Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 3 2010)
Итак, мы попытались прочитать стихотворение о «современнике» в контексте времени и в системе устойчивых образов и мотивов мандельштамовской поэзии. Стало ли оно в результате предложенных расшифровок богаче смыслами или, напротив, потеряло свою магическую выразительность? Актуальное начало не очевидно в этих стихах — напитав текст, оно осталось за кадром. И все-таки хочется думать, что благодаря комментарию стихотворение обрело семантическую цельность, и этот критерий можно выдвинуть как определяющий для анализа. Интертекстуальный анализ, для которого поэзия Мандельштама стала в свое время испытательным полигоном, часто имеет своим результатом деконструкцию вместо реконструкции, груду обломков вместо целого. Гораздо продуктивнее для понимания оказывается, как правило, подключение собственного мандельштамовского контекста, что обусловлено особой связанностью его художественного мира. А вообще-то именно Мандельштам, как ни странно это звучит, устойчив к аналитическому комментарию — при любом прочтении, при любой привязке к актуальному контексту его стихи сохраняют свою музыкальную целостность. Авторское чтение «Современника», донесенное до нас восковым валиком фонографа, прекрасно передает эту вневременную музыкальную природу стихотворения — вечное существует в нем поверх современного и как будто независимо от него. Отчасти и об этом говорит Мандельштам в самом начале: «Нет, никогда, ничей я не был современник…», но не забудем, что через семь лет он не менее запальчиво скажет в стихах прямо противоположное: «Пора вам знать, я тоже современник…»
[1] Сурат Ирина Захаровна — исследователь русской поэзии, доктор филологических наук. Автор книг о творчестве Осипа Мандельштама: «Опыты о Мандельштаме» (2005) и «Мандельштам и Пушкин» (2009). Постоянный автор «Нового мира».
Выражение Льва Шилова, замечательного собирателя голосов писателей; голос Мандельштама можно услышать на подготовленном Л. Шиловым диске «Осип Мандельштам. Звучащий альманах. ГЛМ; Студия ИСКУССТВО».
[2] Мандельштам Н. Я. Воспоминания. М., 1999, стр. 231 — 238.
[3] Ю. И. Левин, первым обративший внимание на обилие негативных конструкций в текстах Мандельштама, характеризовал его поэтику «вообще как в значительной мере „негационную”» (Левин Ю. И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М., 1998, стр. 55). О диалогизме Мандельштама и отталкивании от чужого слова см.: Ронен Омри. Поэтика Осипа Мандельштама. СПб., 2002, стр. 38 — 42.
[4] МандельштамОсип. Полн. собр. соч. и писем. В 3-х т. Т. 1. М., 2009,
стр. 588 (комм.).
[5] Лелевич Г. По журнальным окопам. — «Молодая гвардия». М., 1924, № 7-8, стр. 262.
[6] Груздев Илья. Утилитаризм и самоцель. — «Петроград». Литературный альманах. I. Пг. — М., 1923, стр. 190.
[7] Гиппиус Зинаида. Одержимый. — «Haши coвpeмeнники». Париж, 1924, сб. 1, стр. 220 — 221.
[8] Цит. по: Мандельштам Осип. Полн. собр. соч. и писем, т. 1, стр. 551.
[9] См.: Ronen Omry. An approach to Mandel’вstam. Jerusalem, 1983, p. 335.
[10] См.: Ronen Omry. An approach to Mandel’вstam, p. 333.
[11] София Парнок. Б. Пастернак и другие. — «Русский современник», 1924, № 1, стр. 307 — 311.
[12] Груздев Илья. Утилитаризм и самоцель, стр. 190.
[13] ТыняновЮ. Н. Промежуток. — Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977, стр. 187.
[14] Бобров С. Осип Мандельштам. Tristia. — «Печать и революция». М., 1923.
Кн. 4, стр. 261.
[15] Ахматова А. А. Сочинения. В 2-х т. Т. 2. М., 1990, стр. 199.
[16] Пастернак Б. Л. Полн. собр. соч. в 11-ти т. Т. 8. М., 2005, стр. 256.
[17] Мандельштам Н. Я. Вторая книга. М., 1999, стр. 454.
[18] Там же, стр. 459.
[19] Мандельштам Н. Я. Воспоминания, стр. 216.
[20] Мандельштам Н. Я. Вторая книга, стр. 210.
[21] Там же, стр. 668.
[22] Мандельштам Осип. Сочинения, т. 1, 1990, стр. 498 — 499 (комм.).
[23] Мандельштам Н. Я. Вторая книга, стр. 213.
[24] Мандельштам Н. Я. Воспоминания, стр. 206.
[25] Аверинцев С. С. Судьба и весть Осипа Мандельштама. — Мандельштам Осип. Сочинения, т. 1, стр. 47.
[26] Мандельштам Н. Я. Воспоминания, стр. 207.
[27] Ronen Omry. An approach to Mandel’вstam, р. 318 — 319.
[28] Мандельштам Осип. Сочинения, т. 1, стр. 499.
[29] Мандельштам Осип. Полн. собр. соч. и писем, т. 1, стр. 587.
[30] Сталин И. В. Сочинения. Т. 6. М., 1947, стр. 46 — 51.
[31] Мандельштам Н. Я. Вторая книга, стр. 213.
[32] Ср. с образом «старшего сына с седою бородою», который погибает как будто вместо отца в актуальной для Мандельштама предсмертной поэме Н. Гумилева «Звездный ужас» (1921).
