Вирджиния Эндрюс - Цветы на чердаке
— Крис, мне так хочется искупаться в ее черной мраморной ванне.
— Боже праведный! У нас нет на это времени!
Я сняла ее одежду, ее черный эластичный бюстгальтер, нейлоновые колготки и серебряные туфельки и надела свои собственные вещи. Но, подумав секунду, я стянула один белый простой лифчик из целой кучи у нее в комоде и засунула его за блузку.
Крису не нужна была моя помощь. Он так часто бывал здесь, что мог найти деньги безо всякой помощи. Я хотела бы посмотреть, что внутри каждого ящика, но мне бы не хватило времени. Я выдвинула маленький ящичек ее ночной тумбочки, ожидая увидеть там кремы, салфетки, но ничего такого, что могли бы украсть слуги. Да, действительно, там был крем и салфетки, но еще две брошюрки в бумажных обложках, чтобы почитать перед сном. (Интересно, бывают у нее ночи, когда сон бежит от нее? Вспоминает ли она тогда о нас?) Под этими брошюрками находилась большая плоская книга в красочной обложке «Умелые руки, и твои собственные узоры». Да, это название заинтриговало меня. Мама научила меня когда-то делать простейшие стежки и даже чуть-чуть вышивать шерстью — это было уже тут, в мой первый день рождения за запертой дверью. Но свои собственные узоры — это что-то непостижимое. Ничего не подозревая, я вытащила книгу и открыла наугад.
Позади меня Крис выдвигал и задвигал ящики и переходил с места на место, мягко ступая обутыми в тапочки ногами. Я ожидала увидеть вышитые цветы или что-то в этом роде — все что угодно, кроме того, что увидела.
Проглотив язык от изумления, я вытаращила глаза на эти цветные фотографии. Невероятно, что делали эти обнаженные мужчины и женщины… неужели люди на самом деле занимаются этим? И это и есть любовь?
Не только Крис один слышал произносимые шепотом байки про это самое. Всюду, где только дети могли собраться в кружок, старшие просвещали младших. Но я по крайней мере полагала, что это дело совершенно интимное и заниматься им надо при закрытых дверях. Но в этой книге изображалось множество пар, все в одной комнате, все обнаженные, они совокуплялись друг с другом всеми возможными способами.
Против моей воли, или мне так хотелось думать, мои руки медленно перелистывали страницы, открывая все более невероятные изображения! Как много способов! Сколько поз!
Боже мой, неужели вот это и есть та любовная лихорадка, которую имели в виду Раймонд и Лили из викторианского романа? Я подняла голову и уставилась в пустоту, сбитая с толку. Неужели с самого своего рождения мы стремимся к этому?
Крис произнес мое имя и сообщил, что нашел уже достаточно денег. Нельзя брать слишком много сразу, а то заметят. Он взял только однодолларовые и пятидолларовые бумажки и всю мелочь, какую нашел под диванными подушками.
— Кэти, что с тобой, ты оглохла что ли? Пошли!
Я не могла сдвинуться с места, не могла уйти, не могла закрыть эту проклятую книгу, не просмотрев ее до конца. Видя, что я стою, не в силах сдвинуться с места, он подошел ко мне сзади и заглянул через плечо, чтобы посмотреть, что так загипнотизировало меня. Я слышала его тяжелое дыхание. Вечность спустя он тихо присвистнул.
Он не сказал ни единого слова, пока я не дошла до конца и не закрыла книгу. Тогда он взял ее и начал сначала, разглядывая каждую страницу, которую пропустил, а я стояла рядом и тоже смотрела. Под фотографиями были напечатаны короткие тексты, но они не нуждались в объяснениях, по крайней мере я так думаю.
Крис закрыл книгу. Я быстро взглянула ему в лицо. Он казался ошеломленным. Я положила книгу в ящик на свое место, накрыв сверху брошюрками. Он взял меня за руку и повел к двери. Мы пробирались в свое северное крыло длинными и темными коридорами в совершенной тишине.
Теперь я очень хорошо знала, почему наша ведьма бабка хотела, чтобы Крис и я спали на отдельных кроватях, значит, зов плоти в человеке так силен и требователен, если он заставляет людей вести себя подобно демонам, забывая о небесах. Я разглядывала спящую Кэрри. Сейчас, во время сна, она выглядела совсем невинным ребенком, что было не всегда заметно, когда она бодрствовала. Она казалась просто херувимом, свернувшимся в клубочек на краю постели, личико порозовело, щечки зарделись, кудряшки покрыли щечки и окружили лобик.
