Геннадий Прашкевич - После бала

Похоже, Анька сама не все помнила. Пожаловалась:

“Ты спишь, а я Женьку третий день ищу”.

“Может, не там ищешь?”

Знаю, знаю, герой любимого мультика – всегда герой и лучшая девчонка все равно ему достанется, но бабенькин сынок меня затрахал. Может, наконец взялся за ум и сбежал все-таки на Аравийское море? Не хотел я с Анькой об этом разговаривать, но она не отставала, и я просто бросил трубку.

Зато в комнату без стука вошел папа.

“Люся говорит, что ты пришел под самое утро”.

Он удовлетворенно осмотрел синяк под моим глазом, хотел, наверное, похвалить, но вдруг замер. Я не глядя понял, что он увидел. Да свой кругляш оранжевый. Он, наверное, выкатился из кармана, и аккуратная Люся положила его на стол. Люся честная. При ней из дома ничего не пропадает. Брось перед порогом дорогой браслет, никуда не денется. Почему все с таким презрением говорят о моде, а сами носят браслеты? Модный аксессуар, ну да. Ленс Армстронг, крутой велогонщик, тоже носит браслет желтого цвета. Он за солидарность в борьбе с раковыми заболеваниями.

“А я решил, что ты научился драться…”

Странно папа произнес это. И забрал кругляшку.

15 августа

Когда папа ушел, я включил комп, чтобы подыскать что-нибудь рыжее. Анька увидит рыжий браслет и обалдеет. На экране высветился рабочий стол с бесчисленными папиными файлами и папками. Хорошо, что папа не видит. Он, наверное, всерьез собрался писать книгу, сейчас все этим зарабатывают. Украл что-нибудь или изобрел, а может, женщину немыслимую превратил в рабыню – сразу пиши книгу. За все заплатят. Раньше ты платил за убийство – своей жизнью, а теперь тебе платят. Свобода. Я время от времени совершаю такие набеги на папины виртуальные пространства. Он крупный ученый. У него пароли под БИОСом. Как настоящий крупный ученый, он думает, что это надежно, а они, эти пароли, враз слетают, только выдерни батарейку из-под материнской платы.

Патенты…

Справки…

Каменный век…

“…In the space of one hundred and seventy-six years, the Lower Mississippi has shortened itself two hundred and orty-two miles…”

Что-то знакомое.

“…That is an average of a trifle ocer one mile and a third per year. Therefore, any calm person who is not blind or idiotic… can see that in the Old Oolitic Silurian Period, just a million years ago next November… the Lower Mississippi River was upward of one million three hundred thousand miles long, and stuck out over the Gulf of Mexico like a fishing-rod…”

Блин! Это же я сам недавно травил Нил Нилыча историей про великую американскую реку Миссисипи! А ее еще папа знал!

“…Браслет из циркония обладает уникальными свойствами, – наверное, это было какое-то интервью. – Стабилизирует давление независимо от того, повышенное оно или пониженное. Помогает при заболеваниях опорно-двигательного аппарата: артрите, артрозе, остеохондрозе. Благотворно влияет на кожу, убирает все виды аллергии, лечит псориаз и дерматит.

– А за счет чего такое оздоровление?

– Цирконий воздействует на особые точки на запястье. Идет ионизация всего организма, эффект больше, чем при иглоукалывании. Раньше такие браслеты выпускали предприятия, работавшие только на космос…”

Прямо аюрведа.

“…Обнаружив в Европе огромную популярность силиконовых браслетов, мы немедленно связались со своими китайскими партнерами из Шанхая, и организовали первое совместное производство принципиально новых…”

Договора… Патенты… Какие-то списки.

“…Травкин… Крутов… Полынов… Леногорский… Петров… Лазарев… Игнатенко… Белов… Савраскина…” Как в телефонном справочнике, только не по алфавиту. И после каждой фамилии какие-то цифры. “…Дружников… Славов… Драгина… Кучерявенко… Флоров… Федорова… Харин… Лапшин… Кашкин… Удовиченко…” Папа любит темные деловые костюмы. У него узкий круг общения. На фотках из виртуального альбома он, правда, красовался с разными людьми. Улыбка, как в кино. От американцев папа отличается более глубоким умом. Хорошие фотки. А время еще доисторическое, до перестройки. Наверное, с сотрудниками лаборатории – все в деловых костюмах и щерятся так, будто за ними будущее. А оно для них уже закончилось. Когда людям за шестьдесят, нечего щериться так весело…

В известной социалке “Одноклассники” я однажды видел красивую картинку. Ну, там красивая девушка запечатлелась на века: получила подарок от своего молодого чела. Она так щерилась. На паркетном полу выложено множеством горящих свечек сердечко и три слова “Я тебя люблю”, причем были офигенно подобраны цвета так, чтобы они переливались, и сердце было прикольное с переливом. Офигенная идея, вот бы реализовать для Аньки!

