Лев Воробейчик - Absolvitor
— Уфф, и жарко у вас там все прошло. Знаете, я даже на секунду поверила, что…
— Заткнись, сержант Войз. У меня нет времени на выслушивание твоих мыслей.
— Так точно, сэр, — лепечет Пенни, закрывая дверь.
— Главный сказал, что обстановка накалилась, — изменившимся голосом начинает Шеннинг, — Поэтому мы должны действовать быстро и по максимуму успешно. Все понятно?
— Да, сэр, — притихшую Пенни еле слышно.
— Тогда мы приступаем ко второй фазе, — с улыбкой замечает Шеннинг, — в сегодняшнем отчете напишешь Главному, как все прошло. Ты же все записала?
— Да, сэр, — со страхом в глазах отвечает полковнику Пенни.
— Отлично, сержант Войз, просто замечательно.
Пенни многого не понимает.
Авель МакФаллоу — не тот, кто им нужен.
Но приказы на то и приказы, чтобы выполнять их. Беспрекословно выполнять.
Отчет должен быть готов через час. У Пенни не так много времени.
Как и у всех остальных.
Он уже близко.
12 Глава.
— Привет, я – Пенни.
Авель встал позже обычного, и именно стук этой особы заставил его встать вообще. Он не ходил на работу уже третий день. Голову покалывало, впрочем она теперь болела постоянно. Авель начинал к этому привыкать.
Лицо девушки было ему знакомым. Возможно, он виделся с ней в прошлой жизни, еще до того, как столкнулся с тем толстым парнем. Тогда все было иначе. Жизнь тогда была – пустой и беззаботной, яркой и такой, какой он хотел. А теперь за ним следили, он был уверен.
Доротея уехала с утра в магазин и так и не вернулась. Они не так часто общались, из чего Авель сделал вывод, что Доротея за ним не следит. Для тайного агента она была слишком апатична, неинтересна и непривлекательна. У нее были планы на будущую жизнь, она с головой была погружена в себя и свое творчество.
Авель был ей неинтересен. Она просто жила рядом с ним.
— Привет. Что‑то не так? – попробовал выдавить из себя улыбку Авель.
— Да, Авель. Мне придется тебе кое‑что сказать.
И с этим словами Пенни ударила Авеля по лицу. От неожиданности он упал.
Авель не был крупным парнем, не брал по вечерам уроки бокса, но на улицах он защищался, как мог. Постоянные насмешки в свое время лишь закалили его, и он, как умел, противостоял своим обидчикам.
Но не в это субботнее утро.
Из разбитой брови текла кровь, заливая Авелю глаза. Он пытался встать, но все происходило так быстро, что он не успевал опомниться.
Пенни переступила через порог, прикрыла дверь и с размаху пнула Авеля в грудь. Начав движение от земли навстречу противнику, Авель не ожидал такого удара.
Только свист – и он пролетает три метра, бесформенной грудой падая на ковер прихожей. По пути он задевает головой угол столика. Черные круги перед глазами заволакивают потолок его дома в викторианском стиле.
«Я н–не готов» — яркой вспышкой затихает в горячечном мозгу мысль Авеля.
Пенни закрывает дверь на замок.
***
Авель приходит в себя со связанными руками, ловко примотанными к барной стойке на кухне. Голова его болит, запекшаяся кровь неприятно давит на пульсирующую огнем бровь. Руки примотаны прочно, возможности оторвать их — нет.
Авель делает попытку.
Удар чем‑то твердым по спине прерывает его попытку к бегству. Бегству из собственной кухни.
Его кухни.
От неожиданности Авель взвизгивает. Он кричит невидимому противнику:
— Хватит, хватит!
Голос сзади спрашивает:
— Ты готов слушать, Авель?
«Этот голос. Ее голос. Пенни, или как ее там зовут. Голос этой суки» — отчаянно пытаясь запрокинуть голову, соображает Авель.
— Послушай, ты, — начинает он. – Если ты сейчас же меня не развяжешь, то …
-…То что, Авель? – с насмешкой перебивает незнакомка. – Я могу убить тебя. Убить. Сделать то, что ты сделал с бедным парнем.
По спине, еще недавно горевшей огнем, пробегает холодок. Она знает.
Непонятно откуда, но знает.
Она знает все.
— Что тебе тогда нужно? – не переставая вертеть головой, хрипит Авель.
— Чтобы ты рассказал мне кое‑что. – просто отвечает Пенни.
Она медленно начинает идти. Авель слышит каждый ее шаг, эхом отдающийся на кафельной плитке своей кухни. Он видит перед собой девушку. Наверное, впервые видит ее настоящей.
