Наталия Терентьева - Куда улетают ангелы
— Мам, знаешь, где мы были?
— На крыше, — я прижала ее к себе.
— Нет, почему… на теплоходе! И потом еще — на колесе обозрения прямо у реки.
Я перевела дух. Хорошо, что я не знала про колесо. Варька пообнимала меня и отстранилась:
— Ма-ам… — произнесла она с некоторым, как мне показалось, ужасом.
— Что, милая моя?
— Ты какая красивая…
— Как невеста? — Я краем глаза взглянула на Ольгу, которая стояла и смотрела, как мы обнимаемся с выгулянной Варюшей.
— Нет, почему… Как… сейчас скажу… — она взяла ручками мою голову и покрутила туда-сюда. — Как жена президента. Американского. Но только не негритянка. Такая… нарядная. И еще гордая.
Я засмеялась, а Ольга, естественно, слышавшая все, подошла ближе, качая головой.
— Лена, ты даже не представляешь, какая у тебя изумительная дочка, какая же ты счастливая… Это целый мир, огромный, прекрасный, которого у меня, например, нет. И не будет уже, — она прищурилась и улыбнулась. — Ну а ты — просто реклама для моих заведений. Надо было попросить сфотографировать тебя до и после. Я тебя умоляю — ходи хоть изредка сюда. Ты себя не узнаешь через полгода.
— Спасибо, Ольга.
Процедуры по омоложению и приведению моего лица и волос в соответствие с модой, временем года и моим собственным возрастом минус десять лет заняли гораздо больше времени, чем я предполагала. Времени у меня оставалось — только доехать без опоздания. Ну, и может быть, забросить Варю домой, то есть на попечение Любови Анатольевны. Тогда я еще успела бы надеть купленную вчера новую одежду. Мы распрощались с Ольгой — мне не хотелось посвящать ее в свои дальнейшие планы на сегодня, просто даже из суеверия, и сели на такси, когда она отъехала.
— Мам, ты волнуешься, да? Почему? — спросила Варя в машине.
— Заметно, малыш? Ты не обидишься, если я пока не скажу?
Успела я минута в минуту, хотя была уверена, что такая точность не требуется. Разве в точности дело, в данном случае?
Я вошла в приемную, за столом секретаря сидела новая девушка, которой я никогда не видела раньше.
— Вам назначали? — спросила она меня.
— Да, на пятнадцать сорок пять. Моя фамилия Воскобойникова.
— Вижу. Минутку, — она нажала на кнопку внутренней связи, но перекрикиваться через динамик не стала, а сняла трубку, поэтому его голоса я не слышала. — К вам женщина, Воскобойникова.
Конечно, я не мужчина и не девочка, но предпочитаю, чтобы меня называли хотя бы «гражданкой». Или «дамой» — хотя с такой художественно растрепанной головой вряд ли я могла рассчитывать на «даму». Тогда — «посетительница». Или — «особа», что ли.
Он встал навстречу мне.
— Я рад.
А сказал так, как будто и не рад.
— Приятно слышать. Но я — по делу.
— Естественно. Прошу, — он показал мне на стул.
Странное, странное ощущение овладело мной. Я сидела и молчала и смотрела на него. А он не торопил меня. Я же была уверена, что сейчас встану и уйду.
— Очень красивый цвет, — он сделал неопределенный жест, по-видимому, означавший, что он похвалил мою кофточку песочно-розового цвета.
Или, может, солнце, падавшее из окна, застряло в моих волосах — я знаю, что это красиво. Как бы трагично ни складывалась моя личная жизнь, я всегда помню, меня этому старательно учила бабушка, пока была жива, что на солнце волосы у меня становятся чудесного оттенка — спелой пшеницы. Я машинально поправила прядь, упавшую на лицо, а он улыбнулся и спросил:
— Новые очки?
«Нет, я просто помыла их и подкрутила винты — они стали ровно сидеть на носу», — могла бы сострить я, но не стала. Я отрицательно покачала головой, а он слегка постучал пальцами по столу. Надо было уходить или говорить.
— У меня просьба.
— Слушаю.
— Я…
Почему он так спокойно, так равнодушно смотрит? Ему нечего мне сказать… Зачем тогда…
— Да-да?
Лучше бы он просто встал и ушел, чем говорить так равнодушно и вежливо…
— Мне… Я… Просто мне нужны деньги и… то есть…
Я двадцать раз думала, что этого говорить не надо, и сказала от растерянности.
Я была уверена — он сам заговорит хотя бы о работе, а он молчал. Я понадеялась, что вкупе с моей новой одеждой и профессиональным макияжем это не прозвучало «Мне нечем кормить дочку». Ведь может быть и так: «Мне нужны деньги — хочу отдохнуть, давно не была на Мальдивах…» Боюсь нищеты и одиночества. Боюсь показаться нищей и одинокой.
— Сколько?
