Наталия Костина - Только ты
– Ты пойми, – между тем продолжала Катя. – Даже если для убитых все закончилось… опустим рассуждения о загробной жизни, потому что я не знаю, есть ли она и кто покарает убийцу там. Но здесь этот кошмар не закончился – ведь у каждой из жертв остались родители, мужья, дети… И вот на это им было абсолютно плевать! Эти женщины для них были просто… просто расходным материалом, и ничем больше! И они очень хитро и хладнокровно обставляли все так, чтобы убийства списали на никому не ведомого маньяка – который после убийства Элеоноры просто сгинул бы бесследно – ну, мало ли, что могло с ним случиться? Пропал и пропал… Мы бы только вздохнули с облегчением. Но тут Калюжному очень кстати подвернулся еще и этот дурак Зозуля – сержантик его отделения, и им в голову пришло просто блестящее завершение дела! Потому что Зозуля вдвоем с напарником, чтобы не лишиться премии за еще один висяк, перевезли труп одной из женщин на территорию другого отделения. А букет забыли в том самом брезенте, в который завернули тело, и он все это время так и лежал в служебной машине. И Ритка Сорокина совершенно случайно его нашла. Прямо в присутствии Калюжного. Представляю, какой у него был шок! Но он хитрая бестия: быстро сообразил, что даже этим можно воспользоваться с выгодой для себя. Вот тогда-то злополучный Зозуля и попал под подозрение. Хотя Ритка с самого начала говорила, что это не он – бедняга был просто анекдотически безграмотный… Однако у него дома нашли и шнур, и блестки для цветов, и мобильник той самой несчастной, которую они подбросили к чужому отделению.
– А кто писал письма?
– Эта самая девица их и стряпала. Амалия Дашевская. Она была профессиональным психологом и знала, как нужно их писать. Обрисовала такой жуткий портрет маньяка, что у всех волосы дыбом встали! У Сорокиной на практике была такая милая девушка, Марина – она как раз и заметила, что письма какие-то слишком страшные… просто избыточно изобилуют всякими ужасами – и прямыми посылами не просто на убийцу, но именно на маньяка. Но на это тогда никто не обратил внимания. А ведь наши штатные психологи именно по ним составляли портрет серийника! Вот мы и старались – из шкуры вон лезли, искали организованный несоциальный тип, да еще и без особых примет!
– Ну, в конце концов вы же его нашли!
– Если бы не упрямство Сорокиной, никто бы больше и заниматься этим не стал. Зозуля якобы повесился – как раз прямо у последнего трупа, к тому же написав прощальное письмо, чтобы сомневающимся совсем уж все стало ясно. Да и улик перед этим оставлено было выше крыши… слишком много, понимаешь? Они подбросили их у трупа сестры Дашевской. Наверное, это было не слишком умно, вот так прямо в лоб, но они тогда уже совсем обнаглели… да и не считали нас достойными соперниками. Ведь мы, как слепые котята, тыкались во все стороны. Проверяли пожарных, спасателей, охранников, шерстили местное население… только Калюжного под самым носом у себя не замечали. Но Игореша все-таки зацепился именно за этот труп. Потому что там было все: и отпечатки пальцев, и кровь, и волосы подозреваемого во всех этих убийствах, и даже сперма. Бог знает, как они добыли это… я имею в виду сперму. Скорее всего, накачали Зозулю наркотиками, а Дашевская ему помогла. Ну, а после того как Зозуля якобы повесился, некоторые и впрямь приняли все это за чистую монету. Особенно те, кто хотел так думать. Надзирающий за делом тут же укатил с докладом в столицу – маньяк ликвидирован, все кончено… небось еще и благодарность там отхватил! А дело сдали в архив. Они на это и рассчитывали. Калюжный слишком хорошо знал родную систему. А еще он знал, что маньяка ловить особенно трудно… потому что его и жертву ничего не связывает. Совсем ничего. Они просто чужие люди, случайно пересекшиеся в одной-единственной точке…
Они с Тимом тоже когда-то были совершенно чужими людьми, случайно пересекшимися в одной-единственной точке. С которой все и началось. Вся длинная история их отношений – или пока она у них еще не слишком длинная? И наверное, ей нужно как-то загладить свою вину перед ним? Потому что она, как ни крути, действительно виновата… Она придумает как… она будет стараться…
Пока же Катя не нашла ничего лучшего, чем продолжить:
– Знаешь, в обычных преступлениях всегда можно проследить если не прямую, то косвенную цепочку, а тут ничего подобного не было, да и быть не могло!
