Andrew Лебедев - Все голубые фишки
– Ты не шути так больше, понял?
ГЛАВА 2
– Это же черт знает что, ни фига себе!
Лёля схватилась ладошками за свои пухленькие розовые щечки.
– Вы правда так делаете?
Лёля была удивлена и изумлена до глубины своей души.
Борису Эрдановичу Чувакову – юристу треста УНИВЕРСАЛ было поручено потихонечку вводить Лёлю Столбову в курс дела.
Борис Эрданович не собирался сразу огорошивать юное, едва окончившее юрфак создание всеми тяжкими и всеми даже полу-тяжкими искусами и изысками их иезуитского дела, но он не предполагал, что Лёлечка Столбова окажется такой простодушной и такой по-детски наивной.
– Детская чистота души это признак профнепригодности, моя дорогая, – подытожил Борис Эрданович, забирая из рук Лёлечки папку договоров.
Была бы воля Бориса Эрдановича, он бы отказался от этой девчонки, зачем им в юридический отдел такая пустышка.
Однако, Богуш со всей определенностью наказал Чувакову, – бери дочку Столбова, вводи ее в курс дел.
С Игорем Александровичем спорить было бесполезно.
Да и аргумент Чувакова, де жидковата и слабовата девчушка будет для их юридических тяжб, не работал против главного аргумента Богуша, заключавшегося в том, что девчонка из своих. Своего клана.
Чуваков, как юрист компании, был прекрасно осведомлен о всех взаимовыгодных жизнетворных связях своего шефа со Столбовым.
Проектировщик и строитель-генподрядчик.
Это как шерочка и машерочка в сфере семейного полюбовного бизнеса Это как Гог и Магог в мире бюджетного финансирования.
Ясное дело, что дочка Столбова Богушу здесь своя и ей можно доверять.
Поэтому, пощупав, попробовав, испытав способности Лёлечки, Чуваков решил-таки, что станет готовить ее по полной программе помощницы юриста компании. Чтобы потом смогла подменять его и в арбитражном суде, и в мировом суде и в суде по делам уголовным, если такие случатся.
– Так то и строится бизнес, Ольга Вадимовна, так то и строится, – поучал девушку Чуваков, – вам еще многому предстоит удивляться, но в этом наша работа, это наши приемы, которым вас не учили на юридическом факультете.
Чуваков был худощавым, даже болезненно сухим мужчиной сорока лет. Носил костюмы зеленоватых оттенков и совершенно вопиюще неподходящие к этим костюмам сорочки и галстуки.
Денег у Богуша он получал предостаточно, но упрямо ездил на автомобиле "жигули" девятой модели, которым было уже сто лет в обед.
– Понимаете, Ольга Вадимовна, составляя такой пакет договоров с субподрядчиками, мы зарабатываем для своей компании хороший бонус.
– Да какой там бонус, – всплеснула руками Лёлечка, – получается, что субподрядчики задаром по частям построили для нас, то есть для треста УНИВЕРСАЛ весь объект, трест от города деньги за объект получил, с субподрядчиками не рассчитался, и таким образом получил стопроцентную прибыль за счет ограбления партнеров.
– Грубо говоря, – терпеливой улыбкой учителя улыбнулся Чуваков, – грубо говоря это так, милая Ольга Вадимовна, но мы живем и работаем в мире бизнеса, а здесь надо уметь вести дела, вот ми все. Умей вести дела юридически грамотно не попадешься. Не умеешь – с нас взятки гладки – учись.
– Но ведь они будут судиться в арбитражном суде, – вскинулась неуемная Лёлечка.
– И проиграют, – довольный собою усмехнулся Чуваков, – и проиграют, потому как с их стороны договоры были заключены неграмотно, с подводными заковыками, которыми мы и пользуемся, чтобы не платить.
– Это же нечестно, – на выдохе совсем по ребячьи делая круглые глаза, возмущалась Лёлечка.
– Это нормально, – успокаивал ее Чуваков.
Он сразу дал своей стажерке ознакомиться с пакетом договоров на субподряд по объекту Спортивного дворца, который трест Универсал с помпой сдал городу еще в позапрошлом году.
Завершение работ и сдача этого дворца ознаменовали крупную победу Игоря Александровича Богуша на городском рынке строительных компаний.
Его хвалили в мэрии и в городском правительстве. Он получил награды и был отмечен почетным знаком – "Лучший бизнесмен года".
Чувакову было как ясный божий день понятно, отчего это Богушу был в мэрии такой почет. Откаты со строительства Спортивного дворца городскому начальству превысили все мыслимые и немыслимые прилично допустимые и недопустимые пределы.
