Людмила Энжел - Пепел
- Я не буду этой душой, я хочу жить, я люблю жизнь, я люблю Анну!
Я догадываюсь, что это та женщина на рисунке с длинными струящимися волосами.
- Я знаю, я не очень-то хороший человек, я воровал мелочь, когда мне было 12, я разбил машину отца, я много лгал по поводу и без, я бросил девушку, которую любил, из-за одной проходимки, я… я …я.
Слова так и сыплются с его губ. Он действительно напуган. Я жутким призраком летаю рядом. Что заставляет людей так бояться смерти? Может, им нравится страдать от боли при жизни? Может они не хотят рая?
- Это твой ад, но я не тот, кто тебе нужен!
16.
Меня зовут Стивен Слэйт, и я не хочу ничего рассказывать о своей личной жизни. Я женат и на этом точка. Я счастлив, потому что у меня есть любимая работа и огромный дом. Мой сын учится в престижном колледже. Я много работал, чтобы добиться нынешнего положения, поэтому я ненавижу, когда люди просят у меня деньги. Каждый цент заработан моим потом. Мой отец Дэниэл Слэйт был предпринимателем средней руки, он держал маленькую чахлую табачную фабрику, её едва хватило, чтобы прокормить меня с братом и дать нам надежду на будущее в виде первоначальных капиталов на наши собственные дела. Я до сих пор считаю это решение несправедливым. Отец женился второй раз, когда ему было 57 лет, её звали Элеонора, какая-то эмигрантка из стран третьего мира. Я до сих пор не могу понять, как он мог выбрать её. Мой сын почти ровесник моего младшего брата. Я никогда не считал его настоящим братом. Он не похож на члена семьи Слэйтов, слабовольный, глупый, нерасчётливый. Деньги, оставленные отцом, он попросту промотал на какие-то глупости и женщин, а последнее его увлечение – Анна, это вообще нечто из ряда вон выходящее. Такая же, как и его мать, без рода и происхождения. Я приумножил капитал, я не опозорил честь моего отца, а этот выродок возомнил себя художником, он поменял нашу фамилию, на фамилию несчастной эмигрантки. Я уверен, что она даже ненастоящая. Для меня его больше нет. Кто он такой? Бездарный художник, живущий в районе нелегалов? Я предлагал ему вернуться, взять вновь наше имя и забыть о глупостях, но он не Слэйт. Так пусть теперь догнивает в своём вонючем гетто! Я уже пару лет совершенно не интересуюсь его делами. Элеонора заболела раком, и её похоронили в возрасте 35 лет. Дэниэл был безутешен и всё больше погружался в себя. Он больше не был тем строгим и жестоким человеком, которого я знал. Отец умер, когда брату было всего 17 лет, я думал, что смогу воспитать его подобно своему сыну. Я взял его в свой дом, он сидел с нами за одним столом. Но прошло всего два года, и Эндрю стал интересоваться, как он выражается, истинными ценностями. Пропадал где-то целыми днями, вместо того, чтобы работать. Я как раз открыл свой первый ресторан, и мне позарез нужны были работники. Он говорил, что рисует, но кроме дурацкого альбома для зарисовок у него ничего не было. Если он считал себя художником, где его картины? Он постоянно спорил, выражал своё никому ненужное мнение. Чего он добился? Кто он теперь? Прошло почти пять лет. Я стал уважаемым и богатым человеком. А Эндрю пропал из вида. Возможно, он до сих пор рисует. Или же устроился каким-то сборщиком деталей. Мне всё равно. Он не Слэйт. Он не достоин носить эту фамилию. Эндрю Брайт, ты самый большой глупец в мире!
17.
Я замираю в листве, меня уже не пугает мысль о том, что я навеки застряну в мире живых. Их счастье и лучезарность пронзают меня миллионами острых ножей, моё истлевшее сердце всё ещё болит. Мне плохо. Я только сейчас понял, как мне плохо здесь. За что Бог так невзлюбил меня? Ведь я всего лишь его творение? За что он сделал меня таким? Неправильным, непонятым, жестоким. Остывающее солнце играет бликами на моей посиневшей коже, кровь капает в опавшие листья, я наблюдаю за людьми из кроны пожелтевшего дерева. Я так близко к жизни и так далеко. Кто я? Что я? Я мысленно уношусь в прошлое, в тот момент, когда мужчина, с которым жила моя мать, хватает меня, заламывает руки. Страх, только страх и отчаяние, когда понимаешь, что спасения нет, что никто не придёт на помощь. Я слышу крик, отчаянный крик, так я кричал тогда, срывая голос, на мгновение я забываюсь, и только мысль о том, что это кричу не я, возвращает меня на землю. Я молниеносно переношусь в мир Кристины, она позвала меня, я бы даже сказал, умоляла прийти к ней. Из её побелевших глаз текут кровавые слёзы, рассекая мертвенно белую кожу багровой паутиной, и капая с подбородка вниз.
