бои военных, — под завязку. На слова вещающего на публику информатора зрители отзываются аплодисментами. Грибанов готовится первый. Разогревается тщательно, не спеша. Но он уже готов, даже немного отдохнул. Зал затемнен, зрителей ему не видно, — может, это и лучше: меньше мандража. Натер канифолью подошвы туфель, попросил:
— Дайте воды, Олег Иванович.
Олег приблизился, подав воду.
— Начинай, как всегда, с разведки. Посмотри, потанцуй, но надолго не затягивай: время боя ограничено, — говорит, будто Эдик этого не знает.
По радио представили бойцов. Рефери проверил бинты, плавки, велел секунданту туже завязать на перчатках завязки. Эдик с виду спокоен, но Олег знает, что перед боем он всегда волнуется. Судья вызвал бойцов на середину. Раздался гонг. Все. Волнений уже никаких, это все позади.
Публика притихла. Он безобидно вытанцовывает. Делает ложные выпады вправо-влево. Пока финтует. Гримасами лица вводит соперника в заблуждение. Не бьет. Ритуала разведки противник не выдерживает: начинает бить быстро, сильно.
Эдик начеку: продолжая вытанцовывать, за счет ног избегает удара… Приблизившись, противник снова бьет правой, резко, быстро. Эдик сделал уклон и на этот раз щелкнул его левой рукой. Наказал за мазню. Все так же вытанцовывая, делает выразительные финты, но ими уже не ограничивается: то и дело наносит удары. В соответствии с весом и силой, которых, увы, кот наплакал, удары все же получаются вполне приличными. Главное — попадает! Закрываться противник не успевает. Собирается закрыться, а вместо этого, схватив удар, будто умывается перчаткой. И бросается вперед с ударами. Эдик уходит влево-вправо. Публика удивляется: что делает! Это Сахалин-то! Чужой, но надо отдать должное — то и дело взрывается аплодисментами.
