Айрис Мёрдок - Святая и греховная машина любви
Разговор происходил в мавританской гостиной. Монти и Харриет сидели за столом плечо к плечу, как на официальных переговорах. Блейзу было предложено плетеное кресло, которое и раньше было низковато, а после неудачного приземления в него Эдгара и вовсе осело и скособочилось. Чувствуя невыигрышность своей позиции, Блейз переместился сначала на пурпурный диван, затем на стул у стены, выполненный в затейливо-ботаническом стиле. Монти немного подвинул «стол переговоров» ногой, так что Блейз опять оказался по ту сторону.
— Виски, — сказал Блейз.
— Прошу. Тебе, Харриет?
— Как обычно. Спасибо.
Был сероватый вечер пасмурного дня. Лампа в углу, вмонтированная в загадочного вида сосуд — нечто вроде кованой чугунной чаши для святой воды, — подсвечивала одну из мозаичных панелей на стене.
Как обычно, тупо повторил про себя Блейз. Разглядывая Харриет, он думал о том, как она изменилась — и как похорошела. Спокойно, не нервничать, сказал он себе и тихонько погладил пальцем больное место под глазом. Синяк был еще довольно внушительный, но вылинявший до нежнейшего зеленовато-салатного оттенка. Чувствуя, как страшный хаос подбирается к нему со всех сторон, Блейз понимал, что главное сейчас — не запутаться окончательно. Никакого плана у него не было, сам он пребывал в крайнем смятении, и, хуже того, ему даже нечего было сказать.
Письмо Пинн так потрясло его, что не приехать он не мог. Но, разумеется, он рассчитывал говорить с Харриет без свидетелей.
— Итак? — Монти выжидающе смотрел на Блейза.
— Что — итак?
— Кажется, мне выпало быть председателем, — сказал Монти. — В таком случае, начнем. Итак, ты хотел нас видеть.
— Вас не хотел.
— Хорошо, ты хотел видеть Харриет. Стало быть, у тебя есть что ей сказать.
Повисла долгая пауза. Харриет дышала учащенно, но все же не теряла самообладания и смотрела на мужа молча. Блейз тоже время от времени взглядывал на нее — правда, глаз избегал, — но в основном смотрел на Монти.
— Ну, давай, вперед, — ободряюще предложил Монти. — Скажи что-нибудь. Все равно что. Главное начать. В конце концов, вам есть что обсудить.
— Мне не нравится твой тон.
— Извини, я не хотел никого обидеть. Но ты должен что-то говорить. Или ты предпочитаешь, чтобы тебя подвергли перекрестному допросу?
— Спасибо, не нужно. Во всяком случае, без твоего участия.
— Харриет, у тебя есть вопросы к Блейзу?
— Нет, — сказала Харриет.
Блейз снова взглянул на нее. Она похудела, ее лицо словно бы стало старше, черты тоньше и определеннее, будто это была не Харриет, а ее старшая сестра, сделавшая неплохую карьеру. Врач, или даже адвокат; возможно, великая актриса в роли Порции.[22] Прическа тоже была какая-то другая — волосы разделены на пробор и уложены аккуратно, по-новому. И еще: на ней было простое темно-синее платье, которого Блейз раньше никогда не видел.
— Я, в общем-то, не могу сказать ничего нового, — почему-то очень робко и смиренно начал он. — То есть я уже писал обо всем в письме. Жить мне придется с Эмили, но сюда я буду тоже приходить. Я и раньше старался быть в двух местах одновременно, и дальше буду стараться. Я понимаю, что во всем моя вина, и положение, конечно, ужасное — но уж какое есть, такое есть… и если я сейчас попытаюсь его изменить, будет только хуже. Ты… вы с Эмили обе должны это понять. Нужно искать какие-то компромиссы. Тут я хоть на части разорвись, а исправить все уже не смогу. А раз так, то самое разумное сейчас — отдаться на милость… твою, Харриет… и быть честным с тобой… и я стараюсь быть честным. Что было раньше, того уже не будет, это ясно. Но и усугублять ничего не нужно. Я просто часть времени буду здесь, часть там. Понимаешь, я же не могу требовать от Эмили, чтобы она вечно оставалась на втором месте. Да что на втором — на десятом! Теперь, когда все прояснилось и все мы сказали друг другу правду — что, конечно, замечательно, — волей-неволей приходится все как-то сравнивать и уравнивать. Я, конечно же, буду приходить сюда очень часто, и в общем все будет примерно так, как мы планировали с тобой раньше, — и ты соглашалась. Просто сейчас, пока Эмили еще не устроилась окончательно на новом месте, я не смогу вырываться так часто. Эмили многое приходилось терпеть все эти годы, и теперь я прошу тебя тоже… потерпеть… и простить меня… ради Дейвида и… потому что… потому что…
Он умолк. Монти вопросительно взглянул на Харриет, но она тоже молчала.
