Владимир Романовский - Богатая белая стерва

— Быстро, — сказал Ави. — Открывай же сейф, кретин.

Джимми открыл сейф и вытащил из него несколько папок.

— Здесь.

Ави передал папки Натали, плачущей беззвучно, стоя посреди комнаты с обрезом в руке.

— Ищи свои бумаги, быстро, и перестань реветь.

— Слушай, мужик, — сказал главный тихо.

— Наличные, — сказал Ави. — У тебя есть наличные? Если есть три тысячи — сойдет.

— В куртке, — сказал Джимми.

— Где куртка?

Куртка висела на спинке стула. Бумажник во внутреннем кармане содержал пачку стадолларовых купюр, перетянутых резинкой.

— Ты сказал три тысячи, мужик, — запротестовал Джимми. — Там больше, чем три, мужик.

— Я вышлю тебе сдачу, как доберусь до Аляски.

— До Аляски?

— Да. А ты не слышал? Как во времена Золотой Лихорадки. Они нашли что-то, типа, двадцать новых залежей. Копают как сумасшедшие. Натали, нашла бумаги или нет еще?

— Да, — сказала она.

— Хорошо. Где твои шмотки?

Джимми сделал движение и тут же об этом пожалел. Хватка усилилась, дуло ткнуло его под ухо.

— В моей комнате, — сказала Натали.

— Там еще кто-то есть?

— Да, наверное. Канди и Сюзи.

— Пошли знакомиться. Иди вперед.

Они вышли из комнаты Джимми и направились к следующей двери. Натали открыла ее и включила свет.

Две женщины, упомянутые ею — одна очень молодая, другая среднего возраста — обе в футболках, сидели на кроватях. Были встревожены шумом и выстрелами. Всего кроватей три. Обе женщины тихо вскрикнули.

— Быстро, — сказал Ави. — Собирай чемодан.

Натали положила обрез на незанятую кровать, открыла стенной шкаф, и Ави выстрелил человеку, который там прятался, в живот до того, как тот успел поднять свое оружие и прицелиться. Служение щитом для Ави нравилось Джимми еще меньше, чем перспектива подохнуть от потери крови. По тому, как он слегка расслабился, когда увидел человека из шкафа падающим лицом вперед, Ави заключил, что только что вывел из строя последнего из своих оппонентов в этом доме.

— Живее, — сказал Ави.

Натали перешагнула через упавшего оппонента, дотянулась до верхней полки в шкафу и вытащила чемодан. Раскрыв его на полу, она быстро накидала туда разной одежды — из шкафа, а так же из ящиков прикроватного столика. Канди и Сюзи со страхом следили за происходящим.

— Свитер, куртка, джинсы и сникеры, — сказал Ави. — Одевайся. Быстро.

— Свитера у меня нет.

Ави повернулся к той проститутке, что постарше.

— Есть у тебя лишний свитер, красавица? Рекомендую одолжить подруге. Не медля.

Натали быстро оделась. Свитер оказался ей велик и выглядела она в нем как обыкновенная девочка-подросток, слегка неуемная первокурсница с чрезмерным слоем косметики, который теперь расползся по всему лицу и шее. Может давешним вечером была какая-нибудь дикая вечеринка в кампусе. Ави кивнул и глазами указал, что нужно делать. Она снова взяла в руки обрез.

Гуськом они вышли из комнаты. У выхода Ави сунул пистолет за ремень джинсов и оглушил Джимми безжалостным апперкотом. Они вышли на крыльцо.

— Кинь обрез в мусорник, — сказал Ави.

Натали сконцентрировалась, сообразила, что все еще держит обрез в руках, и сделала, что просили.

— Давай помогу, — сказал Ави и, как истый джентльмен, взял из ее рук чемодан.

Они въехали по пандусу на Тернпайк, один раз замедлились в пробке, и прибыли в манхаттанский Мидтаун через Линкольн-Тоннель.

Каким-то чудом на Девятой Авеню обнаружилось свободное место у тротуара, в двух кварталах от Автобусного Вокзала, принадлежащего Управлению Портами. Это сэкономило Ави время. Чтобы компетентно нарушать важные правила, следует тщательно следовать правилам малым.

Вокзал кишел копами, но ни один из них не искал в данный момент Ави.

Он велел ей купить билет до Кливленда — автобус в Кливленд отбывал через десять минут.

— Вот что, Натали, — сказал Ави. — Я взял себе тысячу. У тебя остается четыре тысячи с мелочью, в твоем чемодане. Не дели ни с кем комнату или даже квартиру. Сними себе что-нибудь отдельное сразу, как приедешь. Не разговаривай с подозрительными типами, вне зависимости от того, знакома ты с ними или нет. Если им захочется с тобой поболтать, будь невежлива, поворачивайся спиной, и уходи. Твоя жизнь отныне — твое личное дело, но это твой второй и, скорее всего, последний шанс. Найди работу, или учись в школе, или выходи замуж. Разницы никакой. Но не занимайся больше тем, чем последнее время занималась. У тебя к этому нет способностей. Пожалуйста не разочаровывай меня. Повторяю, не разочаровывай. Не будь неблагодарной маленькой сучкой. А то я тебя найду и буду бить очень долго. Ладно?

