Дуровъ - Все схвачено
– Но я же рассказал вам о том, что произошло, когда Гумбольдт… ваш брат!.. вернулся из две тысячи седьмого в шестьдесят седьмой прошлого века…
– Ну и что? Рассказали. Допустим, я услышала. Но не поверила. Я не люблю фантастику.
– Увы, это не фантастика, а реальность… Просто у вас где-то рядом есть еще один брат. Тот, которого пытался воспитать Гумбольдт, вернувшийся в прошлое из дня нынешнего.
– Не хочу знать… У меня был один брат и я не знала никаких воспитателей, друзей его отца и так далее… Брат старше меня на девятнадцать лет. Когда я стала что-то понимать в этой жизни, он уже, как говорится, тянул срок. А когда вернулся… Мама говорила, что он другим вернулся. Каким-то каменным. Жестким. Бескомпромиссным. И еще – ненависть в нем жила…
– Ненависть к кому? Или к чему?
– Вы понимаете, просто ненависть… маленькая была, не очень понимала, где он был, за что он туда… Позже, когда я уже подростком стала, я эту… все-таки, наверно, ненависть – чересчур мощное слово… скорее именно бескомпромиссность… я ее стала ощущать. Даже на себе. Он всегда знал, что его мнение, его взгляд, его оценка чего-то или кого-то – единственно верные. И возражений он вообще не слышал. Как отключался… Я его любила, он со мной был очень внимательным, добрым, ласковым. Но я его знала и не со мной. И понимала, что со мной он – в роли, а по жизни – Железный Дровосек, помните сказку?
– Помню… Какая, в сущности, разница, плохой у него характер или хороший, добрый он или злой… Ни вы, ни я ему не помощники. Он принял решение, а вы говорите – он бескомпромиссный. Значит, вмешиваться – пустое, если не вредное дело. Все будет, как будет…
– А как будет?
– Откуда ж я знаю!
– Вы же у нас – инженер человеческих душ. Причем известный…
– И что с того? Все мои книжки были или совсем фантастическими, или просто не очень реальными. Мне было скучно писать про жизнь за окном. Мне хотелось чуда. И я его до поры придумывал. А пора настала – оставил. И ушел в конкретное дело. И, наверно, не жалею…
– Врете. Жалеете. И однажды стукнет вас по башке чего-нибудь, и вы опять начнете придумывать чудеса. Даже не в ущерб вашему замечательному конкретному делу… Вы туда не вернетесь больше?..
«Туда» – это означало туда?.. Скорей всего.
– Пока нет. А потом, если понадобится, просто буду появляться там много реже и накоротке. Но человек, который меня сменил, – мой человек. Если что, он даст знать сразу. Если, конечно, весь этот проект… – оборвал себя.
– А что если?
– Я, как вы говорите, спец по чудесам. А угадывать будущее – это не ко мне. Давайте выпьем и доужинаем. А то стынет…
– За что выпьем? – спросила Оса.
– Ваш тост.
– Мой… Тогда за то, чтобы не было хуже. Я имею в виду брата, которого у меня больше нет и не будет…
– А если я познакомлю вас с ним?
– Я не познакомлюсь. Не хочу. Прошлое – прошло.
– Я понял. Давайте выпьем за это.
Грустный тост был. Оса это знала и перевела разговор на себя, на свои предстоящие гастроли, на трудности с репертуаром: хорошая песня – редкость, а фуфло петь не хочется. И уж когда десерт доедали, Легат вспомнил о последней ее песне в сегодняшнем концерте и спросил:
– Я пришел к самому финалу, когда вы пели песню про любовь… Откуда у вас эти стихи?
– Вы узнали? – Она оторвалась от банального мороженого, посмотрела на Легата почему-то радостно. – Как приятно, что узнали! А ваша жена сказала, что вы пишете быстро, легко и забываете написанное так же быстро и легко.
– А при чем здесь моя жена?
– Я у нее в театре детям сказку читала. А когда еще только готовились к чтениям, я на ее столе увидела эти стихи. И они мне очень понравились. Она сказала, что это вы ей к какому-то празднику написали. Ну, я и выклянчила текст – для песни. Она просила, чтоб я вам не говорила, а то вы обидитесь, что без вашего согласия… А вы обиделись?..
– Нет, – сказал Легат.
И это было правдой. Он не обиделся. Он удивился – тому, что жена зачем-то унесла стихи к себе на работу. Ей-то он чаще всего и сочинял, кучу насочинял, с чего бы она именно эти потащила в театр, там они попались на глаза Осе, Оса захотела сделать песню, Легат пришел забрать Осу с концерта и услыхал единственную, последнюю в концерте, но именно эту песню…
Не слишком ли много совпадений?..
– А вам песня понравилась? – поинтересовалась Оса.
– Я в принципе не большой любитель эстрадной песни, но эта мне понравилась. Честно. Не потому что стихи узнал. Вы очень хорошо поете. Вообще хорошо! Подарите диск?