Да, профессиональное в ней не могла истребить даже эта свирепая ангина: пока Тим ходил на кухню за очередной порцией чая с лимоном и медом, Катя тут же припомнила собственную логическую цепочку, связавшую неизвестно откуда появившийся в ее сумочке диск и подбросившего его человека. И она так и не успела поблагодарить эту робкую и чувствительную практикантку Марину!.. Ну, ничего… если практика у нее не закончится в ближайшие дни, она еще успеет сказать ей спасибо.
– Вот, теплый, но не горячий. Пей.
– И тебе тоже спасибо, добрый человек!
– А кому еще?
– Да так… вспомнила кое-что. Не вовремя я как-то заболела…
– Зато у тебя хороший личный врач! – Тим сунул ей под мышку градусник, хотя это было явно лишним – температуру он ей мерил каких-то полчаса назад.
– Это точно! Знаешь, Тимка, еще когда нашли Шульгину, я подумала: кто-то же сообщил об этом журналистам раньше, чем приехала опергруппа. Кто? Кто прежде всего это знал? Только те, кто ее нашли… патрулирующие парк. Ну, тут утечка могла произойти на любом уровне. А вот кому это было нужно? Думаю, сам Калюжный их и вызвал. Не называя себя, конечно. Ему было просто необходимо, чтобы возник скандал и слухи о маньяке поползли по городу.
Катя немного покривила душой: подумать-то она тогда об этом подумала, но озвучить не успела. И ни с кем больше не поделилась своими умозаключениями! А потом и вовсе забыла о них. Потому что была слишком занята собственными проблемами. Но остальные-то работали! И еще как работали! Просто землю носом рыли! Но, наверное, все-таки не так как нужно было, да и не в том месте…
– Знаешь, Тим, очень трудно поймать черную кошку в темной комнате – особенно если там этой кошки нет!
– Я все понимаю, Кать… даже больше, чем ты думаешь. Но ты сейчас отдохни, хорошо?
Она кивнула, но все продолжала думать о своем: возможно, Калюжный с Дашевской не успели бы завершить свой страшный план и большинство жертв остались бы живы – если бы они сразу нашли те небольшие зацепки, которые были так очевидны! И прежде всего то, что кто-то вызвал журналистов – почему никто из группы сразу этого не выяснил? Неужели они и впредь будут совершать одни и те же ошибки… и те, кто совершает самые страшные преступления, зачастую будут оставаться безнаказанными? Статистика говорит, что да – так оно и есть…
– Тим… – начала она и осеклась.
Зачем переживать о том, чего ты все равно не можешь изменить, как ни старайся?..
– У тебя совсем голос пропал, – Тим заботливо подоткнул одеяло и пощупал ее лоб. – Горячий, – сообщил он, взял термометр с тумбочки, строго на него посмотрел и нахмурился.
– Ты завтра идешь на работу? – спросила Катя, пытаясь улизнуть от очередного измерения. В самом деле – не так уж она и больна, чтобы с ней вот так носиться! Хотя это, несомненно, было даже приятно…
– Завтра еще нет. Отпросился. Хирург не должен своим видом пугать больных! И вообще, завтра я хочу лечить только одну больную. Которая стояла с непокрытой головой под снегом и ела мороженое!
– А ты откуда знаешь?
– Я все знаю!
– Это она тебе рассказала? Твоя… подруга?
Ей все еще трудно было привыкнуть к тому, что коварная брюнетка оказалась всего-навсего его коллегой, да еще и подругой детства.
– Конечно. Томка мне все уже доложила. Пока ты тут днем отсыпалась. На самом деле она не только верная соратница, но еще и моя троюродная сестра.
– Ты извинись перед ней за меня, хорошо?
– Нет уж… ты девушка решительная, пистолет в сумке носишь, так что сама и извиняйся! А я Томку боюсь. Она мало, что иголки в живых людей втыкает, так еще и всякими восточными штуками увлекается. У нее черный пояс по карате. Ладно, шучу… Китайской гимнастикой она занимается – но это тоже очень круто. Вот поправишься, мы ее пригласим. Хорошо? А сейчас молока с медом – и спать.
– Тим, я не могу сразу все… чай с лимоном… мед с молоком… я этого не вынесу…
– А меня ты вынесешь? – спросил он, пристраиваясь рядом и кладя ее голову к себе на плечо.
– Тебя – в любых количествах…
Он тихо лежал рядом, слегка баюкая ее, как ребенка… а за окном снова была ночь… их вторая ночь после счастливого обретения друг друга. Она уже засыпала, когда заговорил Тим, видимо все еще переваривающий страшную повесть о маньяке, оказавшемся даже и не маньяком вовсе, а волком в овечьей шкуре… Или даже не в овечьей, а в собачьей – ведь он был призван защищать мирных доверчивых овечек, а не убивать их!
