Михаил Елизаров - Кубики
До середины декабря Савчуков часто навещает Лисковец в ее комнате общежития «Технолог». Иногда Лисковец приходит к Савчукову в «Пищевик». В десятых числах декабря Лисковец констатирует менструальную задержку в две недели. Она немедленно сообщает об этом Савчукову, тот обещает, что, если Лисковец беременна, они через какое-то время зарегистрируют брак.
В один из дней середины декабря в «Пищевике» Лисковец застает Савчукова в компании с Александром Катричем, соседом Савчукова, и двумя незнакомыми девушками. Все выпивают, Катрич тренькает на гитаре. Лисковец требует, чтобы Савчуков ушел с ней, но Савчуков отказывается, предпочитая остаться со своим приятелем и девушками. Лисковец злится и уходит в «Технолог» одна. Она ждет, что Савчуков придет вечером просить прощения, но Савчуков не появляется.
Лисковец вечером распивает с соседками Головацкой Тамарой и Теренчук Ириной две бутылки портвейна. Пьяная Лисковец оступается на лестнице и падает. Ночью у нее открывается маточное кровотечение. Лисковец доставляют в гинекологическое отделение родильного дома № 27, где она проводит неделю с небольшим. Савчуков не навещает Лисковец в больнице. Лисковец обижена. Она считает, что именно из-за скандала с Савчуковым у нее произошел срыв, хотя врачи не говорили ей о том, что она вообще была беременна. Все больничные дни Лисковец жалуется соседкам по палате на своего жениха.
Выписавшись из больницы в конце декабря, Лисковец безнадежно ждет Савчукова. Доходят слухи, что Савчуков на праздники уехал к родне в Сумы. Новый год Лисковец встречает в компании Теренчук, Головацкой и других соседей по общежитию. В праздничную ночь Лисковец депрессивно кокетлива и заигрывает с парнями — многие в тот вечер познают деревянную твердость ее губ.
Тринадцатого января вечером за столом в разговоре с Головацкой Тамарой на вопрос, не знает ли она, куда подевался Савчуков, Лисковец сообщают, что Савчуков уже вернулся, но идти к нему не стоит, потому что Савчуков, пока гостил в Сумах, женился. При этом Головацкая философски по существу, но грубо по словам добавляет, что Савчуков, видимо, из той породы мужиков, которые спят с одними, а женятся на других. Говорит она это негромко, чтобы за столом никто не услышал.
Лисковец бледнеет, выходит из-за праздничного стола и несколько часов бродит по коридорам «Технолога», словно кто-то невидимый водит ее за руку. Она возвращается к себе. Головацкая Тамара прилегла — завтра у нее ранний подъем, гости разошлись, в комнате не спит Теренчук Ирина. Лисковец просит у Теренчук нож. Лисковец и раньше одалживала у соседки различные кухонные принадлежности. У Теренчук всего два ножа: маленький, с латунными заклепками на деревянной ручке — для чистки картофеля, и большой, с клинком больше двадцати сантиметров с выбитой надписью «НЕРЖ», подтверждающей, что лезвие сделано из нержавеющей стали — им соседки круглый год разделывают мясо, а летом еще режут арбузы. На белой пластиковой рукоятке имеется также черный обугленный шрам — нож когда-то забыли на сковородке, и раскаленный обод оплавил пластик. Теренчук спрашивает, какой нож нужен, и Лисковец просит тот, который побольше. Лисковец одевается и незаметно прячет нож лезвием вниз в правый карман своей дубленки, при этом лезвие прорезает карман и уходит в подкладку, а ручка ножа удерживается в кармане. Лисковец говорит, что выйдет прогуляться. Для себя она первоначально решила, что хочет всего лишь услышать правду от самого Савчукова.
Лисковец приходит в общежитие к Савчукову и находит его в комнате 132, где он выпивает с друзьями. Лисковец еще в коридоре слышит гитару Катрича, знакомый грудной смех Савчукова и исполнятся жестокой решимости. Она стучится, затем просит Савчукова на пару минут поговорить. Савчуков, улыбаясь, следует за ней на лестничную клетку. Савчуков спрашивает у Лисковец, как дела, и поздравляет с прошедшими праздниками. Лисковец ждет, пока пройдут студенты, а потом задает главный вопрос:
— Правда женился?
— Да, — кивает Савчуков, — а что?
Получив удовлетворительный ответ, Лисковец выхватывает из кармана нож. Ее душа в этот момент любуется своей хозяйкой. Лисковец, чтобы окончательно угодить душе, бьет Савчукова ножом сверху вниз, особо не целясь, просто в грудь. Савчуков тонко тявкает от боли и смерти. Падая, он сам освобождает себя от ножа. Лисковец бежит по лестнице, на одном из нижних этажей она выбрасывает нож в мусоропровод, после чего возвращается в «Технолог». Она заходит в свою комнату и сообщает Ирине Теренчук, что убила человека. Теренчук не верит, но на всякий случай будит Тамару Головацкую. Когда Тамара просыпается, Лисковец повторяет, что зарезала человека, и этот человек — Евгений Савчуков.
