Мэри Монро - Тысячи ночей у открытого окна
Но Питер Пэн лишь продолжал самодовольно улыбаться.
Фэй наконец сдалась. Чувствуя себя полной идиоткой, она подняла голову и принялась вглядываться в бесчисленные звезды, сияющие в небе. Лишь два дня назад Джек сжимал ее в объятиях так крепко, что она чувствовала биение его сердца, и показывал тот же самый туманный светящийся звездный шлейф на небе. Казалось, что прошла уже тысяча лет. Джек рассказывал, что эта видимая полоса света – Млечный Путь – лишь крошечная часть сотен миллиардов звезд нашей Галактики, которая носит то же название. Кто мы такие, чтобы сомневаться, что в глубинах Вселенной возможно все. Возможности так же бесконечны, как и число звезд. Надо просто верить.
Верить… Она обхватила себя руками, чувствуя беспомощность, как ребенок, которым она когда-то была, одинокий ребенок, мерзнущий перед открытым окном. Неспособный что-либо изменить в этом мире. Корабль без руля и ветрил, моряк без компаса…
Фэй в отчаянии прижала сжатый кулак ко лбу.
– Боже, как бы я хотела снова обрести веру.
И вдруг откуда-то донеслись звуки музыки. Она наклонила голову вбок, напрягая слух, чтобы получше расслышать раздававшуюся в воздухе знакомую мелодию, которую кто-то играл на тростниковой флейте. Она начала тихонько подпевать, сначала робко, а потом все громче и громче. Музыка словно звала ее в дом. Она прошла мимо своей квартиры, где двое полицейских развлекались тем, что играли в карты, дежуря у телефона, и пошла вверх по лестнице в детскую. Музыка в ее голове звучала все сильнее, и сердце наполнялось надеждой. Продолжая напевать неизвестную мелодию, она обошла детскую, трогая разбросанные вокруг диковинные вещицы и пытаясь найти ключ к разгадке. Во время этих поисков она вдруг вспомнила слова Венди: верить, просто потому, что так надо.
Что это означало? Во что нужно верить? В то, что ее дети к ней вернутся? Что Джек снова появится в ее жизни? В своем последнем письме он с ней попрощался. Если бы ее сердце могло еще чувствовать, оно было бы разбито…
Она напряженно размышляла, пытаясь понять, что же такое истинная вера. Признание того, что магия и чудеса существуют? Если это так, то значит, что звук детского смеха и мелодии, исполняемой на тростниковой флейте по ночам, душистый чай и крошечные бутерброды, вещество люциферин, заставляющее светиться светлячков, состояние влюбленности – это, несомненно, и есть магия. И вера – это тоже ее проявление. Ведь именно она изменяет реальность. Вера – это нечто нематериальное. Ведь нельзя увидеть Питера Пэна или маленькую фею на своем плече. Или микроскопические атомы, из которых состоят все вещества во Вселенной. Но она вполне могла их себе представить. Возможно, вера – это способность не сомневаться в безграничных возможностях своего воображения.
Сердце Фэй отчаянно заколотилось, когда понимание истинной веры наконец пришло к ней. Разумеется, это было не полное понимание, а скорее некий смутный намек, неясный образ, просвечивающий сквозь туманную дымку. Она провела пальцем по старому шелковому цилиндру, потрогала потрепанного плюшевого медвежонка с единственным блестящим черным глазом, крошечный кусочек мятого синего бархата, на который Венди, как она утверждала, положила наперсток Питера, который он забрал назад. Она внезапно вспомнила отчет детектива Фарнсуорси. Как много в этой истории совпадений. В мире не существует случайных совпадений, как однажды сказал Джек.
– Что же я ищу? – произнесла вслух Фэй, стоя посредине старой детской, со стен которой на нее смотрели мальчишечьи глаза, словно наблюдая за ней в ожидании верного шага.
А потом она увидела это.
Лунный свет упал на книгу сказок в темно-зеленом кожаном переплете с блестящим золотым тиснением, которую Венди оставила на диванчике у окна рядом с мохеровой шалью. Повинуясь импульсу, Фэй подошла к ней, провела пальцами по золотым буквам на обложке, где был изображен симпатичный парнишка в вызывающей позе рядом со строгого вида девчушкой в ночной рубашке и с лентой в пышных волосах. Питер и Венди. Она осторожно открыла книгу – это ведь было самое первое издание сказки – так осторожно, словно она была из хрупкого хрусталя, и ахнула от изумления при виде дарственной надписи, сделанной изящным почерком с завитушками.
Моей дражайшей юной подруге Венди Дарлинг в благодарность за то, что ты поведала мне о твоих чудесных приключениях в компании Питера Пэна. Мы с тобой всегда будем знать, что все эти события происходили в действительности, и это реальная история, поведанная мне той самой Венди. Как ты и хотела, это навсегда останется нашей маленькой тайной, известной только нам двоим!
