Роман Сенчин - Информация
А толчком к тому, чтобы я практически сбежал оттуда, стала массовая пьянка, в которой участвовало почти все отделение.
В этот день с утра обстановка в больнице была очень нервная. Оказалось, что сегодня Крещение, и пациенты, санитарки, врачи чувствовали себя обойденными праздником… В обычной жизни я никогда не обращал внимания на Крещение, не замечал, что его отмечают, а тут люди вели себя, как в Новый год, который им приходится встречать у станка.
Первым делом наш врач-христианин устроил истерику Косте.
– И сколько вы еще намерены занимать место?! – с порога закричал он. – Мне людей класть некуда!
Костя забурчал в ответ, что сам бы с радостью уехал, да жены все нет.
– И что?! Вы у нас поселитесь в таком случае? Все, с завтрашнего дня я снимаю вас с питания, а потом велю вывести за территорию. Это больница, а не дом инвалидов!
Костя заматерился, достал телефон и обнаружил, что у того сел аккумулятор. Заматерился громче. Врач завизжал, что не позволит здесь сквернословить. Один из мужиков настойчиво потребовал, чтоб оба заткнулись; Костя ему ответил в том же духе… В общем, завертелась шизофрения.
После обхода появилась бутылка водки – одному из соседей накануне принесли родственники. И стоило мне проглотить пятьдесят граммов, я понял, что необходимо выпить еще. Иначе спячу от разъедающих мозг одних и тех же мыслей и от собственной беспомощности… Выпить, начать думать о другом или, если не получится, – о прежнем, но по-другому. А потом уснуть глубоким, оздоровительным сном.
И когда завелись разговоры о продолжении праздника, я спросил:
– А вообще, реально водки купить?
– Да ясен пень, – отозвался тот, чью бутылку мы раздавили. – Сто пятьдесят стоит. Внизу магазинчик, там приторговывают.
Я вынул спрятанную между матрасом и простыней тысячу.
– Вот, купите три бутылки, запивки там, закуски…
Через десять минут водка и остальное было в палате. Сдвинули несколько тумбочек, накрыли полянку. Расположились вокруг кто на кроватях, кто на табуретках.
– Вечернего обхода не будет, так что можно по полной, – сладко, будто это было самое важное застолье в его жизни, выдохнул Виталий, нестарый мужик, которому отрезали обе ступни. – Хоть посидим.
Я хотел было усмехнуться: «Да уж, отметим», – имея в виду последствия новогодних отмечаний, но вовремя остановился – не стоило напоминать.
Заикнулись, что пресно сидеть без баб, и тут же решили позвать их. Отправили полуюнца Дениса. Долго уговаривать ему не пришлось, и не успели мы выпить по второй, пришли, точнее, приковыляли четыре. Сразу видно – хабалки, но нестарые, симпатичные даже. Мне одна понравилась – стройненькая, со свежим, приятным лицом. Когда знакомились – торопливо и почти одновременно, – я расслышал и запомнил ее имя – Софья. Незаметно было, что ей что-то ампутировали, но ступни были перебинтованы, и она передвигалась с помощью костылей.
Мрачный после стычки с врачом Костя явно положил глаз на нее. Даже поменялся местами с одной из пришедших женщин, чтоб быть рядом с Софьей.
Пили, сначала не очень весело, а потом стали все тупей и откровенней перешучиваться…
– Что, Сонь, – сказал Костя, – поженимся? Мы теперь пара с тобой. Меня жена не хочет забирать… Что, пойдешь за меня?
Софья быстро и цепко оглядела крепкий Костин торс под тельняшкой и улыбнулась:
– А почему бы и нет? Я свободна.
– А у тебя все на месте, лапка?
– Не беспокойся, морячок, самое важное осталось.
– Ха-ха-ха! – загремело в палате…
Водка кончилась мгновенно. Я достал еще тысячу, протянул Денису:
– Купи еще две бутылки. Вино там есть? – Он кивнул. – Вина еще, вот этой нарезки копченой…
До определенного момента застолье было приятным. Выпивка почти не пьянила, зато хорошо оживляла. Разговоры не касались больницы и случившегося с каждым из нас. Но стоило одному из мужиков вздохнуть: «Как же теперь жить-то?» – и понеслось. Жалобы, мат, хватание себя за голову, раскаяние; женщина по имени Ира, с ампутированной почти по колено ногой, жутко зарыдала… От всего этого воя я спасался, глядя на Софью. Мысль пришла, что недаром природа создает красивые лица – они помогают отстраниться от окружающего уродства. Вот смотришь на красоту, и вроде бы смысл есть дальше жить, даже как-то энергетически подпитываешься…
– Э! – болезненный тычок в плечо.
Я качнулся, перевел взгляд в ту сторону, откуда ткнули. Увидел злобноватые глаза Кости.
– Э, ты кончай, – заплетающимся языком посоветовал он. – Соня со мной. Моя невеста. Понял, нет?
И он резко притянул ее к себе, чмокнул в румяную щеку. Софья счастливо засмеялась, глаза блестели, как у школьницы на первой дискотеке.