— Хоть одному отомстила, — она показывает на себе, куда пришелся удар, и хвастливо добавляет: — Жить не будет!
От этих слов впечатлительной Головацкой становится плохо, и Теренчук вызывает две «скорых помощи»: одну машину потерявшей сознание Головацкой, и вторую — к «Пищевику» для возможно раненого Савчукова.
Через полчаса возле комнаты Лисковец уже столпились почти все жильцы блока. Кто-то из соседей сообщает Лисковец, что за ней пришли работники милиции. Лисковец сразу признается, что орудием убийства является нож и что она выбросила его в мусоропровод.
К приезду «скорой» Савчуков уже умирает. Врач, осмотрев труп, докладывает милиции, что прободение такого крупного сосуда, как легочная артерия, обычно заканчивается смертью. Нож, которым совершено убийство, обнаруживают в мусоре.
Дело рассматривается в рекордные сроки, благо все предельно ясно. Лисковец пытается оправдать свой поступок ревностью и состоянием аффекта. Суд приговаривает Ольгу Лисковец к двенадцати годам лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима.
По делу об убийстве Савчукова Е.Т. также заявляется гражданский иск. Суду представлены квитанции о погребении Савчукова Е.Т.: «Вещи для погребения: костюм, сорочка, туфли, гардинное полотно, атлас — на сумму 314 рублей; стоимость поминальных обедов — на сумму 1200 рублей; гроб и транспортировка покойного в Сумы — 101 рубль 38 копеек; венки — 223 рубля 6о копеек; оркестр — 85 рублей; замена гроба в Сумах — 40 рублей; бальзамирование — 50 рублей; изготовление памятника и ограды — 1147 рублей; проживание в гостинице родителей и сестры покойного — 60 рублей 50 копеек; оказание юридической помощи — 100 рублей; проезд из Сум по вызову следствия и суда — 148 рублей, а всего подлежит взысканию 3469 рублей 48 копеек».
Суд постановил: гражданский иск удовлетворить в полном объеме, вещественные доказательства, а именно куртку с ножевым порезом, принадлежавшую покойному Савчукову Е.Т., вернуть потерпевшей Савчуковой А.Н.; кухонный нож с белой ручкой и надписью на клинке «НЕРЖ» уничтожить.
Малиновое
Позднякову восемнадцать лет, он невысок и по-мужицки коренаст. На нем летняя шелковая рубашка с золотым узором из арабских запятых, спортивные штаны «Пума» — красное с синим — и стоптанные, как копыта, кроссовки. Коротко остриженная голова Позднякова формой тяготеет к оплывшему кубу, в профиль Поздняков похож на удивленную свинью, а если смотреть анфас, у него младенческий вздернутый нос, наливные щеки, и в уголках маленьких пасмурно-серых глаз точно закисли хлебные крошки.
Поздняков сидит на лавочке в тополиной посадке, что рядом с высотками, и внутренне хохочет, вспомнив детскую переделку песни из мультфильма про енота. «От улыбки лопнул бегемот, обезьяна подавилася бананом», — мысленно напевает Поздняков и сам вдруг свирепеет от осознания вопиющей инфантильности своего чувства юмора.
Мимо Позднякова в недобрый для себя час идет Бавыкина пятнадцати лет, проживающая через два дома от Позднякова. Тонкие ее каблуки вязнут в мягкой после вчерашнего дождя земле. У Бавыкиной простенькое с ускользающей миловидностью личико, закрученные химическими пружинками кудри схвачены на макушке красной заколкой. Бавыкина одета в белую блузку, сквозь которую просвечивает кружевной лифчик, черную мини-юбку и лосины малинового цвета с искрой.
— Э! — обращается к Бавыкиной Поздняков. — Э-э!
Поздняков провожает взглядом сверкающие лосины, чувствуя, как в голове разливается густой малиновый зов. Поздняков поднимается с лавочки, в два шага настигает Бавыкину и цепко прихватывает чуть выше кисти.
— Ты че, деловая? — хмуро спрашивает Поздняков. — Я че, за тобой бегать должен?
Бавыкина не отвечает, только морщится и пытается высвободить руку.
— Тебя Оля зовут, да? — знакомится ближе Поздняков. — А меня Саша. Ты в сто тридцать второй учишься? — Бавыкина кивает.
До конца посадки еще слишком далеко и, как на беду, ни одного прохожего. Поздняков начинает уверенно забирать в сторону, легкая Бавыкина болтается у него на буксире.
