Andrew Лебедев - Все голубые фишки
– А куда теперь мне поступать, я все позабыла, – ответила Маша, – снова если репетиторов брать.
– А ты на платное.
– Скажешь тоже, на платное.
– А пускай твой Вован за тебя платит – Вован? – изумилась Маша, – он мне мобильный новый два месяца обещает купить, все никак не купит, а ты говоришь за учебу заплатит.
– А чего не уйдешь от него?
– А к кому уходить. Подруга?
– А может к нам в газету, репортершей, а? – неожиданно придумала Иринка и сама восхитившись своей придумке сделала большие круглые глаза и закрыла ладошкой рот.
– Репортершей? – переспросила Умная Маша, – как это?
– Ой, да с этой работой любой дурак справится, – затараторила Иринка, увлеченная собственной идеей сманить подругу к себе в газету, – подумаешь, поехала туда-сюда с диктофончиком, там интервью взяла, там расспросила, как да что, у нас репортерами вообще пацаны со школьной скамьи без образования работают, главное связи иметь, чтобы тебе информацию сливали, а с твоей внешностью, тебе все менты про все преступления в городе расскажут.
Посидели помолчали.
Сделали по глоточку принесенного Машей вина, пощипали виноград, тупо поглазели на мерцавший вечным домом два экран.
– А про что у вас вообще пишут в газете то в вашей? – встрепенулась Маша.
– Как про что? – Иришка сразу и не сообразила что ответить на столь простой вопрос, – ну про скандалы, про любовников знаменитостей разных там…
– Я про любовников знаменитостей ничего не знаю, – с сомнением глядя мимо подруги неуверенно промямлила Умная Маша, – вот таджик один нелегальный гостарбайтер у нас на стройке недавно с лесов свалился, его тайком хоронили, да бульдозер на площадке у нас ночью украли, а так больше я и не слыхала ничего, да и где мне слыхать то? Я кроме Вована прораба своего ни с кем и не общаюсь больше.
– Таджик? – встрепенулась Иришка, – а это может быть интересным, ты вот возьми да напиши на пробу, а я уж расстараюсь, да материал в номер поставлю, а гонорар твой первый пропьем… …
В бригаду следователей, разбиравших обстоятельства крушения президентского самолета из Москвы был вызван еще один специалист.
Им был Валид Валидович Нурсултанов, бывший следователь по особо важным делам, так называемый "важняк", еще при Андропове и Горбачеве разбиравший неподъемные "строительные" дела замороженных кладбищ государственных капиталовложений, среди которых особенной строкой проходил знаменитый атоммаш, начатый еще при Брежневе, в который зарыли сотни миллионов долларов, но не построили ничего, кроме пустых железобетонных коробок.
Валид Валидович еще с Гдляном и Ивановым раскручивал тогда дела брежневской строительной мафии, разворовавшей не один миллиард государственных инвестиций скрытый в так называемой незавершенке.
Потом, когда после Ельцинских либеральных послаблений Гдляна с Ивановым задвинули на задворки, Валид Валидович оказался не у дел.
Сидел себе, работал каким-то экспертом в Счетной палате сперва у Болдырева, потом у Степашина.
Теперь, видимо, настал его час.
Комиссия по расследованию происшествий на воздушном транспорте ранее не включала в себя специалистов по капитальному строительству.
Теперь это упущение было устранено. …
Александр Васильевич Антонов работал в городском правительстве в должности начальника строительного департамента.
Не нравилось Александру Васильевичу это иностранное слово "тендер". Попахивало от этого слова каким-то паровозным дымком. И особенно передергивало Антонова, когда кто-либо из журналистов употреблял его в словосочетании – "честный тендер".
Смешно.
Разве может быть честным или не честным паровоз или железнодорожный вагон?
Ерунда какая-то.
Поэтому в своем лексиконе, когда давал интервью газетчикам, или выступал на телевидении, Антонов употреблял вместо этого иностранного слова – его русский и оттого понятный эквивалент.
Конкурс.
Конкурс как раз и может быть честным или нечестным.
А то придумали – тендер!
В своей нынешней должности Александр Васильевич работал уже шесть лет. Шесть лет, как раз, столько, сколько бывший начальник Антонова по работе на Байкало-Амурской магистрали занимал теперь пост главы города.
С Кучаевым, с нынешним мэром Краснокаменска Антонов проработал на БАМе пятнадцать лет. Все эти годы они вместе двигались и росли по службе. Росли с постоянным отрывом. Антонов пришел к Кучаеву – тогда еще к начальнику Строительно-монтажного поезда простым прорабом. Потом Кучаев стал начальником Дорстройтреста и назначил понравившегося ему Александра Васильевича начальником СМУ. Потом Кучаев перешел в министерство, и Антонов сразу вырос до поста замначальника главком. Так и передвигались друг за дружкой. Как по болоту – след в след.