— Нет. Не то. Мне нужна работа. Но… я… дело в том, что я… поэтому я и… — Вот тут надо было сказать то, самое главное, что… Но язык не поворачивался.
И в это время зазвонил мой мобильный телефон. Я не отключила звук. Теперь, когда перестал трезвонить по пять раз на день Саша и никто не звонит по работе, в этом нет необходимости.
Я взглянула на дисплей. Номер был незнакомый. Я вопросительно взглянула на собеседника, он кивнул.
— Да? — ответила я.
— Елена Витальевна?
— Да.
— Ой, — человек в трубке громко и с облегчением вздохнул. — Значит, вы живы?
— Что, простите?
— Меня зовут Антон Быстров. Я продюсер кинокомпании «Антон и они». Никак не можем вас найти. Просто нам сказали, что вы… простите, умерли…
— Умерла? Кто сказал?
— Вы же нам оставили только домашний телефон. Дома у вас сказали… Но мы решили проверить, с трудом нашли ваш мобильный номер. Посылаем вам сообщения по электронной почте уже пятый раз…
Это, значит, я автоматически написала свой старый телефон, посылая им свои координаты…
— Да, правда, я не заглядывала в почту несколько дней. Нет, все в порядке, просто у меня сейчас дома… такие люди живут… временно… Они пошутили.
— Хорошо, слава богу! Мы хотели предложить вам контракт на ваш сценарий. Мы будем его запускать. И хотелось бы не откладывать. Сразу все подписать, побыстрее. Если вы уже, конечно, в другом месте не запустились… Так как?
— Да, хорошо, конечно. А… простите… Вы говорите — сразу? А…
Я взглянула на того, кто сидел в кресле и спокойно и внимательно слушал мой разговор. Вот надо же, не могли позвонить на десять минут раньше. Как будто специально разыгрываю какой-то странный спектакль. Пришла, мекала-бекала, дождалась, пока мне позвонили… Тем не менее я спросила, мне это было очень важно:
— А сколько денег вы могли бы мне заплатить за сценарий?
— Елена Витальевна… А вот вы с нами поторгуйтесь… Мы будем давать поменьше, а вы требуйте побольше, — Антон хмыкнул. — И вы нас разорите, но мы как-нибудь наскребем.
— Ну не десять тысяч рублей?
Антон Быстров засмеялся:
— Не десять. Боюсь, что побольше… Нолик придется приписать хотя бы, за серию… И платить будем по сериям. Так пойдет?
— Да, конечно. — Я опять взглянула на своего молчащего все время собеседника. — Я… попозже перезвоню.
— Но сегодня? — спросил Антон.
— Да.
Я убрала мобильный в сумку и встала.
— Я приношу извинения. Я поторопилась. У меня все сложилось по-другому.
— Я могу знать — как?
— Зачем? — я пожала плечами и протянула ему руку. — Спасибо.
— И никаких объяснений? — он пожал мою руку и отпустил.
— Наверно, нет. До свидания.
Он встал, чтобы проводить меня до двери.
— До свидания, Лена.
Я обернулась. Он смотрел на меня. Как? А никак. Просто смотрел. Без улыбки, без сожаления, без восторга, без удивления. Равнодушно и, быть может, задумчиво.
— Могу лишь извиниться, если надо, — услышала я свой голос.
— Не надо, — он чуть улыбнулся и опять сделал неопределенный жест, который при желании можно было принять за что угодно: он отдал мне честь, прогнал муху ото лба, махнул: «С богом!» или «Да иди же ты, наконец!»
Как приятна неопределенность, когда нечего больше сказать!
Когда дверь за мной закрылась, я быстро прошла мимо секретарши, сосредоточенно молотившей по клавиатуре бирюзовыми квадратными ноготками, вышла в коридор и на секунду остановилась.
Мое сердце так билось, что мне потребовалось некоторое время просто постоять и ровно подышать. И в это время, именно в это время изнутри меня толкнули. Мой малыш первый раз шевельнулся. Мой мальчик или моя девочка… Когда я ждала Варю, я решила не узнавать пол — чтобы был сюрприз и чтобы не настраиваться на мальчика, если внутри меня растет девочка и наоборот. Сама я просто не знала, кто там, и все. И сейчас пусть будет тот, кто будет.
Почему так колотится сердце? От встречи ли, от неожиданного звонка, решившего, вероятно, судьбу моего сценария — хотя радоваться еще рано, ведь с книжкой я тоже радовалась, когда ехала читать разносный отзыв читательницы из-под Перми… Надо подписать договор, получить деньги. А потом уже торжествовать. Но сердце продолжало стучать гулко и часто. Наверно, слишком много впечатлений за один день.
Выйдя на улицу, я на секунду остановилась, чтобы понять, в какую же сторону лучше пойти. До любого метро отсюда достаточно далеко пешком, но я решила не брать такси и не стоять в длинной веренице машин, медленно движущихся по бульвару, а пройти улочками к Баррикадной, чтобы не слишком надышаться выхлопными газами.