- Мир снова обманул меня, - рычит она, скаля зубы, мне даже кажется, что это не Кристина, это оборотень дышит смертью тысячи трупов, - Я больше не хочу верить ему, я хочу знать, что нас ждёт после смерти?
- Я бы сказал так, всё, от чего ты бежала и пряталась при жизни.
- Я не верю тебе, ты лжёшь! Ты убил себя, но я не вижу твоих страданий, ты избавился от них вместе с жизнью!
- Я нашёл новые, это как видеть цветок, но не иметь возможности прикоснуться к нему, стоять рядом с водой, но не суметь утолить жажду. Я здесь, но только ты видишь меня, я близко, но ты не почувствуешь ни моего дыхания, ни моего тепла. Знаешь, как это больно, когда гниёт твоё сердце под рёбрами, превращаясь в прах. Ты думаешь, там нет боли? Ты ошибаешься, она есть, во сто крат сильнее, в тысячу раз глубже, если ты уйдёшь туда, то больше никогда не вернёшься!
- Но мы все равно рано или поздно умрём, зачем зря топтать землю, я бесполезный человек, даже моя мать считает так.
Я чувствую, что что-то тревожит её, нечто засело в её внутренностях чёрным комком. Это существо медленно пускает свои скользкие щупальца в её сознание, прорастает сквозь ткани. Это монстр внутри каждого из нас, если его разбудить, он начнёт медленно поглощать нас, питаясь нашей болью и страхами.
- Не порождай в себе зло, ты и сама не заметишь, как оно полностью поглотит тебя!
- Что ты знаешь о зле? Что ты можешь рассказать мне? Ты не знаешь, что оно окружает нас, оно в каждом из нас! Мы и есть зло! – её лицо превращается в одну бесформенную маску, бледная кожа и глаза – прорези. И только сейчас я замечаю, что мы стоим на крыше здания, её выдуманный мир рассыпается на части, и я осознаю, что Кристина стоит на краю. Что могло так рассердить и расстроить её? Я так близко, но не могу ухватить её руку, потому что моя кисть бестелесна. Весь мой арсенал – слова, но я чувствую, как теряю связь с ней, она тает в порывах холодного ветра, приносящего запах опавшей листвы.
- Кристина, не делай этого, ты обрекаешь себя на вечные муки, я пришёл к тебе, чтобы разрушить твою жизнь, но, увидев, твою светлую душу, не смог.
Шаг. Её каблучки свисают над пропастью, подол чёрной юбки трепещется над разинувшей пасть бездной.
- Ты не сможешь меня остановить, мне жаль, мне больше не интересен этот мир.
Я не слышу фальши в её словах, она и впрямь собралась полететь головой вниз, чтобы раскроить свой череп об асфальт. И это самое страшное, она не хочет, чтобы её уговаривали, она позвала меня, чтобы проститься.
- Кристина, ты ещё не знаешь, сколько всего интересного есть в этой жизни, ты медленно сходила с ума в своей тюрьме из стекла и бетона, но подумай, что жизнь, дарованная нам – самое прекрасное, что может быть, кто-то мечтает жить, но обречён медленно заживо гнить, а ты молода, здорова, ты красива, Кристина! Ты не сможешь вернуться, подумай, ты не сможешь ничего изменить!
- Если кто-то так хочет жить, почему Бог не дал ему здоровья и жизни? Почему он дал это мне, мне они не нужны, я чужая в этом мире, другая, никто не желает услышать меня.
- Я услышал тебя, твой голос среди тысячи других, я пришёл на твой зов, значит, ты что-то значишь, я не хочу, чтобы ты умирала, ты ещё можешь многое сделать.
Она сомневается, я вижу, как жалобно стонет её душа. Она действительно устала, он не нашла себя в этом мире. Я будто вижу себя со стороны. И от этого мне ещё больнее.
- Кристина, - я протягиваю её руку, пытаясь увлечь её с опасного края. Её волосы мечутся в потоках ветра. Я чувствую, что почти уговорил её. Слёзы горячими ручьями текут из покрасневших глаз. Мне кажется, что она делает полшага в мою сторону, и вдруг, неожиданно, в её глазах мелькает тот самый оборотень. Голодные волчьи глаза пожирают посеревшую бирюзу неба.
- Ты на их стороне, - хрипит оборотень, я понимаю, что с ним бесполезно разговаривать, и предпринимаю последнюю попытку вернуть Кристину Адамс.
- Я не могу быть на их стороне, они меня убили, я на твоей стороне, Кристина, не стоит ненавидеть весь мир из-за нескольких ублюдков!
Её губы искривляются в злобной усмешке.
- Смотри, как я умею летать, - она раскрывает руки, и словно, в замедленном кадре, падает вниз. Я бросаюсь вслед, за несколько секунд я ловлю ужас в её глазах, а потом свет гаснет. Её рёбра с хрустом рвут лёгкие, кровь ударяет в горло. Она трепещется на асфальте, захлёбываясь в ней. Ей страшно, теперь она не хочет умирать.