Она невысока, примерно около пяти с половиной фунтов, одета в простенькие спортивные штаны, футболку, на голове сидит кепка. Светлые волосы забраны в хвост, на лице – широкие солнцезащитные очки, часы – водонепроницаемые, которые идеально подходят для занятий спортом.
А потом она снимает очки.
Этот взгляд, полный ненависти, Авель долго еще будет вспоминать своими удлинившимися ночами. Этот взгляд он позже попробует описать Доротее, как идею для нового шедевра своей чудаковатой соседки.
Этот взгляд – сильнее взгляда Джоконды. Он сквозит первобытной ненавистью. Все человеческие жертвы отражаются в уничижающем свете этих бледно–серых глаз.
Эти глаза – личная Хиросима Авеля.
Свои Помпеи. Сожженный Содом и проклятая Гоморра.
Пенни цедит сквозь сжатые зубы:
— Я слежу за тобой, Авель МакФаллоу.
Руки все так же связаны, веревки все так же натирают кожу, бровь болит, на груди остался отпечаток тяжелого кроссовка.
Но тем не менее Авелю становится легче.
Он был прав. За ним кто‑то следил.
— Зачем? – шепчет изумленный Авель.
— Мне приказали. Тобой заинтересован Главный.
Авель ничего не понимает. Кто такой этот Главный? Почему за ним следили, и по какому праву? Но он не решается говорить что‑то этой женщине. Пока не готов.
— Ты, наверное, ничего не понимаешь, — продолжает Пенни. – Так все и задумывалось. Мы нашли тебя 27 июля, именно с того дня и началась слежка. Если бы ты был немного повнимательнее, то ты бы обратил внимание на черный фургон, стоящий на другой стороне дороги уже почти неделю.
Авель видел этот фургон, но никогда не обращал на него особого внимания. Если бы не Ник и его несчастная гибель, он бы сразу вызвал копов. Если бы увидел.
Но этого не случилось.
-…Мы следили за тобой день и ночь и собрали достаточно улик, чтобы понять – ты виновен. Виновен в смерти Ника и многих других.
Авель не понимал. Ничего не понимал.
— Каких других? Я никого больше не убивал! – прокричал ей в лицо Авель.
— Ты не переубедишь меня, — убедительно продолжает Пенни. – Я видела снимки. Ты можешь вводить в заблуждение кого угодно, но не мня. Нет–нет, я очень ясно представляю, с кем имею дело. Ты что, ждешь кого‑то?
Странный вопрос. Чересчур странный для человека, ведущего наблюдение за ним постоянно.
Наверное, ее привлекли две кружки кофе на столе. Если бы она была внимательнее, то заметила бы, что лишь одна заполнена. Кружка Авеля пустовала вторые сутки.
— Да, жду.
— Тогда именно этот человек и развяжет тебя. Я зашла лишь поздороваться с тобой, если угодно. И запомни — это еще не конец. Мы снимаем все камеры, но по–настоящему тебе не уйти от нас. Уйти от меня.
И, запутав вконец растерянного Авеля, Пенни разворачивается, чтобы уйти. На секунду ее футболка открывает Авелю часть спины. Изуродованной спины. Видны зажившие рубцы и перетяжки кожи. Может, это граната, а может и мина.
Авель делает над собой усилие и кричит ей вслед:
— П–п-постой! Ответь на мои вопросы, черт побери!
Пенни на секунду задерживается на пороге:
— Мы не уходим, Авель. Мы просто немного меняем методы.
Авель остается один на холодном кафельном полу своей кухни. Руки туго стянуты, в голове шумит, спина ноет от неудобной позы.
Доротея придет только через час.
У Авеля полным полно времени разобраться в себе.
13 Глава.
Жизнь – непостоянная штука.
Сегодня ты страховой агент, славный малый, пользующийся вниманием девушек, гладко выбритый и свежий, а уже завтра ты – обросший убийца пятнадцатилетних парней. Вместо утреннего кофе в ресторанчике неподалеку от офиса, ты разогреваешь себе вчерашний ужин, тщетно надеясь выбросить из головы все накопившиеся тревоги.
Вместо свежего парфюма твои щеки овевает запах вчерашнего пота, и капли жира на махровом халате дают ясно понять, во что превратилась твоя жизнь.
Сегодня ты властвуешь один.
Завтра – ты полный ноль.
Ты уже мечтаешь проснуться, Авель МакФаллоу. Вырваться из этого затянувшегося кошмара, сбросить с себя оцепенение и выйти навстречу всем своим врагам.
Их скопилось немало, Авель. Ты сам это знаешь.
За тобой следили. Как сказала та женщина, следили с самого первого дня.
И это еще не конец.
Кто‑то точно знает тебя. Кто‑то наводит их на след.
