Мануэл Тиагу - До завтра, товарищи
Он договорился с Мануэлом о следующей встрече и отправился искать Марию.
Рамуш убит. Антониу, несомненно, арестован. Важ или убит, или арестован. Роза или в тюрьме, или скрывается где-то. Из двух явок одна провалена, а из второй все ушли. Арестовано лучшее бюро, взяты подпольщики из лучшей заводской ячейки, аресты в городе… У Паулу было такое чувство, что на его глазах происходит разгром партии, меньше чем за неделю уничтожены плоды напряженного труда и жертв многих товарищей на протяжении долгих лет. Он почти физически ощущал грозную опасность, нависшую над ним и над всеми, кто еще оставался на свободе, и это заставляло его быть максимально осторожным. Однако как один человек, не задумываясь, бросается на выручку другому, на которого упал провод высокого напряжения, хотя и сам рискуешь попасть в беду, так и Паулу чувствовал желание сделать все, что от наго зависело, чтобы любой ценой защитить партию, не допустить, чтобы провал стал непоправимой катастрофой.
2
В конторе у адвоката Паулу обо всем рассказал Марии. Она слушала, сохраняя спокойствие, и задала только один вопрос:
— Ты уверен, что это действительно был Рамуш?
— Сомнений на этот счет почти нет.
С удивлением для себя Мария обнаружила, что Паулу, который обычно болезненно реагировал на любую мелочь, сейчас сохранил хладнокровие, даже несмотря на смерть, арест и исчезновение самых близких товарищей. В лице и словах его появилось что-то строгое и суровое, и почти ничего не осталось от прежнего обходительного и добродушного Паулу, всегда такого внимательного к ней. Только, как и прежде, поглаживала ее руку усеянная веснушками рука Паулу с аккуратно постриженными ногтями на коротких пальцах.
— Ты мне должна помочь кое в чем, — сказал ей Паулу. — Во-первых, поедем со мной на вашу квартиру и заберем все, что там осталось. Во-вторых, съездим в твой город и попытаемся установить связь. Но сначала надо убедиться, что там все в порядке, и найти, куда девать вещи. Давай сделаем это послезавтра.
Договорившись с ней, где и как встретиться, Паулу встал. Она не услышала от него ни одного слова утешения по поводу арестованного Антониу или убитого Рамуша. Он даже не обнял ее, не приласкал, а это так нужно было Марии. Паулу лишь пожал ей на прощанье руку.
— Мы переживаем сейчас трудное время, — сказал Паулу, и голос его вдруг задрожал, но он быстро совладал с собой. — Сейчас не время думать о себе, не время страдать.
— Я понимаю, — сказала она, стараясь вложить в свой голос побольше твердости и уверенности.
И вдруг она прильнула к его груди, и слезы покатились у нее из глаз. Паулу гладил ее волосы, а она, спрятав лицо, безмолвно плакала.
3
По поручению Паулу Жозе Сагарра отправился в деревню, где жили Антониу и Мария. Обратившись к хозяину покрытого черепицей дома, он спросил, где живет сеньор Лемуш, которому ему нужно оставить заказ. Тот нисколько не удивился, но посоветовал пройти немного дальше и спросить у кого-нибудь еще, кто живет поближе, потому что отсюда точно не объяснишь. Он добавил также, что Лемушей, похоже, сейчас дома нет. То же самое сказал и бакалейщик. Ему показали дом, где они жили, Сагарра поговорил для верности еще с одной соседкой, но и она сказала ему то же. Он постучал в дверь, но никто ему не ответил.
Убедившись таким образом, что все в порядке, Паулу, Сагарра и Мария решили перевезти вещи к Томе, и через два дня занялись этим.
Все шло нормально, пока не появилась хозяйка, грубая и беспокойная. Она бесцеремонно вошла в дом и стала выдвигать бесчисленные требования: что она хочет видеть Антониу, поскольку дом она сдавала именно ему, что не могли же люди вот так съехать, не заплатив за три месяца, что долл она сдавала чисто убранный и что получить его обратно она хочет таким же. Не переставая укладывать вещи, Мария и Паулу отвечали, что насчет трех месяцев она все выдумала, что они оставляют ей красивую полку и другие предметы, которые с лихвой возместят уборку. Однако хозяйка все упрямей настаивала на своем, а потом заявила, что пойдет просить помощи у сыновей. Если только сыновья окажутся такие же, как и мать, то переезд может серьезно осложниться. Более того, у них все равно нет денег заплатить за эти три месяца. Но еще больше они опасались, как бы скандальная эта женщина не вызвала полицию. Темнело. Жозе Сагарра зажег свечу и протянул ее хозяйке:
— Подержите, пожалуйста, если вас не затруднит.