Твой покорный слуга,
Джеймс Барри
Замирая от благоговения, Фэй перелистывала тончайшие страницы, останавливаясь на тех, которые Венди заложила яркими красными перышками. Книга открывалась на шестнадцатой главе, называвшейся «Возвращение домой». Просматривая страницу, она увидела подчеркнутую фразу – описание того, как миссис Дарлинг в детской терпеливо ждала возвращения своих детей, укоряя мужа: Окно должно быть всегда открыто для них, запомни – всегда.
И тут Фэй поняла, что должна сделать.
Она поднялась, протянула руку к окну, закрытому и запертому на засов, как и ее душа. Венди велела ей открыть окно. Если она это сделает, то признает, что верит в чудеса. Она содрогнулась от страха потерять контроль над действительностью, совершить действие, противоречащее здравому смыслу. Открыть окно сейчас означало рискнуть и снова окунуться в боль и разочарование. И в то же время это означало открыть свое сознание для новых возможностей, для радости и счастья. Разве не это пыталась донести до нее Венди?
Магия приходит в вашу жизнь, только если вы готовы ее принять.
Протянув руку, Фэй открыла ставни, сбросила крючок и резким сильным толчком распахнула окно. В комнату тотчас же со свистом ворвался свежий воздух, заполнил все уголки, зашевелил бумажки на полу, заиграл ее волосами и унес все сомнения и переживания, словно веничек из перьев, сметающий пыль. Фэй казалось, что она стоит на краю бездонного обрыва. Она подняла голову и посмотрела на необъятное темно-синее небо, усеянное бесчисленными звездами, которые, казалось, подмигивали с ней, тоже охваченные предвкушением чуда.
Фэй не осознавала, как долго она стояла там, глядя в небо, но где-то в глубине души она чувствовала, что связывающие ее оковы рвались и открывались неизведанные доселе уголки сознания. Она была уверена, что волшебство входит в ее душу, наполняя ее до краев. Фэй глубоко вздохнула. Казалось, небеса замерли, пока она собиралась с духом.
– Питер! – громко крикнула она звенящим голосом. – Я в тебя верю! Обращаюсь к вам, звезды! Не прячьтесь и сияйте как можно ярче сегодня ночью. Осветите путь моим детям, чтобы они смогли вернуться домой.
В полной уверенности, что ее мольба услышана, Фэй забралась с ногами на диванчик у окна, накинула на плечи теплую шаль и крепко прижала книгу Венди к груди. А потом открыла ее и принялась читать. Она представляла Мэдди танцующей в компании дочери вождя Тигровой Лилии вокруг костра и Тома, лихо размахивающего мечом. И конечно, Питера, вечно юного мальчишку, улыбающегося во весь рот, сверкая белоснежными зубами. Видимо, прошло несколько часов, а она все читала, пока глаза ее не слиплись и она не уснула, положив голову на руки.
Она погрузилась в сон, и ей казалось, что Питер наконец берет ее за руку и летит вместе с ней в звездную ночь. Но только в ее сне Питер превратился в Джека, он подлетел к ней, обнял за талию и подарил волшебный поцелуй.
Глава 23
Когда рассветное солнце окрасило волшебным бледно-розовым цветом острые крыши лондонских домов, Фэй подняла голову с изголовья диванчика и высунулась из окна. Теперь, когда мистическая ночь ушла и яркий утренний свет бил в глаза, ей стоило немалых усилий сохранять веру в чудеса. Она огляделась вокруг, часто моргая. Детская была пуста, и в ней царила тишина. Она была там абсолютно одна. И на этот раз Питер так и не пришел к ней через открытое окно. Венди ошиблась, и дети не вернулись. Сердце ее разрывалось, и хотелось кричать от невыносимого горя.
Как легко поверить в сказки ночью, когда ты сидишь под сверкающими звездами и впереди несколько часов спокойствия и умиротворения. И как же трудно сохранить эту веру, когда приходит новый день, неся с собой новые проблемы, массу дел и бесчисленные обязанности. Это и есть самое большое испытание: продолжать верить, когда все кажется безнадежным.
Она поклялась не поддаваться отчаянию, решительно встала и смахнула с себя остатки сна. Однако, когда она медленно, с явным нежеланием выходила из детской, ее снова охватил мрак сомнения.
– Я верю, – безо всякого энтузиазма произнесла она. – Верю.
Внезапно уголком глаза она уловила в комнате какое-то быстрое движение. Она вздрогнула, тотчас же насторожившись. Очень медленно она прошла к спальне Венди и резким движением распахнула ее, а потом осторожно заглянула внутрь.