Если еще пять лет назад на взятки чиновникам за городской заказ в мнимую, так называемую "черную укрупненную смету" строители и проектировшики, эти Гога и Магога заносили цифру шестнадцати процентов, то теперь, за госзаказ надо было принести в мэрию тридцать процентов от суммы.
А откуда взять?
За счет чего тогда построить домик? Или если не домик, то тоннель или мост?
Или дорогу?
Хоккейный дворец спорта стоил триста миллионов.
Из них сто миллионов Богуш передал отцам города за заказ.
Иначе, не отдай он им этих денег, подряд на строительство получила бы "пятнадцатка", и ее гендиректор точно так же отдал бы треть бюджетных денег отцам-покровителям.
Но получив заказ, открыв финансирование, получив в банке авансы и отнеся городским властям чемоданчики с конвертиками, надо же было еще и что-то построить на оставшиеся жалкие семьдесят процентов… Построить и еще свои интересы не забыть, себя любименького деньгами побаловать.
Вот и выстроилась схема.
Наняли одно СМУ – вырыть котлован.
СМУ вырыло, а ему не заплатили.
Наняли другое СМУ – забить сваи и забетонировать фундамент.
Оно забило и забетонировало, но ему тоже не заплатили.
Потом наняли третье СМУ – сложить возвести стены и поставить крышу…
Сказка про белого бычка.
Трест УНИВЕРСАЛ нанимал субподрядчиков и не платил им за выполненную работу.
– Как же так? – изумлялась Лёлечка.
Щечки ее краснели, глазки ее округлялись и блестели, как в те её шесть лет, когда папа рассказывал ей про Серого Волка и Красную Шапочку…
– А вот так, – ухмылялся Чуваков, – уметь надо составить договор таким образом, чтобы лазейки были, что они де построили, да не так, что не выполнили те или иные условия. И потом судиться можно долго-долго, а деньги тем временем дешевеют, инфляция и все такое, и даже если наконец и выиграют, наша компания все равно в выгоде останется.
Лёлечке еще много предстояло узнать на ее новой работе.
Узнать, как ее папа, что рассказывал ей в детстве про Серого Волка и Красную Шапочку, теперь составлял проекты домов, дворцов, мостов, дорог и аэродромов таким образом, чтобы их стоимость для финансирования строительства составляла в полтора-два раза больше, от той, за которую их можно было реально построить. И из этой разницы кое-что получал и ее папа.
И она сама, будучи девочкой, а потом девушкой, студенткой, кое-что в виде бонусных кукол "барби", в виде бонусных платьецев и иных нарядов, кое что от этих денег она уже съела и потребила на своё развитие. Потребила папу не спросив – откуда конфеты? Откуда платьица?
Но всему свое время.
Рабочий день кончился и Лёлечка отдав папки с делами своему новому шефу, выключила компьютер, надела плащ, глянулась в зеркало, поглядела на дисплей своего мобильного телефона, где высветился ей забавный текст СМС, и поцокала каблучками к служебной стоянке треста Универсал, где рядом с помятой "девяткой" Чувакова стояла ее новенькая "мицубиси" "ланцер".
И садясь в машину, покуда беззаботная еще Лёля Столбова даже не подумала о том, что сейчас вот поедет она на машине, которая тоже куплена на те самые деньги. ….
Иринка Дробыш работала у Михаила Летягина выпускающим редактором.
А дружила Иринка с Машей Бордовских.
Иринка с Машей в одном классе учились.
После школы Иринка в Краснокаменский пед поступила и в журналистику пошла, а Маша никуда не поступила.
Ездила Умная Маша в Москву, подавала в Иняз имени Мориса Тореза, да провалилась.
– А ты не могла еще умней придумать, – язвительно спрашивала потом свою незадачливую подругу Иринка, – отчего сразу не в МГИМО подавала документы? Там с еще большей вероятностью провалилась бы.
Маша молча ела конфеты и глядела поверх подруги.
У нее в школе было прозвище Умная Маша.
А получилось наоборот.
Иринка, всегда считавшаяся пустышкой и вертихвосткой поступила в педагогический, а Умная Маша вернулась в свой городок ни с чем.
Пошла сперва работать в магазин. Не понравилось – хозяева азербайджанцы все домогательствами своими донимали.
Либо-либо.
Либо спи с нами и работай, либо уходи.
Ушла.
Потом в Краснокаменске на стройку устроилась геодезической рабочей – рейку носить.
Работа не пыльная, не трудная, но тоже – не престижная.
Присмотрел-высмотрел ее там прораб.
Нестарый еще мужик.
Володя Игнатьев.
Владимир Петрович.
Теперь вот уже полгода Умная Маша жила у него.
– Ты поступать то собираешься? – выплевывая виноградные косточки себе в ладошку, спросила Иринка.
