Владимир Гржонко - Дверной проем для бабочки
— Слышишь, Карлос, — сказал толстяк, — может всё же сходим к бабам? Чёрт с ними, с деньгами! Возьмём твою машину и по-быстрому… Не так уж это и дорого, если в машине. Ведь нужна же иногда человеку баба, а?
Карлос и раньше в ответ на такие предложения только рычал и мотал головой. Сейчас же, когда в багажнике лежала Мэри, он и представить себе не мог, что в темноте машины какая-то тяжёлая, остро пахнущая грязная баба быстро и равнодушно зашарит руками или ртом у него между ног…
— Ну, знаешь, — толстяк потупился, — ты это… на дурачка орёшь, а сам… Может тогда сам… Ну это… Сам с собой… Нельзя же так!
Если бы! Если бы Карлос мог, как когда-то в детстве, делать это сам с собой! Но его руки… вернее, рука — та самая ладонь, еще помнившая невесомую тяжесть её спины… Толстяк Джо даже попятился, и его взгляд из сочувственного превратился в непонятный, мутный и даже враждебный. Он пробормотал, что, если Карлос окончательно перепугает дурачка Хозе, тот может сбежать, а им вдвоём платить за комнату… Ну и потом, до появления Карлоса, они с дурачком прекрасно водили баб сюда — и поодиночке, и вместе. А теперь… Карлос, в конце концов, всего лишь третий жилец.
Той ночью Карлос почти совсем не спал. В короткие неуловимые мгновения, когда он ускользал из унылой комнаты с попукивающим во сне дурачком и шумно сопящим Джо, он видел себя в большом полутёмном зале, полном странных существ — то ли манекенов, то ли людей. Иногда это были женщины с живыми лицами и мягкими тонкими руками, а нижняя их половина оказывалась холодной, наивно и грубо сработанной из пластика. Другие, наоборот, сверху были гулкими и твёрдыми, но зато их бёдра и соблазнительные ягодицы — горячие и упругие — излучали жизнь. Возвращаясь из сна в свою комнату, Карлос ещё успевал сообразить, что побывал вовсе не в зале. Потому что потолок неожиданно начинал уходить косо вверх, снаружи проникал свет, и Карлос догадывался, что находится внутри огромного багажника, крышку которого и принимал за потолок. Он вздрагивал, вспоминая о лежащей в машине Мэри, и поворачивался на другой бок.
На следующую ночь Карлос не выдержал. Как был, в одних трусах, он прокрался на цыпочках мимо толстяка Джо и вышел из дому. Оглядел мрачную пустынную улицу и, не совсем ещё понимая, куда собрался идти, свернул за угол к припаркованной машине. Прямо на тротуаре, привалившись спиной к ржавой дверце его шевроле, сидело какое-то существо. Даже с расстояния в несколько шагов Карлосу показалось, что он ощущает запах перегара, грязи и нищего сумасшествия. Почувствовав присутствие Карлоса, оно подняло голову и, разлепив мутные глаза, рассмеялось. Карлоса охватил непонятный ему самому гнев; он подскочил поближе и уже хотел пинком отбросить бродягу от машины, но вдруг обнаружил, что перед ним не привычный бездомный, а женщина. Белокожая — это было заметно даже в темноте, — худая, с нежным удлиненным лицом и короткими светлыми волосами. Карлос покачнулся. Неужели Она?.. Женщина опять рассмеялась и мотнула головой.
— Ну что, сладкий, пойдем? Только баксы вперед!
Карлоса качнуло ещё раз. Женщина кое-как поднялась и протянула к нему руки. Руки были знакомые — длинные и тонкие, переходящие в выпирающие ключицы. Сквозь грязную майку угадывались крохотные грудки.
— Давай, сладкий, время-то деньги, сам понимаешь. Будешь доволен. Я ведь знаю, что вам, мексам, нужно. Знаа-аю!
Она торопливо оперлась на багажник, привычно и легко сдернула с сухих ягодиц ободранные штаны и прилегла всей грудью на прохладный металл, обхватив машину руками, как будто слившись с ней. Карлос вдруг отчётливо увидел лежащую там, внутри, Мэри и понял, что вчерашний сон злобно и болезненно прорывается в его действительность. Карлос подошёл ещё ближе, чуть наклонился над разинутым, как жадный рот, острым женским задом и понял, что ему необходимо срочно проснуться. Захотелось рассердиться, рассвирепеть — так, чтобы стало на всё наплевать. Но не получилось. «С-сука! — беспомощно прошипел он про себя. — Да я тебя, блядь!..» И сразу почувствовал, как загорелась ладонь, как сделалось сухо во рту. До дома, до постели, бежать было всего ничего. Но когда он взлетел на второй этаж и ворвался в сонную комнату, то дышал так, как будто тащил на своих плечах ещё по крайней мере несколько Карлосов — и тащил их издалека, может быть, от самой мексиканской границы.
