Исабель Альенде - Дочь фортуны
Один из вагончиков предназначался для всего обслуживающего персонала, а также служил спальней мадам и ее приемного сына, дитя барабанов, в другом же путешествовали в скученном виде остальные женщины, а далее, преобразованные в спальни, следовали еще два прицепа. Каждый из них представлял собой деревянную куклу в разноцветных платках, содержащую внутри себя койку о четырех опорах и сооруженного из москитной ткани балдахина. Еще там было зеркало в золоченой раме, импровизированное место стирки, керамический умывальный таз, персидские обесцвеченные ковры. А также что-то изъеденное молью, но все же оставшееся броским, и подсвечники со свечами больших размеров, освещающие само помещение. Все это театральное украшение воодушевляло прихожан, скрывало пыль дорог и грохот осуществляемой деятельности. Пока две женщины танцевали под музыкальный аккомпанемент, другие в колымагах в спешке занимались своим делом. Сама мадам, обращаясь с картами словно настоящая волшебница, как не отвлекалась от игорных столов, так и не забывала о своей обязанности зарабатывать авансом на оказываемых ее голубками услугах. И, между прочим, успевала продавать ром и воодушевлять всю честнỳю компанию музыкантов, ни на минуту не расставаясь с курительной трубкой. Элиза исполняла песни, что знала наизусть, а когда репертуар подходил к концу, так начинала все заново, что повторения совершенно никто не замечал. И остановилась, лишь когда взор совершенно помутился от утомления. Увидев девушку ослабевшей окончательно, великан объявил паузу, забрал деньги из шляпы и положил их в карманы пианистки, затем взял ее под руку и осторожно отвел в первый вагон, где всучил стакан с ромом. Элиза отстранила его бессознательным жестом - выпить подобное натощак было равнозначно удару увесистой палкой в самый затылок; тогда он порылся в беспорядке коробок и осколков глиняной посуды, после чего извлек оттуда кусок хлеба и несколько луковиц, на которые, несмотря на неприязнь, девушка тотчас набросилась. Когда все это сожрала в буквальном смысле, подняла взор, оказавшись тем самым прямо перед одетым в кожи типом, наблюдающим за ней с высоты своего огромного роста. Тут великана озарила невинная улыбка, обнажив собой самые белые и ровные зубы во всем здешнем окружении.
- У тебя женское лицо, - сказал он, и она тотчас вздрогнула.
- Меня зовут Элиас Андьета, - возразила в ответ та, вскинув невольно руку в жесте, словно на расстоянии выстрела намеревалась отстаивать свое право быть мачо.
- Я Вавилонянин, Злой.
- А есть Вавилонянин добрый?
- Должно быть, есть.
- Что с вами?
- Ты встретился со мной. Откуда ты, деточка?
- Из Чили. Вот хожу ищу своего брата. Случайно не слышали никаких упоминаний о Хоакине Андьета?
- Я вообще ни о ком не слышал. Но если у твоего брата яички вполне ничего, тот рано или поздно придет нас навестить. Ведь сейчас с девочками Джо Ромпеуэсос знакомы буквально все.
Доходные дела
Капитан Джон Соммерс бросил якорь судна «Фортуна» в бухте Сан-Франциско на порядочном расстоянии от берега с таким расчетом, чтобы ни одному смельчаку все-таки не хватило бы отваги броситься в воду и доплыть до берега. Также обратил внимание экипажа, что за бортом холодная вода, вдобавок может куда угодно унести течением менее чем за какие-то двадцать минут, если еще быстрее с телами не расправятся акулы. Это уже было вторым путешествием со льдом на борту, поэтому капитан вел себя увереннее. Перед тем как войти в Золотые Ворота, достаточно узкий канал, мужчина заставил открыть некоторое количество рома. Затем благородно разделил его между матросами, и когда те стали пьяными, вынул пару пистолетов и, направив на них, обязал разместиться ничком на полу. Один из помощников на борту заковал их ноги в колодки, чем привел в замешательство севших в Вальпараисо пассажиров, наблюдавших происходящее на первой палубе, совершенно, однако, не понимая, как подобное может случиться вообще. Меж тем с пристани братья Родригес де Санта Крус отправили к судну флотилию лодок, на которой планировали забрать на большую землю пассажиров вместе с ценным, содержащимся на пароходе, грузом. Экипаж было освободили, чтобы тот смог маневрировать судном в открытом море в момент возвращения, после того как последний получил еще ликера и чек, сулящий подлинные золотые и серебряные монеты, что все вместе вдвое превышало жалование. Это отнюдь не оправдывало невозможность потери земель на самом континенте в поисках шахт, хотя почти все так и рассчитывали, но, по крайней мере, служило каким-то утешением. Схожим методом набирали людей и в первое путешествие, прошедшее с потрясающими результатами; тогда хвастались наличием одного из немногочисленных торговых судов, которое, будучи охваченными помешательством в погоне за золотом, все-таки никто не бросил. Ни один человек не осмеливался бросить вызов этому английскому пирату, плоду любви Фрэнсиса Дрейка к его шлюхе-матери, кем его и считал народ, потому что у последнего отсутствовали какие-либо сомнения насчет способности человека тут же разрядить мушкет в грудь любого, начинающего было выступать.