– Спасибо, если это правда. Выйдет – подарю. Мне приятно. И спасибо за хороший вечер…
Они встали, пошли к выходу, Легат помахал девочке-арфистке, пожал руку сомелье, который сегодня был за главного в зале.
– Мой шофер вас отвезет, – сказал Осе Легат.
– А вы как же?
– А я пешочком. Здесь рядом. И вообще мне сейчас охота повторить ровно тот маршрут, который я проделал сорок лет назад. Или две недели назад. Смотря по какому счету…
Усадил Осу в машину и пошел ровно тем маршрутом. По большому счету ничего на этом маршруте за сорок лет не изменилось. Кроме марок, названий и количества машин и магазинных вывесок. А они – не в счет.
13
Жену застал бодрствующей и в добром настроении.
– Ужинать будешь, – спросила она.
– Проехали, – ответил Легат. – Ужинал с популярной певицей по имени Оса в «Набережной».
– Ни фига себе! – поразилась жена. – Это у тебя такая сверхурочная работа?
– В некотором роде. Днем встретиться не удалось, урочной работы навалом, в Службе черт-те сколько не появлялся. А у меня к ней вопросы были…
– Как взять верхнее «до»?
– Ты же знаешь, у меня слуха нет. Да и года к суровой прозе клонят… Мне надо было поговорить с ней о ее старшем брате.
– Он что-то натворил?
– При чем здесь «натворил»? Я ж не из милиции… Есть у нас к нему пара вопросов. Не грузи себя, рутинная работа… Лучше скажи, какого хрена ты отдала ей тот стих про «Вашу Милость»?
– Ей он понравился. Она даже напеть попробовала у меня в кабинете – вполне прилично звучало. И не отдала, а сделала ксерокопию.
– Я слышал сегодня эстрадный вариант. Вполне прилично, согласен. Но это я тебе стихи сочинил, а не ей.
– Ты публичный человек, Легат. Писатель, между прочим. Пусть и в прошлом – де-юре, но де-факто – прошлых писателей не бывает… А тут – легкая возможность популярности там, где ее вообще не ждешь. Ты лучше мне «спасибо» скажи.
– Спасибо. Только впредь предупреждай. А то на всех звезд, которые у тебя сказки читают, моих стихов не хватит… А писатель я не «между прочим», а временами. Фильтруй базар…
– Ну и терминология у вас в Службе – как на зоне. Уши вянут… – и пошла с увядшими ушами сообразить чего-нибудь скорое себе на ужин.
А Легат принял душ, потому что захотелось, и пошел к себе в кабинет. Где сразу лег, погасил свет, чтоб жена не врывалась кавалерийской атакой в сны, и стал составлять в уме список дел на завтра. Дела были. Добить проект Академии национальностей, съездить в Дом Правительства на совещание по очередной реформе школы, встретиться в Службе сразу с тремя членами Президентского Совета по науке и образованию…
И т. д., и т. п.
Так и заснул, составляя план дня. Все-таки не мальчик – в таком сумасшедшем режиме хождений «от мира к миру» существовать столько времени и без передыху!..
А утром, когда он только-только вошел в кабинет, позвонила по внутреннему помощница и спросила:
– Вам тут какой-то Джуниор звонит. Соединить?
– Джуниор? – не понял Легат, еще даже портфель не опустошивший. – Какой Джуниор?.. – и тут сообразил: – Соединяйте!
– Здравствуйте, Легат! – Голос в трубке был глуховатым и с хрипотцой. – Вы меня не забыли? Юноша, который вам ужин приготовил, а вы спешили и не попробовали… Вспомнили?
– Господи, чего ж вспоминать? Это, кажется, вчера было… Ну, позавчера… А вы где?
Идиотский вопрос вообще-то. Не из прошлого же он ему звонит…
– Здесь. В Столице. Почти рядом. Я работаю в Инязе. Если честно, я очень много лет ждал этого момента – чтоб набрать ваш номер.
– Сорок лет, – сказал Легат, чтоб что-то сказать. – А почему мы на «вы»?
– Это все, что вас интересует?
– Нет, конечно! Я машинально… Ваш… твой звонок… я не ожидал его. Просто в голову не приходило.
– А я, повторяю, ждал. Даже день вычислил, когда вы… ты должен был вернуться. Может, увидимся вечером?
Легат лихорадочно пролистал ежедневник, лежащий на столе, куда он сам записывал встречи и мероприятия – по дням и часам, и помощница тоже, хотя и дублировала все в разделе «календарь» в его компе. Но она знала, что начальник больше верит написанному пером. В смысле шариковой ручкой.
– В восемь пойдет? Раньше у меня все забито. Я ж только вернулся, дел накопилось…
– Я понимаю. Конечно, пойдет.
– Поужинаем?
– Поужинаем. Только, если ты не против, я тебя к себе домой приглашаю. С женой познакомлю. Мы любим, когда к нам приходят…