Сдерживая дыхание, он плюхнулся на кровать, и сразу же толстяк Джо приподнял голову от подушки, посмотрел на него совсем не сонными глазами и хотел что-то сказать. Но не сказал, а отвернулся к стене. Дурачок Хозе, наоборот, приподнялся и сел на постели. Он робко — как обычно, когда говорил с Карлосом — улыбнулся и вдруг выпалил:
— Уезжай ты отсюда, Карлос. Зачем мучаешься? Ты же сильный и умный, ты можешь по-другому. Был бы я таким, как ты… Ну банк ограбь, что ли. Ты же можешь, я знаю. А потом домой обратно, шмыг — и никто тебя не найдёт! Уезжай, дело тебе говорю.
Карлос хотел, как обычно, шикнуть на него, но ещё не справился с колотящимся сердцем и поэтому только помотал головой. Но слова дурачка навели его на неожиданную мысль. Эта мысль как будто заметалась по телу, заставляя подёргиваться от нетерпения руки и ноги. Ну конечно же, как он сразу не догадался! Не обращая внимания ни на дурачка Хозе, ни на снова повернувшегося к нему Джо, Карлос вскочил, выхватил из шкафа джинсы, тоненькую пачку сбережённых денег и, сунув ноги в кроссовки, оказался в захламленной прихожей. Объяснять что-либо Джо он сейчас не мог, а дурачок Хозе только хихикал и кивал головой, решив, наверное, что Карлос просто следует его совету. В дверях Карлос задержался, пожал плечами и крикнул в полутьму, что уходит и чтобы больше его не ждали, пусть сдадут его койку, если найдут желающего. Теперь, когда лихорадка вдруг оставила его и новая мысль прочно осела в голове, он неторопливо спустился по лестнице и деловито направился к машине.
Отвратительной женщины нигде не было видно: может быть, её кто-то подобрал? Да какая разница! Карлос остановился и стал с сомнением разглядывать свой шевроле. Он купил машину сравнительно недавно за сто долларов, сам не очень понимая зачем. Этому мастодонту было лет двадцать, но всё же он почти исправно колесил по дорогам, только вот бензин жрал всеми своими восемью цилиндрами немилосердно. Карлос задумался, прикидывая в уме, какое расстояние он может проехать на имеющиеся у него деньги. Получалось, что не очень большое. Но это ладно, это уж как-нибудь. Не стоит сейчас зацикливаться на таких мелочах.
Карлос завёл двигатель, снова вылез из машины, надел джинсы и на всякий случай ударил кулаком по капоту и багажнику: ржавые, никуда не годные замки плохо работали и в дороге, на скорости, могли не удержать крышки. Багажник совсем не хотел закрываться; пришлось снова ударить по нему — уже изо всех сил, и только тогда раздался необходимый щелчок. Карлос вырулил из переулка и покатил в сторону Манхэттена. Было раннее утро, поэтому он рассчитывал благополучно проскочить все пробки, проехать под Гудзоном и, оказавшись в Нью-Джерси, беспрепятственно мчаться и мчаться на юго-запад, туда, в Те гас, на пустынное шоссе…
Он уже добрался до Центрального парка и катил вниз по Пятой авеню, когда почувствовал, что происходит что-то невероятное: он услышал глухие ритмичные удары, явственно доносящиеся до него сквозь шум и скрежет древнего двигателя. Карлос вспомнил, что там, в багажнике, лежит забытая им Мэри, и мгновенно покрылся ледяной влагой. Пустынная, ещё недавно казавшаяся сонной и безмятежной Пятая авеню почудилась ему враждебной, катящейся на него, как локомотив, стеной — ещё более ужасной, чем полный полуживых манекенов зал-багажник из его сна. Но ещё через секунду всё встало на свои места, потому что он вдруг подумал: может быть… Может быть, Мэри каким-то непостижимым для него образом обернулась той самой Мэри… А он, дурак, держал Её всё время взаперти! Невероятно… конечно, невероятно! Но разве всё остальное — то, что происходит с ним или вокруг него в последнее время — так уж обычно и объяснимо? И если он уверен, что тогда, на границе, Она была живой и настоящей, то что могло бы помешать Ей сегодня оказаться в багажнике его машины?
От непонятного, но пьянящего восторга, тоже пришедшего откуда-то из снов, волосы на голове у Карлоса зашевелились. Если это Она… не в дурманящем мареве пустыни, а здесь, сейчас, посреди трезвого холодного города… Не останавливаясь, Карлос повернулся всем телом назад, желая всё же убедиться, что ему не показалось, что нетерпеливые тюкающие звуки действительно исходят из багажника. Но в то же мгновение он услышал громкий и неожиданный крик — почти вопль — и ещё успел заметить, как длинный, тяжелый капот его машины наезжает на беззащитно вытянувшего вперёд руки и разинувшего от ужаса рот человека в очках. Карлос, отчаянно пытаясь вывернуть руль, но уже понимая, что времени не хватит, только зажмурил глаза. Удар. Карлоса тряхнуло, крик оборвался, и почти сразу — новый удар. Карлоса прижало к рулю, а потом выбросило из сиденья и на секунду прилепило лицом к ветровому стеклу. Этой секунды было достаточно, чтобы Карлос снова почувствовал жаркий ветер Техаса и увидел удаляющуюся, сверкающую под бешеным солнцем нагую фигурку…
