Тереза Тур - Выбрать свободное небо
— Хорошо! — обрадовалась златокудрая малышка. — Пойдем?
— Нет, — отрицательно покачала головой Тереза, — это все — после ужина.
После ужина однако они уселись рисовать принцесс все вместе — так потребовала маленькая Лиза — и они повиновались. Выяснилось, что Тереза рисовать не умеет вовсе — принцессы получались у нее кривобокие и криворукие. И все, как на подбор, удивительно страшненькие. Зубов подглядывал к Лизе большой — и бессовестно срисовывал. Получалось неплохо. Роберт печально сидел над листочком — и что-то там чирикал.
— Но это же не принцесса, — заявила дочь Терезы, когда он отдал ей листочек, — это какой-то человечек из палочек! Если делать — делать хорошо!
И это было сказано с такой торжественностью, с такими истине материнскими интонациями… Взрослые рассмеялись.
Художница быстро подсунула ему один из своих рисунков.
Наконец, Лиза, угомонившись, вернулась к своим куклам, взрослые — к своим разговорам.
— А расскажите, как вы устроили свою свадьбу, — Роберт был так воодушевлен предстоящим событием, что у всех спрашивал совета.
— Мы? — Зубов улыбнулся. — Все было как обычно. Я хотел помпы — Тереза ничего не хотела…
— Не то, чтобы я ничего не хотела…. - прервала его жена. — Меня просто тошнило.
— И ты хотела путешествовать.
— Проехаться вдвоем из Петербурга в Псков — можно подумать, путешествие… Я люблю Псков.
— Восемьсот километров от Москвы!
— Всего триста от Питера. А мы ехали оттуда… Я обожаю эту дорогу — она красивая. И там такие вдохновляющие названия: «Ящеры», «Мараморочка»… «Большие Льзи»!
— «Лядино»! — фыркнул Зубов — он тоже помнил кое-что из названий. — Дорога — просто кошмар. Узкая, в ямах. А для отдельного вдохновения — кресты по обеим сторонам дороги в большом количестве. С веночками.
— Зачем? — удивился Роберт.
— В России части ставят памятники у дороги, там, где кто-то разбился насмерть. — Пояснил Владимир.
— Впечатляет.
— Зубов, прекрати. Получилось прекрасное путешествие.
— Мы ехали вдвоем.
— Втроем. Лиза была у меня внутри.
— Зимой. По снегу и льду.
— Ты все время ворчал, что я — сумасшедшая.
— Именно. Ты беременная. — Зубов и хмурился, и улыбался одновременно. — А нас понесло… Трасса накануне Рождества. Скользко, между прочим. Все нормальные люди по домам сидят. А мы — едем. Я трясусь — вдруг что!
— Красота, кругом все белое-белое, чистое-чистое… Дорога пустая.
— Конечно пустая! Шестое января, мороз! — Зубов так посмотрел на слушателей, что они сразу поняли — ему надо сочувствовать!
— Прибыли в Псков. — Тереза посмотрела на мужа с любованием. — Я очень люблю Псков. Кремль… Стены высокие. Река Великая. Там такая аура, такой дух! Мне там хорошо. Мы гуляли.
— Тереза смешная — как колобок. Она перекатывается! Я волнуюсь…
— А потом, через три дня, Зубов и говорит — пойдем, матушка моя, — у Терезы получилось очень похоже передразнить мужа. — Я договорился! Жениться будем.
— На самом деле, я позвонил Степе, и договаривался он, — сверкнул глазами Владимир.
— Я подозревала нечто подобное!
— А что дальше? — вдруг спросила Лиза.
— Дальше? Я как гуляла по морозу — в лыжных штанах, куртке, шапке-ушанке — так и оказалась во Дворце бракосочетания.
— Так и я был одет так же! — смеялся ее муж.
— Представляете — все кругом в бело-черном. Все чинно, торжественно. Благолепно. И тут мы!
— Зря ты так, Тереза! Я был готов — кольца у меня были припасены.
— И с мамой и мальчишками ты сговорился!
— Я попросил разрешения запротоколировать с тобой отношения там, где я тебя уговорю. И они согласились!
— Конечно, согласились. У вас была какая-то идея-фикс затащить меня скорее в ЗАГС. А может, я все хотела сделать по-другому…
— Как? Тебе стоило только сказать, как именно…
Но Тереза отвела взгляд — и отрицательно покачала головой…
Разговор как-то сник. Вскоре стала капризничать Лиза-маленькая. Владимир и Тереза ушли наверх, к себе. Роберт уселся в кресло возле камина, притянул к себе Лизу, усадил на колени, стал ее целовать.
— А какую свадьбу хочешь ты? — вдруг спросил он.
— Волшебную, — задумчиво ответила Лиза. — Такую волшебную, чтобы я, наконец, поверила, что это все со мной происходит наяву…
…
Но заснуть она все-таки не смогла. Лиза спустилась по лестнице на первый этаж — и увидела Терезу.
