Юрий Пахомов - Столкновение
Я поставил чемоданы и, не глядя на Валентину, сглатывая застрявший в горле волглый ком, сказал:
— Обустраивайтесь, я в штаб бригады на разведку. Узнаю, что за хреновина.
Валентина, цепко ухватив меня за руку, обморочно прошелестела:
— Гриша, ты поскорее возвращайся, нам страшно. Как что разузнаешь — назад.
Вернуться довелось мне не скоро, на подходе к штабу нагнал я знакомого старлея Сашу Платонова, тоже штурманца с лодки, тот испуганно глянул на меня, отшатнулся, как от выходца с того света, и черными губами сложил:
— Ты, Старчак? А тебя уже списали. Ну, Гришка, долго жить будешь.
В этот момент посветлело, в небо взметнулись сполохи, оранжево–зеленые столбы закачались во тьме над Полярным, обнажая дома с выбитыми стеклами, темные фигуры матросов, спускавшихся по обледенелым трапам.
— Пояснить можешь, что произошло? Я только из Мурманска. Поезд встречал.
— Повезло тебе.
Платонов остановился, пошкрябал в карманах, достал сигареты, прикурил, прикрывая огонь от ветра, — вспышка зажигалки высветила его бледное, осунувшееся лицо.
— Знаю в общих чертах. Особисты все каналы перекрыли, зверствуют. Кругом патрули. Мне с трудом удалось вырваться проведать семью. Баб с детьми оттеснили от причала: вой, гвалт, никакой информации, политотдельцы, как ошпаренные, пытаются погасить панику. Твоя лодка рядом с буки тридцать седьмой стояла?
— Да, вторым корпусом. Ребята на тридцать седьмой в автономку готовились, на днях загрузили боезапас.
— Короче, сразу после подъема флага начали, как обычно, проворачивание оружия и технических средств в электрическую. Рвануло где–то в половине девятого или около того, я на часы успел взглянуть. Буки тридцать седьмую — в лоскуты, сразу затонула, а твоя триста пятидесятая получила пробоину в прочном корпусе и сейчас раком у пирса стоит, с дифферентом на нос. Вроде бы затоплен центральный пост, первый и второй отсеки. Сколько людей погибло — неизвестно. Какой–то раздолбай в это время устроил строевые занятия на причальной стенке — их всех смело взрывной волной, серьезно пострадала торпедно–техническая база. Рассказывают, баллоны воздуха высокого давления с лодки при взрыве летели в сторону жилого городка, но вроде бы дома шибко не пострадали. Медики с ног сбились.
В ярко освещенном коридоре штаба едва не столкнулись с незнакомым капитаном первого ранга, тот слепо глянул на нас и сипло рыкнул:
— Кто такие?
Мы доложились. Каперанг, ухватив меня за лацкан шинели, пригнул к себе:
— Повтори фамилию!
— Старчак. Командир группы БЧ‑1. Находился в командировке в Мурманске.
— С триста пятидесятой?
— Так точно.
Каперанг посветлел, достал записную книжку офицера и, что–то вычеркнув обломком карандаша, задушенно просипел:
— Не хрен здесь торчать. В казармы, к команде, у кого она, конечно, осталась. Как семья, Старчак?
— У меня нет семьи.
— А ты?
— Нормально, дома они. Жена и сын.
— Это хорошо.
Мы с Платоновым выкатились на крыльцо, переглянулись.
— Не могу я сейчас в свою казарму идти, — сказал я, пытаясь унять прыгающие губы. Я взмок, по спине бежала холодная струя пота.
— Заскочим ко мне домой, тут рядом, у меня бутылка «шила» припрятана. Врежем, а уж потом гори оно все синим пламенем.
Дальше — путаница. Запомнилось, что «шило» — неразбавленный гидролизный спирт, идущий для технических целей, на меня как–то странно подействовал. Вроде бы, то, что происходило, было не со мной, а с кем–то другим. Каменные лица уцелевших офицеров, старшин и матросов, запах чеснока и перегара, вялый, какой–то необязательный разговор. Только вечером я вспомнил об обещании, данном Валентине. Ринулся во тьму, по дороге потерял шапку, а когда подбежал к знакомому дому, наверху, на втором этаже, послышался женский вопль. Так не может кричать человек, так кричит раненое животное. У меня не хватило мужества подняться, я повернулся и, спотыкаясь, побрел прочь. По дороге в казарму беспокоила мысль: «Мне ведь на вахту пора заступать. На вахту. Какая вахта?»
На другой день все более–менее прояснилось. Определилось и общее число погибших: сто двадцать два человека.
Северному флоту не везло: два подряд «черных января». В январе прошлого года неподалеку от полигона при загадочных обстоятельствах затонула подводная лодка «С-80».
