Людмила Энжел - Пепел
15.
Меня зовут Лирой Найтл и, возможно, в скором времени я попаду в ад. Я умирал в муках, и за всю жизнь меня никто не любил. Иногда я сожалею о содеянном, но я так до сих пор и не понял, хотел ли я жить? Я не боюсь ада, всё самое ужасное уже произошло со мной. Я не понимаю, за что именно меня хотят наказать, возможно, за мои грехи при жизни, я не был хорошим человеком, никогда не ходил в церковь, не давал милостыни. Я любил животных, но не людей. Лишь один человек сумел растопить моё ледяное сердце, но и он оказался так же лжив. Я плохой человек, и за это меня хотят отправить в ад. Сейчас я в мире живых, и я страдаю от их мыслей, я истекаю своей мёртвой кровью, тем не менее, я не держу зла на них. Я сам выполз из грязи, я не был достоин той жизни, поэтому я ушёл. Я блуждаю по пустынным улицам, или они только кажутся мне такими, люди, будто восковые фигуры, кто из нас мёртв? Ни чувств, ни боли, все их переживания вращаются вокруг денег и новой машины. Я вижу женщину, она бредёт по мосту, её лицо окружено аурой печали. О чём грустит она? Может, о том, что её дочь медленно сходит с ума день за днём? Может, о том, что её сестра больна раком и скоро умрёт? Нет, совсем не об этом. Её тревоги посвящены нынешнему мужу, он моложе на несколько лет, и женщина боится потерять его. Нет, она понимает, что он не любит её, она знает и о его пристрастии к алкоголю, и о том, что дочь ненавидит его. Но она так боится остаться одна, что все её мысли обращены только к нему одному. Кто мы? Почему нас создали такими? Почему я любил мужчину, а не женщину? Неужели моё сознание настолько перевернулось, что я ничего не воспринимал в правильном свете? Почему я не похож на остальных грешников, которые имели более порочные связи, чем я? Я никого не убивал и не мучил, кроме себя? Почему именно я заслуживаю ад? Почему не они, а я? Почему? Я спускаюсь ниже и лечу сквозь толпу, я никому не делал зла, но оно само нашло меня, я приговорил сам себя к вечным мукам после смерти, но эти люди мучаются при жизни. Они создали свой ад, и каждый день погружаются в него с головой, словно в лужу горячего дёгтя. Их мозг выжжен, их слова и цели пусты. Я устремляюсь в парк, подальше от роёв мыслей. Невероятная тишина настигает меня. Я останавливаюсь. Старые дубы раскинули золотую листву на фоне пасмурного неба, их жёлуди устлали похолодевшую землю. Я слышу чьи-то мысли, они о бесконечности бирюзовой выси. Они воспевают красоту и столь мимолётную жизнь полевых цветов. Эти мысли согревают моё мёртвое тело, и я поддаюсь им, лечу по манящему следу. Как же я не смог сразу догадаться, что они могут принадлежать только художнику. Молодой, с выразительным бирюзовым взглядом, прямо как то небо, на которое он долго смотрит, когда оно бывает чистым и таким высоким. Он сидит прямо на земле, сжимая в руках карандаш и альбом для зарисовок. На его чёрно-белых набросках изображена женщина с длинными волосами, он так любовно обводит её силуэт, что я могу понять, насколько он не равнодушен к ней. Меня умиротворяет свет его чувств. Я приближаюсь к нему почти вплотную. Он рисует мягкие волны волос, карандаш скользит по бумаге. Мне так знакомо это ощущение. Он смотрит в пасмурное небо, тёмные облака отражаются в синеве его глаз. Я улыбаюсь. Наверное, не всё так плохо в этом мире, не всё так безнадёжно. Вдруг, его взгляд замирает, стекленеет, и наполняется ужасом. Он трясущимися руками переворачивает страницу, и начинает что-то нервно чертить. Линии складываются в овал, потом к нему добавляются какие-то детали. Он почти не смотрит на бумагу. Я зависаю над ним, пытаясь разглядеть то, что он рисует. Увиденное шокирует меня, если бы у меня было сердце, оно бы выпрыгнуло из моей груди. Белые глаза смотрят на меня зеркальным отражением, в этом неровном изображении я узнаю себя. Я не думал, что настолько страшен, моя кожа покрылась язвами, или же он так грубо начертал тени? Но меня напугал не мой образ, а то, что он тоже увидел меня. Или ему так показалось, ведь он продолжает глядеть в небо? На листе за моей спиной появляются какие-то невнятные то ли призраки, то ли люди, из них я узнаю девочку с зайцем и Кристину. Он рисует кровоточащие трещины на моём лице. Он рисует гниющие бинты на моих руках. Он изображает кошмарный сон, вырвавшийся на свободу, в реальный мир.
- Прошу, - шепчет он, и альбом падает на опавшие дубовые листья, - Прошу, не забирай меня, я хочу жить! – он не видит меня, это определённо, потому что я сейчас нахожусь слева от него, а он ищет меня в небесах, но, видимо, чувствует моё присутствие.