Я выключил комп и отправился в столовую.

Там мама и тетя Ада пили зеленый чай, это входит в сферу их разумного существования. Зеленый чай с медом и узбекскими лепешками. Я их от этого дела отвлек, аюрведа отвлечений не запрещает.

“Ты где это накопал такое?

“Да в одной папке”, – ответил я.

“Ой, – сказала тетя Ада. – Тут все-все, кроме Леши”.

А кто это все-все? Про меня они как-то сразу забыли. Принялись рассматривать фотку, которую я разумно распечатал на принтере. “Конечно, тут Леши нет. Он появился позже, – ревниво заметила мама. – Тут только самые первые. Вот видишь, Сашка Ботвинник… Бедный Сашка, – вздохнула она. – Никогда не ходил на лекции, а все экзамены сдавал на отлично…”

“Тогда почему он бедный?” – спросил я.

Мама меня не услышала. “Ой, это же Виталик!”

На фотке у Виталика, двухметрового дылды, были невыносимые голубые глаза.

“Нет, ты помнишь, ты помнишь? – запричитала тетя Ада. – Он только посмотрит на людей, а они уже балдеют: о, Виталик! Твой Сашка знал, как распорядиться талантами. Виталик дома почти не бывал. Постоянно в разъездах, не вылезал из министерств…”

“А где они сейчас?” – спросил я.

Тетя Ада быстро повернула голову: “В каком смысле?”

“Ну, где они сейчас? Этот Ботвинник и Виталик? Я их в папиной лаборатории не видел”.

“Где, где!” – ни с того ни с сего рассердилась мама.

И тетю Аду фотка почему-то расстроила.

17 августа

Не знаю, зачем папа выложил на стол стопку старых школьных тетрадок. Может, думает, что в наше время никто не интересуется чтением, особенно родной сын, а я тайком выдернул из стопки еще одну. На обложке дата (от руки): 1987, январь. На задней обложке – таблица умножения. В каменном веке таблица умножения была такой же, нисколько не изменилась. Наверное, папа книгу пишет, вспоминает былые зарубы. Сейчас все пишут. Тетя Ада говорила, что недавно вышла в свет книга бывшей технички новосибирской областной администрации. Там описана куча людей, которые до сих пор с экрана и с трибун учат нас жизни, грозят пальчиками.

“…Приехал из Барнаула вечером. Холодно. Варя встретила на Сеятеле, жалуется. Отчим, мама, мама отчима, брат отчима, жена брата, хомячок и кот под ногами все мешаются, квартирка маленькая. А денег снять квартиру у нас нет. Я говорю: перетрем, Варька…”

Это папа вспоминал время, когда они с каменными топорами бегали по новосибирскому Академгородку.

“…Засада дневников в том, что когда тебе реально хреново, никто тебе не верит. Это даже не мальчик, который кричит “волк”, это уже какое-то королевство кривых зеркал, где все заранее уверены что будет хеппи-энд; потому что мы все живем по разные стороны теперь-уже-не-таких-зеркальных-экранов, и никто на самом деле никому ни хрена не нужен. Так, сигнальные перемигивания. Стабилизирующие, контролирующие, усиливающие. А человек рождается один, и умирает один. Все остальное давно известно: кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку. – Это папа так прикалывался. – Хорошая завязка для голливудской комедии с Гвинет Пэлтроу – наверное, такая старушка – в главной роли. Надорвали животики, поплакали над финальным воссоединением положительных главных героев, поцелуем на фоне падающего плексигласового снега, и, не дожидаясь титров, побросали пакеты от попкорна на пол и направились к выходу…

В общем, в общагу я не хотел, а на улице холодно.

Варька подсказала: “Идем к Толику. У него двухкомнатная”.

Толик еще в универе терпеливо паял наушники-невидимки, писал за других дипломные работы, заработал немножко. Мне к Толику совсем не хотелось, но не к Виталику же идти. У него трехкомнатная – две комнаты проходные, одна отдельная, но у Виталика глаза становятся маслеными, когда он видит Варьку. “Ну и что, что на мне красный лифчик? Это, что ли, автоматом значит, что я хочу секса?” Я засмеялся: “Варька, если этот лифчик может рассмотреть твой собеседник, то есть такое подозрение”.

В итоге попали мы к Толику.

Спрашиваю про Старика, а Толик про кино.

Спрашиваю, что нового в лаборатории, а Толик: “Покаяние! Покаяние!”

“В чем там хоть покаялись?”

“А во всем, что натворили за семьдесят лет”.

“Неужели опять сожгли лабораторное оборудование?”

Даже Варька не выдержала: “Саша, ну почему ты такой тупой! Ты что, не видишь, куда мы все катимся?” Будто им все равно, что я нужную радиоаппаратуру выбил…