— Меня копы будут искать.

— Вряд ли. Правда, если подумать, несколько вопросов тебе могут задать парни из ФБР, обо мне, если узнают. Если это произойдет, расскажи им все, как было, ничего не утаивая. Только о деньгах не говори, а то ведь отберут, а деньги эти тебе самой нужны. И не показывайся больше в Нью-Йорке никогда. Вообще.

Он посмотрел, как уходит автобус, с лицом Натали в окне. Она таращилась на него. Он засмеялся. Во второй раз за два дня он какое-то время чувствовал себя счастливым. Сунув руки в карманы, он вышел из Вокзала. В рюкзаке лежал паспорт, около десяти тысяч наличными, несколько очень специальных инструментов, пистолет и запасная обойма. На полпути к машине он почувствовал, что что-то не так. Он пересек авеню, прошел полквартала, и увидел, напротив, двух копов, возящихся с его машиной. Орудуя фонариками, они заглядывая в окна. Ави пошел обратно, повернул за угол и быстро углубился в переулок.

Ждавшие его в филадельфийском аэропорту будут разочарованы.

Мелисса больше не бредила. Она лежала в постели, в одиночной палате, с открытыми глазами, пытаясь сосредоточиться и вспомнить события последних двух дней одно за другим, в хронологическом порядке.

Ссора с Ави. Переполняющий ее ужас.

Приход Уайтфилда. Обнадежил.

Звонок Уайтфилда. Облегчение.

Визит странной молодой негритянки.

Выстрелы.

Она закрыла глаза.

Когда она открыла их снова, долговязый с тонкими чертами негр, выглядящий старше своего возраста, сидел на стуле возле кровати. Мелисса скосила глаза, и он тут же открыл бумажник и показал ей золотую бляху.

— Инспектор Роберт Кинг, ФБР, — представился он. — Мисс Уолш, у меня есть к вам несколько вопросов.

— Нельзя ли это отложить? — спросила она. — На завтра, например?

— Нет, — ответил он. — Дело срочное, мисс Уолш. Мне бы хотелось, чтобы вы подумали, не стоит ли снять обвинения с Зинии Фетерз.

— Это она в меня стреляла?

— Она хорошая, щедрая девочка. Может, слегка распущенная…

— Слегка?

— … но очень, очень добрая в глубине души.

— Черт знает, что такое. Инспектор… как?

— Кинг.

— Инспектор Кинг, вы соображаете, что говорите?

Голос Мелиссы звучал слабо, без интонаций. Она слегка шепелявила. Но враждебность в глазах была вполне реальная.

— Мисс Уолш…

— Вы говорите с той, в кого ваша добрая девочка стреляла. Из пистолета. Две пули, одна в предплечье, вторая в шее. Мне сказали, что мне повезло, могла остаться парализованной от шеи вниз на всю жизнь.

— Пожалуйста выслушайте меня.

— Нет. — Мелисса, несмотря на слабость, сердилась все больше. — Странное какое предложение, Инспектор. — Она посмотрела на потолок. — Какая наглость.

— Уважаемая мисс Уолш, я бы хотел, чтобы вы сняли обвинения до того, как я вам скажу почему вам следует так поступить. Я бы предпочел вообще этого не говорить. Вам. Вопрос деликатный. Пожалуйста поверьте мне.

— Уходите, Инспектор.

— Если вы не снимите обвинения, последствия могут быть неприятными. Я понятно объясняю?

— Вы мне угрожаете, сэр?

Ей показалось, что вопрос позабавил Кинга.

— Я никогда не угрожаю, Мелисса.

— Чрезмерная фамильярность вам не идет.

— Хорошо. Мисс Уолш, если дело дойдет до суда, то на суде этом всплывет очень много разной информации, и вся она будет обсуждаться. Публично. Пули вам вынули, состояние у вас, слава Богу, удовлетворительное, вы скоро поправитесь. Но раны, которые откроются на суде — очень глубоки, уверяю вас. Эти раны придется залечивать долго.

Он помолчал.

— Мне все равно, — сказала Мелисса. — Она сделала то, что она сделала, и она должна быть наказана. Инспектор… О, [она привычно нарушила Третью Заповедь]!… Я сама, например, никогда не была доброй и хорошей девочкой, а была хулиганка страшнейшая, и в детстве и в отрочестве, со мной никто не мог сладить, я такое вытворяла! И тем не менее я ни разу даже не прикоснулась к пистолету. Мне и в голову не приходило, что можно куда-то пойти и купить пистолет. Ваша добрая девочка бегает с заряженным револьвером. Это нормально, по-вашему? Вы сказали, что она слегка распущена. Что носят с собой девочки, которые серьезно распущены — М-16? Это нормально — позволять слегка распущенной девочке носить с собой устройство, созданное исключительно для того, чтобы носящий мог решать, кому жить, а кому умереть? Ничего себе!