Они продолжали упаковывать вещи, а хозяйка со свечой в руках ходила от одного к другому, продолжая требовать платы за три месяца. Тем временем стало совсем темно. Все суетились и мешали друг другу, а она так и держала в руке свечу, не зная, куда ее поставить. С хитрой улыбкой Жозе то и дело говорил ей:
— Будьте так добры, подойдите сюда на минуточку, здесь так темно… Посветите здесь, пожалуйста… Огромное спасибо… А сейчас вот сюда, будьте так добры… Спасибо… Большое вам спасибо…
И хозяйка, ни на минуту не переставая ругаться и ворчать, выступала в роли незаменимого помощника всех троих.
Было уже довольно поздно, когда за хозяйкой пришел ее сын. Это был высокий стройный подросток с красивым смуглым лицом. Слава богу, он не был похож на мать. Он робко стоял в сторонке, чтобы не мешать, а потом вдруг бросился помогать Паулу, протянув ему веревку, которую тот никак не мог отыскать.
Потом помог Марии поднять тяжеленный узел. И всякий раз, сделав что-то, он, возвращался в свой угол и молча стоял там. А тем временем мать со свечой в руках ворчала не переставая.
Когда все было упаковано, Жозе Сагарра вытер пот со лба, посмотрел на парня и спросил, кивнув в сторону его матери:
— Достается тебе от нее, а?
Тот лишь улыбнулся и кивнул головой.
Самое же трудное, однако, было впереди, так как они явно переоценили свои силы.
Жозе настоял, чтобы забрать с собой все книги, запас бумаги, детали от печатного станка, разные мелочи — все это весило немало. Даже без полки, посуды и некоторых вещей, которые Сагарра согласился оставить, набралось столько, что по дороге на станцию пришлось отдыхать раз сто, прежде чем, изнемогая от усталости, все трое дотащились туда.
Зато дальше было проще.
На станции, где остановился поезд, их ждал Томе с телегой, запряженной парой буйволов. Паулу и Мария помогли Сагарре сгрузить вещи и на этом же поезде поехали в город. В окошко они видели, как Сагарра и Томе стаскивают вещи с тускло освещенной платформы и складывают на телегу.
4
В городе они были еще до полудня. Закоулками добрались до покрашенного в желтый цвет домика, ничем не выделявшегося среди таких же бедных домишек.
Дверь им открыла смуглая старуха. Вытирая руки о черный передник, она долго смотрела на них, не решаясь впустить, потом вдруг всплеснула руками: «Неужели это ты, Мимизинья?» — и засуетилась, давая им пройти.
— А где Бела? — спросила Мария.
Старуха рассказала, что Бела должна скоро прийти к обеду, предлагала Марии располагаться отдохнуть, потому что она, наверное, устала с дороги, и вообще быть как дома, у Белы, слава богу, все в порядке.
— Ах, Мимизинья, — вздыхала старуха, — кто бы мог подумать, ведь Сезариу такой приличный мужчина…
То и дело вытирая руки о передник, она рассказала, что Сезариу схватили, но он отказался выдать товарищей, и его повесили, а после его смерти вместе с одеждой получили от него письмо, написанное кровью, а потом еще арестовали одного, она не знает, как его зовут, но он плотник, и его тоже пытали, и во всем виноват Витор, этот проходимец, его для отвода глаз тоже посадили в тюрьму, но он провел там всего несколько дней, а потом снова появился в городе — утверждает, что сбежал, однако на самом деле он хотел выдать остальных; его хотели проучить, поджидали однажды ночью, но он пронюхал об этом и исчез из города, однако бед натворить успел немало, многих арестовали, даже одного врача и одного военного, а вместе с Сезариу был арестован кто-то из руководства, а жена Сезариу, бедняжка, совсем больная и без денег; Лизету, которую Мимизинья наверняка помнит, тоже арестовывали, но продержали там всего несколько дней и отпустили, а вот Белу не тронули, уж она бы им показала…
— Столько горя вокруг, Мимизинья, — говорила старуха. — Моя беда, что я старая, нет у меня сил. Но еще горше думать, что есть молодые, но про которых этого не скажешь.
В этот момент дверь отворилась, и в кухню вошла смуглая, невысокого роста, плотная женщина. Увидев гостей, она с радостными воплями бросилась к Марии и громко расцеловала ее в обе щеки.
— Это наш товарищ, — сказала ей Мария, увидев, что она вопросительно посмотрела на Паулу.
Потом появился племянник Белы, мальчик лет двенадцати, очень степенный и рассудительный. Они сели за стол, и Мария сказала Беле, что ей необходимо встретиться с Лизетой, но идти к ней она не может, потому что их дом довольно приметный и родители ее болтливы, а нельзя, чтобы все в городе узнали о ее приезде.