– Да господи, – сказал я, – на здоровье. – И про себя продолжил: «Какая невеста?! Вы подумайте, кем вы стали, кто вы. Теперь куда вас повезут, туда и поедете. Или потащат. Инвалиды первой группы… Женихи-невесты».
Конечно, не сказал ничего такого. Старался на Софью эту больше не смотреть. Чаще стал наливать и пить.
А Костя не унимался. Зациклился исключительно на мне. Парил мозг:
– Ты думаешь, я простой такой? Да я почти год в Чечне без смены! Самашки брал! Знаешь село такое?… А, ни хрена ты, бля, не знаешь. Ты вот в армии был хоть, а? Автомат трогал?… Ну и сиди тогда, в дырки сопи… А хорошо мы, слушай, Самашки взяли, грамотно. Потом Ачхой… Воевать интересно. Страшно, бля, но интересно. Кого продырявит, тому, ясно, херово. Больно, орут… А так… Нет, бля, лучший год мой там остался. Я там, – он потряс кулачиной, – я там настоящим человеком был. У меня, бля, автомат был! Надежный компактный акээм!.. Ты слушаешь, нет?! – почти взревел Костя, когда я слишком долго не встречался с ним глазами. – Слушай. Тебе, бля, этого никто не расскажет больше. Я отвечаю!..
Я покивал понимающе, предложил:
– Давай, Костя, выпьем. За всё…
– Выпить – выпьем, – перебил он, – а за что – не надо. Что там?… Со мной всё – пиздос мне. Пиз-дос!
– Да ладно, Кость…
– Заткнись! – Он аж затрясся и побелел; девушка отпрянула. – Ты, блядь, бабло сунул, и заебись. И через неделю поскочешь отсюда. А я?… Я?! – Стал бить себя кулаками по коленям. – Сучары, суки гнойные! Дайте мне акээм, и я вам всем!..
Я напряженно следил за ручищами Кости, чтобы успеть увернуться, если он решит ударить, и в то же время понимал: вряд ли это получится. Этот парень наверняка умел бить… За столом замолчали. Кажется, ждали драки.
Но Костя поорал и вроде бы слегка успокоился. Предложил:
– Слушай, давай поборемся. – Поставил правую ручищу на тумбочку. – Что, думаешь, вообще я, что ли?… Ну, давай. Давай, бля, не ссы.
Видя, что лучше сейчас ему не перечить, я тоже поставил руку. Костя сжал мою кисть своей. Стало больно, словно я сунул ее в кипяток.
– Раз… два… три! – сосчитал Костя и дернул своей рукой мою.
Дернул так сильно, что меня всего рвануло вправо, я потерял равновесие и упал с табуретки. Кто-то из мужиков хохотнул, женщины айкнули…
– Да что ж ты! – Моя нога не пострадала, злобы на Костю не было, скорее обида – на мои деньги нажрался, ублюдок, и меня же гнобит.
Я дополз до своей кровати, забрался и лег. Смотрел в сторону от компании… Слышал, как Костя радуется своей победе. Потом он опять стал вспоминать о лучшем годе жизни, о том, как брали Самашки… Я изо всех сил старался не уснуть, опасаясь, что это пьяное быдло вздумает на меня накинуться, и, кажется, очень быстро уснул.
…Ночью слышал на соседней кровати стоны. Стоны были женские. Панцирная сетка равномерно скрипела…
Проснувшись раньше других, я тут же связался с Иваном и попросил срочно забрать меня.
– А где ты? – зевая, спросил он.
– Пятьдесят первая больница.
– А где это?
– А я откуда знаю?! Посмотри в Интернете. Срочно жду. Заплачу тысячу.
Во время обхода я сказал врачу, что выписываюсь. Тот испугался:
– Вам нельзя, курс лечения еще не закончен.
– Я не вижу никакого курса. Выдайте мою одежду, пожалуйста. За мной сейчас приедут.
Врач был разозлен следами пьянки, да и сам, кажется, болел с похмелья. Проворчал:
– Что ж, об этом вы пожалеете. Гарантированы осложнения… Светлана Ильинична, – повернулся к санитарке, – проводите молодого человека в гардеробную.
С мобильником и ключами от квартиры в руке я запрыгал вслед за санитаркой. За спиной грохотал голос врача:
– Ну что, мне в вытрезвитель всех вас сдавать?! Не допились еще?…
При помощи Ивана, который, естественно, офигел от моего вида, добрался до квартиры.
Первым желанием было упасть на тахту, включить телевизор и послать все к черту… Не упал, сел за компьютер. Ожидая, пока тот загрузится, стал рыться в документах в ящике серванта. Крикнул Ивану:
– Подожди меня на кухне. Сейчас поедем.
– Курить можно?
– Да кури…
Я оглядел комнату. Вроде бы все как обычно… Нет, некоторые мелочи уже отсутствуют – не видно Наташкиной любимой сумки из крокодила, которую она не таскала на работу, а брала лишь в театры и в гости; ее большой косметички на своем месте нет, плюшевого зайца, к которому я ее даже ревновал. То есть шутил, что ревную…