Я поцеловала ее и почувствовала тепло ее щеки, а затем повернулась к Кори погладить его мягкие кудри и поцеловать его румяную щечку. Вот такие дети получаются от того, что я видела в этой порнографической книжке, значит, не могло все это быть во зло, иначе Бог не создал бы мужчину и женщину такими, какие они есть. И все же я была так озабочена и сбита с толку, и глубоко ошарашена, и шокирована, и еще… Я закрыла глаза и стала молча молиться: «Боже милостивый, спаси и сохрани близнецов, пока мы не выйдем отсюда… пока мы не достигнем спокойного и солнечного места, где двери никогда не закрываются… пожалуйста…»
— Иди в ванную первая, — сказал Крис, сидя на кровати спиной ко мне. Он опустил голову, а ведь сегодня была его очередь идти первым в ванную.
Я поспешила воспользоваться его добротой и шмыгнула в ванную, не говоря ни слова, и сделала все, что нужно. Я вышла, одетая в толстый и теплый бесформенный халат. С моего лица была смыта вся косметика. Промытые шампунем волосы были еще влажными, когда я села на кровать и стала расчесывать их.
Крис молча поднялся и вошел в ванную, так и не взглянув на меня, а когда он спустя некоторое время вышел, я все еще сидела и расчесывала волосы. Он старался не встретиться со мной глазами. Так же и я не хотела, чтобы он смотрел на меня.
Одно из бабушкиных правил гласило, чтобы мы становились перед сном на колени у своих кроватей и возносили молитвы. Однако в эту ночь никто из нас не преклонил колена. Часто, стоя на коленях, сложив руки в молитвенном жесте, я не знала, о чем молиться, после того как уже столько молитв вознеслось к Господу и ни одна из них не была услышана. Я тогда просто стояла на коленях, ни о чем не думая, опустошенная, но тело мое жило и чувствовало, и каждый нерв его вопил о том, о чем я не могла подумать, а еще меньше сказать.
Я растянулась на спине рядом с Кэрри, чувствуя себя оскверненной и запачканной этой большой книгой, которую тем не менее я хотела бы посмотреть снова и прочитать каждое слово текста.
Может быть, было бы порядочнее положить эту книгу на место сразу после того, как я обнаружила, о чем она, и уж конечно мне следовало захлопнуть ее, как только Крис подошел и заглянул мне через плечо. Теперь я уже знала, что я не святая и не ангел, и не пуританская ханжа, и я чувствовала каждой косточкой своего тела, что недалек тот день, когда я узнаю все, что нужно, о том, как два тела совершают любовный акт.
Медленно-медленно я повернула голову, чтобы разглядеть в потемках, что делает Крис.
Он был на своем месте, укрытый одеялом, и внимательно смотрел на меня. Его глаза мерцали каким-то слабым прерывающимся светом.
— У тебя все в порядке? — спросил он.
— Да, я жива еще, — и затем я пожелала ему спокойной ночи голосом, который совсем не был похож на мой.
— Спокойной ночи, Кэти, — он сказал это тоже совсем не своим голосом.
МОЙ ОТЧИМ
Весной Крис заболел. Его поминутно рвало, и он выходил из ванной весь зеленый, пошатываясь, и без сил валился ничком на кровать. Он хотел почитать «Анатомию» Грэя, но был вынужден отбросить ее, недовольный сам собой.
— Должно быть, я что-то съел, — раздраженно пробурчал он.
— Крис, мне не хочется оставлять тебя одного, — сказала я от двери, потому что уже собиралась засунуть деревянный ключ в замочную скважину.
Но он закричал на меня:
— Послушай, Кэти! Пора тебе становиться на ноги! Ты не должна цепляться за меня каждую минуту! Не будь такой, как наша мать. Это ей вечно нужен мужчина, чтобы было на кого опереться. Всегда рассчитывай на саму себя, Кэти!
Ужас сковал мое сердце и отразился в моих глазах. Он увидел это и заговорил мягче:
— Да нет, со мной все в порядке. Я сам о себе позабочусь. Нам же нужны деньги, Кэти, так что ступай. Может и не быть другого случая.
Я подбежала к кровати, упала на колени и прижалась к его груди, уткнувшись в пижаму. Он нежно погладил меня по волосам.
— Правда, Кэти, я поправлюсь. Не так уж мне плохо, чтобы плакать. Но ты должна помнить: что бы ни случилось с одним из нас, другой обязан вывести отсюда близнецов.
— Не говори этого, — закричала я. От одной мысли, что он может умереть, все заныло у меня внутри. Я стояла на коленях, глядя на него, и вдруг мне пришло в голову, как часто в последнее время то один, то другой из нас болеет.
— Кэти, прошу тебя, иди. Вставай. Соберись с силами. Будешь брать только мелкие деньги: пятерки и доллары. Да собери всю мелочь, что вывалилась у отчима из карманов. И в гардеробе у него жестянка с мелочью. Возьми полную пригоршню четвертаков.
Он, казалось, похудел, бледный и ослабевший. Я быстро поцеловала его в щеку, мне совсем не хотелось покидать его, ведь ему было плохо. Взглянув на спящих близнецов, я попятилась к двери, сжимая в руке деревянный ключ.
