Стивен Фрай - Как творить историю
МАЙКЛ. Да. По крайности, этот паразит заткнулся…
СТИВ. А какого хрена мне-то теперь делать? Придется в пятницу вечером тащиться с ней в кино.
МАЙКЛ. Да брось, не будь таким занудой. Можно подумать, ты в кино никогда не был.
СТИВ. Ага, а если она обниматься полезет? Нам же полагается потом пойти куда-нибудь и…
МАЙКЛ. Ну не вырвет же тебя, если она положит голову тебе на плечо? Брось! Хорошая девушка.
СТИВ. Ты так ничего и не понял? Просто не понял. Это же нечестно по отношению к ней. Неправильно.
МАЙКЛ. Ладно, ладно. Давай сделаем так. Пойду я. Скажу, что ты приболел. Напишешь ей записку, и я пойду вместо тебя.
СТИВ (страдальчески). Замечательно. А после вы вернетесь к тебе и потрахаетесь, так?
МАЙКЛ. Не знаю. Может быть. Господи, ну прости! Я думал, что оказываю тебе услугу.
СТИВ. Ага, но только когда опять захочешь оказать мне услугу, сначала спроси разрешения, ладно?
МАЙКЛ. Всего-то неделю потерпеть осталось или около того. Может, даже несколько дней, если Лео занимается тем, чем он, как я думаю, занимается. Все, пришли.
Он окидывает взглядом заросший плющом ложноготический фасад Генри-Холла.
ПЕРЕХОД К:
ИНТЕРЬЕР КВАРТИРКИ МАЙКЛА, ГЕНРИ-ХОЛЛ – НОЧЬ
МАЙКЛ и СТИВ сидят перед компьютером. СТИВ прикладывает палец к экрану. Интонации у обоих довольно фальшивые – на случай, если в комнате присутствуют подслушивающие устройства.
СТИВ. Господи, Майки. Все-таки странно, что ты не можешь вспомнить, как пользоваться системой.
МАЙКЛ. Я знаю. Уж больно медленно все ко мне возвращается. Но я, правда, признателен тебе за помощь.
Дурацкая официальность этих речей заставляет их обменяться ухмылками шкодливых школьников.
СТИВ. Да ладно, чего там. Давай заглянем в твои рабочие файлы, идет?
По краю экрана расположено некоторое число постоянно присутствующих на нем графических значков; в центре его изображены страницы. СТИВ нажимает на значок, появляется множество желтоватых папок с надписями на каждой.
МАЙКЛ. То есть это что-то вроде Интернета, так?
СТИВ. Не понял.
МАЙКЛ. Мой компьютер подключен к другим компьютерам сети?
СТИВ. Правильно. Только это не компьютер, Майки. Это «Пуд».
МАЙКЛ. Э-э… «Пуд»?
СТИВ. Персональное устройство доступа. Компьютеры далеко отсюда, на другом краю кампуса. А «Пуд» просто позволяет тебе обращаться к собственным твоим документам.
МАЙКЛ. Ага. «Пуд». Понял. Да, конечно. Только печатать-то на нем как?
СТИВ. А зачем тебе печатать?
МАЙКЛ. Ну, как-то я с ним работать должен. Знаешь, текстовой редактор, письма, статьи и все такое.
СТИВ. Ты просто разговариваешь с ним.
МАЙКЛ. А, ну да. Разговариваю. И он узнает мой голос?
СТИВ. Естественно, узнает.
МАЙКЛ. Тогда почему он не выводит на экран то, что я говорю?
СТИВ, рассмеявшись, игриво хлопает МАЙКЛА по плечу.
СТИВ. А ты на речевой глиф нажми, олух.
Теперь перед нами экран. В верхнем левом углу его расположен значок речи, называемый «Речевым глифом».
Когда нажимаешь на речевой глиф, он высвечивается, видишь? И все, что ты произносишь – команда, текст, – появляется на экране. Потом ты касаешься его еще раз и можешь говорить что угодно, записи не будет. Ладно, я вижу, тут есть твои рабочие документы. Ты вел заметки о Гегеле, верно? Ну вот, притронься к речевому глифу и скажи «Выведи заметки о Гегеле» или «Выведи мои заметки по Гегелю», что-нибудь в этом роде. Если заметок больше одной, он выдаст меню, а ты ткнешь пальцем в то, что тебе нужно, – все очень просто.
МАЙКЛ (встревоженно). А как же чудной говор, который ко мне пристал? Английский акцент?
СТИВ. С ним сложностей не будет.
МАЙКЛ склоняется к экрану, прикасается к речевому глифу, глиф вспыхивает.
МАЙКЛ (говорит в экран: очень громко и отчетливо). Выведи мои заметки по Гегелю.
Ничего не происходит. СТИВ стукает пальцем по речевому глифу, отключая его.
СТИВ. Постой, постой. Не надо кричать. Говори нормально.
МАЙКЛ еще раз касается речевого глифа. Тот снова высвечивается.
МАЙКЛ (небрежным тоном). Выведи мои заметки по Гегелю.