О подводной лодке «С-80» ходили невероятные слухи, один, самый нелепый: лодка со всем экипажем ушла к. супостату. Говорят, семьям погибших какое–то время даже не выплачивали пенсии. Пресса в те годы угрюмо отмалчивалась. Первые сообщения появились лишь в 1990 году.
Из рассказов участников ЭОН — Экспедиции особого назначения — документов, публикаций мне удалось более–менее точно восстановить события, происшедшие много лет назад.
27 января 1961 года подводная лодка «С-80» под командованием капитана третьего ранга Ситарчика шла под перископом в режиме РДП — работы дизеля под водой. Штормило. В том районе Баренцева моря всегда неспокойно. Выдвижные устройства покрылись коркой льда. Когда волна захлестывала шахту РДП, дизель начинал стучать с перебоями, в отсеках падало давление, и руле- вой–горизонтальщик морщился, удерживая штурвал.
Командир лодки не отходил от перископа. Ударил снежный заряд, видимость резко снизилась, а тут, как всегда бывает по закону подлости, забарахлила радиолокационная станция. Командир развернул перископ и сквозь белесую муть с трудом различил тень судна, скоре всего траулера, пересекающего курс лодки, коротко скомандовал: «Лево на борт!», пытаясь разойтись с траулером, но через несколько минут понял: опасность столкновения сохранена, и тогда последовала команда: «Срочное погружение!» Дизель замер. Наступившую тишину разорвал нарастающий гул поступающей воды, и лодка стала стремительно проваливаться на глубину. Трагедия произошла в 14 часов 20 минут. Это потом комиссия установит, что у «С-80» была конструктивная особенность: шахта РДП оказалась значительно шире, чем на других средних подводных лодках, на верхней крышке шахты намерз лед, и она не могла закрыться. Когда вода ринулась в пятый отсек, два моряка пытались предотвратить аварию, но было уже поздно. Их так и нашли вместе. Установлено и то, что экипаж до конца боролся за живучесть корабля, и ему удалось сделать почти невозможное — мягко опустить лодку на грунт. Они пытались всплыть, но иссякли запасы воздуха высокого давления.
До глубокой осени в районе, где затонула «С-80», шел интенсивный поиск. В поиске участвовало свыше 40 кораблей, судов, самолетов и вертолетов — безрезультатно. Флот еще не располагал эффективными средствами поиска, еще не было ни гидрографического эхотрала, ни подводной телевизионной установки, ни буксируемого магнитного металлоискателя. И только спустя восемь лет в районе промысла рыбаки случайно зацепили тралом подводный объект. Им оказалась «С-80».
Подводную лодку подняли и отбуксировали в бухту Завалишина. Для извлечения тел погибших были созданы бригады врачей. На лодке погиб мой однокашник.
* * *«Аварийщиков» в управлении кадров не любят, стараются разметать по другим кораблям, спихнуть на другой флот, а еще лучше пристроить где–нибудь на берегу — «меченый», хотя в большинстве своем невинный народ. Не помогают даже выводы в акте высокой комиссии, где черным по белому отмечено: «В аварийной ситуации вел себя грамотно, проявляя личное мужество».
Мне еще повезло, в бригаде лодок в Ура–губе на одной эске 613‑го проекта списали за пьянку командира группы штурманской боевой части, нужна подмена.
Кадровик, лысый мужик с рыжими завитушками у оттопыренных ушей, глянув на меня желтыми, как у рептилии, глазами, спросил:
— Группеном пойдешь на урагубинскую лодку?
— Я вроде до командира бэ–чэ подрос, второй год в должности.
— А ты покобенься еще. Или не понимаешь? Есть у меня еще местечко, помощником командира плавбазы в Лице. Прямиком в начальство и никаких автономок.
Чтобы отвлечься, взять себя в руки, я прикинул: вот ежели врежу я правой по его пухлой роже, на какое расстояние он отлетит и сшибет ли эта бумажная кукла при падении графин, стоящий на сейфе? Выходило, что непременно сшибет. Заманчивая картина меня сразу успокоила.
— Ну что? Решил что–нибудь? — выцеливал меня глазищами аспид.
— Назначайте на лодку. Главное ведь служба, а до кап- лея мне еще пахать и пахать.
— Вот и ладненько, жди приказа. — Аспид изобразил улыбку. Язычок у него точно был двойной, как у гадюки, только зубы вставные и наверняка из чистого золота высшей пробы.
5
Алгоритм моих утренних действий доведен до совершенства. Есть несколько вариантов, мало чем отличающихся друг от друга, маршруты давно прочерчены и выверены: прогулка вокруг пруда у Новодевичьего монастыря, Усачевский рынок или воскресная ярмарка на задворках у Дома молодежи на Комсомольском проспекте, два–три продовольственных магазина — все. Ход мыслей тоже давно устаканился. Суровые стены монастыря не позволяют соскользнуть на пустые, бытовые мелочи. Мыслю, как и положено пенсионеру, исключительно в государственных масштабах.