— Поговори с ним, Харриет, — мягко сказал Монти. — Постарайся, несмотря ни на что, быть к нему добрее. И помни, о чем я тебя предупреждал. Быстро тут ничего не решишь. Будь добра и великодушна, насколько это возможно, потому что — если Блейз позволит мне закончить его речь — примирение всегда лучше войны, а милосердие лучше справедливости.
Чтоб он провалился, подумал Блейз. Чтоб он провалился. Харриет посмотрела на Монти и неожиданно улыбнулась.
— Не могу, — сказала она, и голос ее слегка дрогнул. — Не могу, Блейз, потому что все слишком сильно изменилось. Я не могу и не хочу терпеть все то, что терпела Эмили. Возможно, во мне больше гордости, чем в ней; или, может быть, я не такая… сговорчивая. Или дело в том, что я слишком долго была твоей женой и на меньшее уже не согласна. Или — я уже просто не верю тебе. Моя вера в тебя была так безгранична… Ее больше нет.
Пусть заплачет, подумал Блейз. Пусть только заплачет — и тогда она меня простит.
— Сейчас, — голос Харриет зазвучал спокойнее и ровнее, — ты объясняешь мне, как ты будешь часть времени там, часть здесь — будто это такое замечательное решение… а я понимаю… Господи, теперь-то я понимаю! — что это говорит самый обычный лжец. Но все же ты выразился достаточно ясно, спасибо и на том. Ты сразу устранил все неясности: ты будешь жить с Эмили Макхью — она теперь твоя жена. И то, что ты планируешь время от времени навещать меня и Дейвида, не имеет уже ровно никакого значения. Таким ты мне не нужен, и уж как ты там намерен распределять свое время — это меня больше не касается.
— Блейз, тебе нужен развод? — спросил Монти. — Ты обещал Эмили развестись с Харриет?
Блейз не удостоил его ответом. Немного погодя он продолжил:
— Я знаю, что все это ужасно, ужасно, и все же я умоляю тебя: прости меня. И не бросай меня.
— Ты меня бросил, — напомнила ему Харриет.
— Нет, — сказал Блейз. — Теперь — вот теперь — я понимаю, что не могу тебя бросить, это физически невозможно, немыслимо, это просто совершенно невозможная вещь. Мы не можем друг без друга. Ну помоги же мне, Харриет, пожалуйста, помоги мне…
— Моя помощь тебе ни к чему, — сказала Харриет чуть мягче и чуть более дрожащим голосом, чем раньше. — Ты, конечно, растрогался, когда увидел меня, в тебе всколыхнулись воспоминания, это все понятно. Но тебе ведь не обязательно меня видеть. Живи себе спокойно с Эмили Макхью, и все у вас скоро наладится. В конце концов, ты сам это выбрал.
— Ты вынуждаешь меня выбирать? — спросил Блейз.
— Ну ничего себе! — пробормотал Монти.
— Эмили вынудила тебя выбирать, — сказала Харриет. — И ты выбрал.
— Но ты… хочешь, чтобы я выбрал еще раз?.. Харриет чуть помедлила.
— Нет. Не хочу. Я просто пытаюсь тебе объяснить, что не могу остаться в твоей жизни так, как бы тебе хотелось… и вообще никак… потому что… я тебе не верю. Меня не будет больше в твоей жизни… совсем.
В гостиной повисло молчание. Монти водил пальцем по пыльной столешнице, рисуя концентрические окружности.
— Нет, нет, — опять заговорил Блейз. — Так не может быть. Я без тебя просто не выживу. И ты без меня не выживешь. Я должен видеть тебя, должен быть связан с тобой… я так или иначе с тобой связан…
— Конечно, ты можешь приходить к Дейвиду, — сказала Харриет.
— Кстати, — сказал Блейз. — Люку я заберу с собой. Он ведь здесь?
Харриет вскинула голову.
— Ты не заберешь его! Люка останется со мной. Не думаю, что твоя любовница способна по-настоящему о нем заботиться, — и, если надо, я готова доказать это в любом суде. Сам Люка хочет остаться здесь, со мной. Он отрекается от вас. Он остается здесь. А хотите судиться — пожалуйста.
— Харриет, — мягко сказал Блейз. — Харриет. Пожалуйста, позволь мне поговорить с тобой наедине. Пусть он уйдет. Я знаю, что ты потом простишь меня, обязательно простишь, просто не сможешь иначе. Я ведь знаю, какое у тебя доброе сердце, оно все может простить. И неважно, что сейчас ты говоришь со мной так сурово, потому что это говоришь не ты. Милая моя, ты уже спасала меня от адских мук, умоляю тебя, сделай это снова. Мы должны еще раз во всем разобраться и решить, как для нас обоих будет лучше. Мы…
— Никакого «мы» больше нет, — оборвала его Харриет. — Ты сам его перечеркнул. Ах, Блейз, если бы ты знал, какое страшное, страшное несчастье ты обрушил на меня!.. — Слезы хлынули наконец из глаз Харриет, но она тут же вскочила и выбежала из комнаты — Блейз не успел ее остановить. Монти (он тоже встал) быстро шагнул к двери и остался на пороге, держась за дверную ручку.