И Антонов отслуживал Кучаеву верной службой.
Проводил теперь в городе честные тендеры-конкурсы, распределяя городские заказы на строительство важных объектов городского и федерального значения.
Сколько было построено-перестроено за эти шесть лет…
И Спортивный ледовый дворец, и новая взлетно-посадочная полоса в городском аэропорту, и мост через реку Каменку, и новый жилой квартал в районе Сиреневой Тишани.
А сколько нервов было потрачено на всех этих объектах!
Мало провести конкурс, чтобы все было тип-топ, комар носа не подточит, мало обеспечить надежную, тайную и безопасную передачу положенного процента отката, чтобы строители не обманули, не кинули, не подставили, не облапошили, да и чтоб сами не засыпались в налоговой, не подставили бы городского голову… Но ведь надо, чтобы они еще и построили что-нибудь, на средства, оставшиеся после дележа-пилежа.
И чтобы это построенное стояло, не рухнуло, и чтобы избиратели не жаловались, де куда государственные денежки потратили? Где мост? Где дворец? Где взлётная полоса?
Поэтому городской голова и держал Антонова на должности директора департамента по строительству. Ведь Антонов не подведет. Он и денег отпиленных от бюджета через строителей чётко получит и в мэрию аккуратно принесет, но и проследит, чтобы при этом ещё и построили что-нибудь.
Вон и Дворец спорта стоит себе на площади, и мост через Каменку, и жилой квартал на Сиреневой Тишани. ….
А почему всё так чётко у Александра Васильевича получалось?
Во многом, потому что работать он умел, и связи у него были крепкие среди местных строителей и авторитет.
С Гошей Богушом – с директором треста Универсал они просто учились вместе в институте.
Только Гоша после десятого класса поступил, а Антонов – тот по направлению от строительства, уже и армию отслужив солдатом и три года поработав крановщиком на стройке… Потому то и связь с трестом Универсал у Антонова была крепкая.
Покрепче даже чем с руководством "пятнадцатки", где начальником был шурин Александра Васильевича.
Все-таки институтская дружба – это не хухры-мухры!
Да и еще один неоспоримый плюс был в пользу дружбы Антонова с Универсалом. Это тандем Гоши Богуша с проектировщиками – с Вадимом Столбовым… Тоже однокашником, бляха-муха…
В этом была сила.
Как на плакате брежневских времен, который Антонов как-то видел на одном сталеплавильном комбинате.
Наша сила – в плавках. …
Сидеть на краю бассейна можно было и в плавках.
Здесь у Гоши был и стол накрыт. Даже два стола. На одном они расписывали пулечку, а на другом стояли – громоздились красивым многоцветьем живописные бутылочки.
Как дань памяти былому студенческому недопитию.
Гоша Богуш жил крепко.
К нему на дачу не стыдно было и какого-нибудь техасского нефтяника-миллионера пригласить. Большой двухэтажный дом на крутом берегу реки Каменки. Дом со своей автономной электростанцией, летним и крытым бассейнами, оранжереей и зимним садом… Только что вертолетной площадки у Гоши не было. А зачем ему – Гоше вертолет? Вертолета ему пока не надо.
Это был их традиционный ежеквартальный преферанс.
– Мужики, Димки Минаева не хватает, кто что про него слышал? – сдавая по две карты и не забывая про прикуп, спросил Антонов.
– Минаев в Америке, – сказал Гоша, – Летягин, когда прошлый год ездил, встречался с ним, у него вроде как лаборатория своя, по моделированию сооружений.
Взяли карты.
Антонов объявил пики.
Вадик подумал-подумал и спасовал.
– Я тоже пас, – сказал Гоша, и покуда Антонов брал прикуп и думал что снести, продолжил про Минаева, – вы же помните, он еще в институте на кафедре конструкций лаборантом работал, потом после диплома там же остался в аспирантуре.
Кандидатскую защитил, потом завлабом стал, потом в Америку уехал.
– Семь крестей, – объявил Антонов.
– Я вист, – сказал Вадик.
– Пас, чей ход? Ляжем? – посмотрев на Вадика спросил Гоша.
Прислуживала горничная Анечка.
Она легко наклонилась над столиком, невольно показав Вадику и Антонову свои мелькнувшие в вырезе сарафана красивые титечки, ловко забрала пустые стаканы и поменяла пепельницу.