На пристанях Сан-Франциско образовывались кучи продуктов, посланных Паулиной из самого Вальпараисо. Чего там только не было: яйца и свежие сыры, обласканные чилийским солнцем овощи с фруктами, сливочное масло, яблочное вино, рыба и морские продукты, свиная колбаса наилучшего качества, говядина, птица всевозможных сортов плюс список рецептов блюд, которые следовало готовить из данного разнообразия. Паулина поручила монахиням сделать бакалейные пирожные, молочные сладости и особое кулинарное блюдо мильохас – в общем, самую популярную еду креольской кухни, которую в замороженном виде можно было взять с собой, поместив ее в обложенные голубым снегом камеры. Первая посылка разошлась менее чем за три дня с такой восхитительной пользой, что братья освободились от своих прочих дел, лишь бы только не упустить настоящее ледяное чудо. Во время мореплавания медленно таяли кусочки тамбурина, но все же его оставалось еще достаточное количество, и на обратном пути капитан подумывал было продать продукт в Панаме по цене ростовщика. Было совершенно невозможно умолчать о потрясающем успехе первого путешествия, и новость о нескольких чилийцах, плывущих с кусками ледника на борту, разнеслась крайне быстро. В скором времени образовались целые общества, чтобы проделывать аналогичное и со льдом айсбергов Аляски, однако оказалось невозможным организовать экипаж, и свежие продукты не шли ни в какое сравнение с провиантом из Чили. Поэтому Паулина и могла продолжать свою активную деятельность, совершенно не опасаясь соперников, и наряду с этим приобрести еще один пароход, расширив подобным образом все предприятие.
Также буквально в мгновение ока продавались ящиками эротические книги капитана Соммерса, однако ж, под покровом благоразумия и мимо рук братьев Родригес де Санта Крус. Капитан во что бы то ни стало должен был избежать шумного всплеска ратующих за добродетель голосов; ведь именно так и произошло в других городах, когда цензура изымала все ввиду безнравственного содержания, и продукция ярко сгорала в публичных кострах. В Европе роскошные издания ходили в обществе крайне осторожно, в основном, среди важных господ и коллекционеров, причем большая часть доходов перепадала изданиям именно из собранных народом денег. Книги печатались в Англии, где и предлагались нелегально за сущие гроши, хотя в Калифорнии капитану удавалось увеличить их стоимость раз в пятьдесят. Ввиду проявляемого энтузиазма именно к этому виду литературы, человеку пришло в голову добавить и изображения, потому что большинству шахтеров было под силу прочесть лишь заголовки газет. В Лондоне уже были отпечатаны новые издания с пошлыми, хотя и четкими, картинками, представляющие, в конце-то концов, единственный интерес самого капитана.
Тем же самым вечером Джон Соммерс, расположившись в зале лучшей гостиницы Сан-Франциско, ужинал с братьями Родригес де Санта Крус, которые в считанные месяцы восстановили свой облик настоящих кабальеро. Теперь в этих людях не было и намека на косматых пещерных жителей, которые не так уж и давно вовсю искали золото. Капитал находился при них же в честных торговых сделках, что могли проворачивать, сидя с бокалом виски в руке в мягких утопающих креслах гостиницы, несомненно, как цивилизованные люди, а не какие-то там мужланы согласно различным слухам. К пятерым чилийским шахтерам, которые из-за них и приехали сюда под конец 1848 года, примкнули и восемьдесят деревенских батраков, людей скромных и послушных, нисколько не разбирающихся в шахтерском деле, однако ж, быстро обучаемых, уважающих приказы начальства и совсем не бастующих. Братья тут же приспособили их к работе на берегах реки Американ, что шла под контролем верных надсмотрщиков, а сами тем временем полностью вникли в дела транспорта и торговли. Купили два судна, на которых планировали совершать морское путешествие из Сан-Франциско в Сакраменто, а также приобрели двести самок мула, чтобы перевозить товар на прииски, который в обход всяких магазинов продавался напрямую. Беглый раб, раннее служивший телохранителем, на деле оказался асом в том, что касалось цифр. Поэтому теперь успешно вел всю бухгалтерию, будучи одетым под стать важному господину с бокалом и сигаретой в руках, несмотря на брюзжание англичан, которые с трудом выносили его цвет кожи, однако ж, понимали свой единственный выход из положения, заключавшийся в совместном с ним ведении дел.