— Вы плачете? — и в своем голосе Лиза услышала такое детское изумление, что сама и смутилась, и расстроилась.
— Я? — Тереза обернулась и оттерла щеки от слез. — Получается, что плачу.
— Что-то случилось?
— Случилось? — Тереза с подозрением оглядела Лизу и украдкой вытерла красный-красный распухший нос. — Нет. У меня ничего не случилось.
— Тогда почему?! — тут Лиза осознала вдруг всю неловкость ситуации и вся запылала густым румянцем смущения. — Простите.
— Ничего. — Тереза даже улыбнулась, глядя на это потешное, рыжее и такое забавное создание, — ничего. Да что вы там стоите у лестницы? Вам тоже не спится на новом месте?
Лиза кивнула — и осторожно направилась к камину, где на ковре, подтянув к себе колени, сидела Тереза, облокотившись спиной о ножки кресла. Лиза аккуратно опустилась на краешек соседнего кресла.
— Я никогда не плачу, если что-то случилось, — Тереза внимательно разглядывала язычки пламени, — если есть проблема — я ее решаю — вот и все. Но иногда — достаточно редко, но всегда неожиданно — на меня нападают приступы тоски. Они меня просто выгрызают…
— Тоски, — Лиза недоуменно оглядела праздничную, красиво убранную гостиную, с огромной роскошной елкой, с белоснежными ангелочками на каминной полке, со вкусом расставленными по комнате безделушками… — Тоски? Почему тоски?
— Не знаю. — Тереза пожала плечами. — Это так же необъяснимо, как… головная боль, например.
— Надо же… — Лиза внимательно посмотрела на Терезу, — никогда бы не подумала. Вы мне показались такой…
— Белокурой женщиной без проблем с безмятежной улыбкой? — насмешливо улыбнулась автор-фантаст.
Лиза отрицательно покачала головой:
— Скорее, сильной. Уверенной. Той, что не боится людей, не боится собственных промахов, не испытывает дикой неловкости от того, что пришлось заговорить с незнакомыми людьми. Вы же не боитесь того, что вам скажут: «Да кто она такая и что здесь делает!» Вы же этого не боитесь?
— Нет, — и Тереза отвернулась, чтобы не обидеть Лизу жгучим сочувствием, которое — она знала — отражается в ее глазах.
— А мне все время кажется, что мне укажут на дверь… — прошептала Лиза. — Или… Что я проснусь — а этого всего: дома, камина, Роберта, картин… Этого всего просто нет…
— Лиза. Это все есть. Это все на самом деле. Ведь вы это заслужили больше, чем кто бы то ни было…
— Возможно. Но в хорошее верить трудно. Страшно.
— Это точно. — Тереза вдруг открыто, весело улыбнулась. — Знаете, как я доводила несчастного Владимира тем, что отказывалась верить в его любовь…
— Не может быть! — Лиза изумленно распахнула глаза.
— Еще как может… — и она негромко рассмеялась.
Есть что-то волшебное в ночных разговорах обо всем на свете! Когда смешные истории сменяются трогательными, а порой и душещипательными. Хохот сменяют слезы — сочувствия или радости — не важно. А главное, ты начинаешь понимать, что у тебя появился друг, близкий человек…
Так вот и проговорили Лиза с Терезой практически всю ночь «за жизнь».
Лиза поднялась к себе в приподнятом состоянии, улыбаясь. Посмотрела на сопящего Роберта, решительно нырнула под одеяло, прижалась к его широкой горячей спине всем телом, стала гладить плечи… Его дыхание сбилось. Потом замерло. Потом он развернулся к ней — и Лиза стала тереться о его грудь, живот — как кошка… И ей уже было все равно, воет ли ветер, наяву это — или в ее мечтах.
Глава тридцатая
— Просыпайся, Sleeping Beaty! — и Роберт легонько поцеловал ее в нос.
Лиза пробормотала что-то невразумительное, но на редкость недовольное.
Несколько оставшихся часов этой ночи она летала в поднебесье в объятиях дракона. Ой! И не просто летала!.. Ох!
Лиза вспомнила. Проснулась. И покраснела.
— А вот солнышко уже на небе! — улыбался Роберт.
— Какое солнышко… — бурчала Лиза, — там метель. И все заметено…
В ответ мужчина ее мечты рывком распахнул тяжелые вкусного шоколадного цвета занавески.
И комнату ворвался свет. Такой стремительный, такой брызжущий, такой ошеломляющий после вчерашней непогоды и темных снов, что Лиза, опять сказав «Ой!», подбежала к окну.
Это была та самая сказка, о которой она мечтала, в которую могла поверить. Над синим-синим зеркалом озера мечтательно склонилось наряженное в лазурь небо. Должно быть, оно склонилось на мгновение, да так и замерло, любуясь своей безупречной красотой, не замечая ни торжественных гор с белоснежными вершинами, что, посмеиваясь, подглядывали за этой милой картинкой.