- Не убивай, что бы ты ни было! Я не сделал ничего плохого, как и хорошего, ровным счётом ничего, я хочу успеть доделать то, что начал. Улетай с миром!
Он в бреду, говорит с ветром. Я пытаюсь оправдать его действия, но на самом деле, знаю, он говорит со мной, и от этого мне самому становится страшно. Как, как такое могло произойти? Они не должны были обнаружить меня, ни этот несчастный художник, ни ребёнок, ни Кристина. Я могу проникать во сны, в мысли, могу тенью скользить под ногами, но они не должны видеть меня, а тем более говорить со мной. Они ведь живые! А я…Кто я?
- Я прошу тебя, Ангел Смерти, улетай, - я наконец-то почувствовал его имя, Эндрю Брайт, - Мне ещё слишком рано уходить.
- Я пришёл не за тобой, - тихо шепчу я, - Я потерялся в мире живых, если ты всё видишь, укажи мне путь назад! – я не уверен, что он слышит меня, но выражение лица Эндрю меняется.
- Тебе нет дороги назад, это твой ад, ты будешь скитаться по грешной Земле, пока не найдёшь душу, которая освободит тебя!
Я не верю в эти жуткие предсказания, он говорит так, будто точно знает, что со мной происходит, но он не может этого знать. Нет, не может!
- Я не буду этой душой, я хочу жить, я люблю жизнь, я люблю Анну!
Я догадываюсь, что это та женщина на рисунке с длинными струящимися волосами.
- Я знаю, я не очень-то хороший человек, я воровал мелочь, когда мне было 12, я разбил машину отца, я много лгал по поводу и без, я бросил девушку, которую любил, из-за одной проходимки, я… я …я.
Слова так и сыплются с его губ. Он действительно напуган. Я жутким призраком летаю рядом. Что заставляет людей так бояться смерти? Может, им нравится страдать от боли при жизни? Может они не хотят рая?
- Это твой ад, но я не тот, кто тебе нужен!
16.
Меня зовут Стивен Слэйт, и я не хочу ничего рассказывать о своей личной жизни. Я женат и на этом точка. Я счастлив, потому что у меня есть любимая работа и огромный дом. Мой сын учится в престижном колледже. Я много работал, чтобы добиться нынешнего положения, поэтому я ненавижу, когда люди просят у меня деньги. Каждый цент заработан моим потом. Мой отец Дэниэл Слэйт был предпринимателем средней руки, он держал маленькую чахлую табачную фабрику, её едва хватило, чтобы прокормить меня с братом и дать нам надежду на будущее в виде первоначальных капиталов на наши собственные дела. Я до сих пор считаю это решение несправедливым. Отец женился второй раз, когда ему было 57 лет, её звали Элеонора, какая-то эмигрантка из стран третьего мира. Я до сих пор не могу понять, как он мог выбрать её. Мой сын почти ровесник моего младшего брата. Я никогда не считал его настоящим братом. Он не похож на члена семьи Слэйтов, слабовольный, глупый, нерасчётливый. Деньги, оставленные отцом, он попросту промотал на какие-то глупости и женщин, а последнее его увлечение – Анна, это вообще нечто из ряда вон выходящее. Такая же, как и его мать, без рода и происхождения. Я приумножил капитал, я не опозорил честь моего отца, а этот выродок возомнил себя художником, он поменял нашу фамилию, на фамилию несчастной эмигрантки. Я уверен, что она даже ненастоящая. Для меня его больше нет. Кто он такой? Бездарный художник, живущий в районе нелегалов? Я предлагал ему вернуться, взять вновь наше имя и забыть о глупостях, но он не Слэйт. Так пусть теперь догнивает в своём вонючем гетто! Я уже пару лет совершенно не интересуюсь его делами. Элеонора заболела раком, и её похоронили в возрасте 35 лет. Дэниэл был безутешен и всё больше погружался в себя. Он больше не был тем строгим и жестоким человеком, которого я знал. Отец умер, когда брату было всего 17 лет, я думал, что смогу воспитать его подобно своему сыну. Я взял его в свой дом, он сидел с нами за одним столом. Но прошло всего два года, и Эндрю стал интересоваться, как он выражается, истинными ценностями. Пропадал где-то целыми днями, вместо того, чтобы работать. Я как раз открыл свой первый ресторан, и мне позарез нужны были работники. Он говорил, что рисует, но кроме дурацкого альбома для зарисовок у него ничего не было. Если он считал себя художником, где его картины? Он постоянно спорил, выражал своё никому ненужное мнение. Чего он добился? Кто он теперь? Прошло почти пять лет. Я стал уважаемым и богатым человеком. А Эндрю пропал из вида. Возможно, он до сих пор рисует. Или же устроился каким-то сборщиком деталей. Мне всё равно. Он не Слэйт. Он не достоин носить эту фамилию. Эндрю Брайт, ты самый большой глупец в мире!