Сбоку на экране открывается подобие окошка с изображением папки – разрешение очень высокое, – на обложке значится: «ЗАМЕТКИ ПО ГЕГЕЛЮ», от этой надписи уходит вниз оглавление: «Биография», «Диалектика», «Гегель и Ницше» и прочее.
Оу, вот клево!
СТИВ. Хорошо, теперь жми сюда…
МАЙКЛ прикасается к слову «Диалектика». На экране возникает изящная страница с набранным сглаженным шрифтом, очень четким и внятным текстом. Это перечень записей о Гегеле и диалектике.
Отлично, теперь, если хочешь что-нибудь изменить, нажми вот здесь. Потом коснешься речевого глифа и наговоришь, что тебе требуется. Тут не запутаешься.
МАЙКЛ смотрит на текст.
ТЕКСТ: Первая дедукция выводит идеи Ничто и Становления из идеи Бытия. Мы начинаем с Бытия, поскольку идеи более общей не существует. Прилагаемое ко всему сущему, Бытие представляется исполненным значения. И все же идея Бытия, поскольку она не проводит никаких различений, выявляет свою пустоту, обращаясь в собственную противоположность, в Ничто. Однако последующий переход Ничто в Бытие – это и есть то, что мы мыслим как Становление. Таким образом, мы получили первые три из 272 категорий Гегеля.
МАЙКЛ. Это все я написал?
СТИВ. А кто же еще?
МАЙКЛ. Ничего себе. Так я гений!
МАЙКЛ тянется к компьютеру, тычет пальцем в первое предложение: «Первая дедукция выводит идеи Ничто и Становления из идеи Бытия», нажимает на речевой глиф и произносит:
Это едва ли не самая наиклевейшая хреновина, какую я видел в жизни.
Первое предложение мгновенно заменяется на «Это едва ли не самая наиклевейшая хреновина, какую я видел в жизни».
Оу! Блеск! Полный блеск!
ТЕКСТ снова меняется: «Это едва ли не самая наиклевейшая хреновина, какую я видел в жизни. Оу! Блеск! Полный блеск!»
СТИВ, рассмеявшись, прикасается к экрану.
СТИВ. Ты забыл отключить речевой глиф.
МАЙКЛ. А как он запятые расставляет?
СТИВ. Не всегда правильно. Однако во флексиях, паузах и прочем разбирается неплохо. (Вспомнив, что их, возможно, подслушивают.) Ты уверен, что ничего этого не помнишь?
МАЙКЛ. О. Да. Конечно. Кое-что в памяти всплывает. Почти все. Просто я забыл, насколько это клево. Как четко сделано. Знаешь, действительно четко. Вот только зачем эта…
Он указывает на панельку с надписью «Двойная превосходная».
СТИВ. А это у него «самая наиклевейшая» сомнения вызывает – двойная превосходная степень.
МАЙКЛ (в изумлении покачивает головой). Ну и ну!
СТИВ. Еще бы.
МАЙКЛ. Ладно. Хорошо. Предположим, я взял в библиотеке книгу и перегрузил ее на один из этих…
СТИВ. Ты хочешь сказать – скачал ее на карт?
МАЙКЛ. Да. Скачал на карт.
СТИВ неторопливо извлекает карты из сумки МАЙКЛА. На них – сделанные рукой МАЙКЛА надписи: «Глодер: Ранние годы» и тому подобное.
СТИВ. Все, что тебе нужно, это вставить карт…
Сует карт в прорезь под экраном.
И на экране появится глиф.
Действительно, мы видим, что так оно и происходит. На экране возникает значок в виде карта.
Ты притрагиваешься к глифу и… сезам-бальзам!
Глиф разрастается до размеров экрана, теперь на нем появляются превосходно воспроизведенные страницы книги «Глодер: Ранние годы».
Чтобы перелистывать страницы, нужно прикасаться вот к этим стрелкам, видишь? Или включить речевой глиф и назвать номер нужной страницы.
МАЙКЛ. И я могу пользоваться текстом, переносить его, вставлять в мои документы?
СТИВ. Конечно. То, что хранится на карте, через две недели сотрется само собой. А любые данные, какие ты переносишь в свой текст, автоматически снабжаются сноской со ссылкой на авторские права и помещаются в библиографию, расположенную в конце документа. Чтобы не было жульничества, понимаешь? Нарушения авторских прав и тому подобного.
МАЙКЛ. Да, но где она находится, вся моя работа? Я хочу сказать – физически?
СТИВ. Черт, чего не знаю, того не знаю. Сдается, где-то в компьютерных лабораториях.
МАЙКЛ. Ладно, а допустим, я пишу письмо домой или что-то личное, дневник и так далее?
СТИВ. Если коснешься глифа приватности, вот он, никто, кроме тебя, прочитать их не сможет.
МАЙКЛ. Отлично. Стало быть, теперь я могу приняться за работу. Писать эссе, делать задания… а как это распечатывать?
СТИВ. Просто скачиваешь все на карт и идешь с ним в какую-нибудь печатню. По одной из них есть в каждом здании колледжа, в любом общежитии. Пустяк дело.
МАЙКЛ. До чего же все клево. Всегда понимал, что «Windows 95» – полное дерьмо, и все же…
СТИВ. Извини?