[33] Об этом см.: Ronen Omry. An approach to Mandel’вstam, p. 245. Принимая эту параллель, М. Л. Гаспаров видит в образе умирающего «века-властелина» «образ „голодного государства”, которое отлучено от культуры и заслуживает жалости» (комм. в кн.: Мандельштам Осип. Стихотворения. Проза. М., 2001, стр. 770).
[34] Об этом см.: Стратановский Сергей. Что такое «щучий суд»? О стихотворении Мандельштама «1 января 1924». — «Звезда», 2008, № 12.
[35] Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 4. М., 1982, стр. 212.
[36] Развитие этой символики см. в «пушкинском» стихотворении «Я больше не ребенок!» 1931 года; другое развитие «глиняной» темы» см. в двух «греческих» стихотворениях 1937 года — «Гончарами велик остров синий…» и «Флейты греческой тэта и йота…».
[37] Подробно о символике яблока у Мандельштама см.: Сурат И. Мандельштам и Пушкин. М., 2009, стр. 277 — 287.
[38] Мандельштам О. Стихотворения. Л., 1978, стр. 285 (комм.).
[39] См.: Ronen Omry. An approach to Mandel’вstam, p. 342 — 346.
[40] В последних изданиях поэзии Мандельштама эта строфа неправомерно исключается из канонического текста со ссылкой на сложную цензурную историю стихотворения.
[41] Аверинцев С. С. Судьба и весть Осипа Мандельштама. — В кн.: Мандельштам Осип. Сочинения, т. 1, стр. 36.
[42] Историю этого образа у Мандельштама см.: Сурат И. Мандельштам и Пушкин, стр. 219 — 222.
[43] Цит. по: Мандельштам Осип. Полн. собр. соч. и писем, т. 1, стр. 558.
[44] Ronen Omry. An approach to Mandel’вstam, p. 86; Лекманов О. А. Книга об акмеизме и другие работы. Томск, 2000, стр. 496 — 504; Сурат И. Мандельштам и Пушкин, стр. 48, 53 — 54, 58, 60 — 65, 78, 87, 158 — 159, 178.
[45] Мережковский Д. С. Собр. соч. в 4-х т. Т. 3. М., 1990, стр. 530.
[46] «Узкая походная кровать неуютно поставлена рядом со стеклянным книжным шкапом; кожаный матрац набит сеном; к такому спартанскому ложу приучила его бабушка» — это говорится о Николае I (Мережковский Д. С. Собр. соч. в 4-х т., т. 4, стр. 26).
[47] Мережковский Д. С. Собр. соч. в 4-х т., т. 3, стр. 159.
[48] Там же, стр. 384.
[49] Там же, стр. 518.
[50] Там же, стр. 530.
[51] Там же, стр. 531, 532.
[52] Там же, стр. 533.
[53] Мандельштам Н. Я. Вторая книга, стр. 214.
[54] Лекманов О. А. Осип Мандельштам. Жизнь поэта. М., 2009, стр. 139.
[55] Мережковский Д. С. Собр. соч. в 4-х т., т. 3, стр. 134.
[56] Мандельштам Осип.Сочинения, т. 1, стр. 460 (комм. П. М. Нерлера); Мандельштам Осип. Полн. собр. соч. и писем, т. 1, стр. 533 (комм. А. Г. Меца).
[57] Лекманов О. А. Книга об акмеизме и другие работы, стр. 499.
[58] В этом отношении интересен очерк Михаила Булгакова «Часы жизни и смерти», написанный и опубликованный в те же дни, — в нем нет этой обязательной, казалось бы, темы ленинского бессмертия, зато в самом конце неожиданно возникает аналогия Ленин — Христос: «К этому гробу будут ходить четыре дня по лютому морозу в Москве, а потом в течение веков по дальним караванным дорогам желтых пустынь земного шара, там, где некогда, еще при рождении человечества, над его колыбелью ходила бессменная звезда».
Два Льва
В и к т о р П е л е в и н. T . М., «Эксмо», 2009, 384 стр.
Новый роман Виктора Пелевина, по уже сложившейся традиции, вызывает самые различные отклики. Кто-то не видит в нем вообще никакой эстетической ценности; кто-то радуется, что он лучше предыдущей книги; кто-то жалеет, что роман «T» по художественному уровню все же недотягивает до ранних вещей Пелевина вроде «Жизни насекомых» и «Чапаева и Пустоты», тогда как рассуждениями о природе абсолюта перегружен сверх всякой меры. Однако есть и такая категория читателей, для которых по-настоящему захватывающим этот роман делает именно философская интрига. На этот раз Пелевин обходится без трактатов-приложений, как в «Священной книге оборотня». Мысль движется вместе с героем, живет в диалогах, но нигде не застывает окончательно, как это порой случается с философскими суждениями в учебниках.
Главного героя романа зовут граф Т., он непротивленец, отлучен от церкви и пробирается в Оптину пустынь. Власти, однако, почему-то намерены ему помешать и посылают наперехват агентов Охранки.
Потерявший память из-за того, что ему в чай подсыпали специальный препарат, граф Т. толком не знает ни кто он такой, ни что такое Оптина пустынь. Различия между возможными версиями по последнему пункту более чем серьезны: это может быть и монастырь с реальными старцами-схимонахами, и обозначение предельного мистического рубежа, вершины духовного восхождения в исихазме.
