Кихару Накамура - Исповедь гейши
Он никогда не осуждает поведение своего отца и даже сегодня хвастается тем, что тот стал ректором университета и награжден орденом. Самое печальное состоит в том, что его отец, хотя Macao уже несколько раз приходил к нему, из-за своей нынешней жены не желает его видеть. Он ради него даже палец о палец не ударил.
Почему мужчины допускают столь ужасные вещи? Как вообще возможно, чтобы женщину так оскорблял собственный сын? Себялюбие японских мужчин, по-видимому, уже заразило и этого шестнадцатилетнего подростка.
Однако вернемся к нашему повествованию. Невыносимое положение сохранялось, и, хотя я ночами держала себя в руках, все же окружающие кое-что замечали.
Мать Роберта посчитала, что у Macao психическое расстройство, и предложила показать его врачу.
Американцы при каждом душевном кризисе идут немедленно к психиатру. Для них обращение к врачу в случае каких-то внутренних неполадок представляется вполне обычным делом. Но я попросила с этим подождать и объяснила душевную неуравновешенность Macao опять же незнанием английского языка.
В своей беде я обратилась за содействием к японскому настоятелю буддийского храма и к христианскому священнику. Однако они объяснили мне, что мои сын должен сам прийти, чему тот, естественно, воспротивился. Я становилась все более беспомощной.
А тут стряслась еще одна неприятность. Однажды в магазин зашла очень полная немка — свекровь Фудзиэ. Фудзиэ и муж; жили с его родителями (это были врачи из Германии). Пришла его мать. Ей, видите ли, нужно поговорить со мной. Я закрыла магазин, и мы пошли в кафе за углом. Macao не следует больше приходить к ним, поскольку ее сын плохо отзывается о нем.
Когда Macao приходил в магазин, он шутил и смеялся с девушками. Тогда я радовалась, что ему здесь весело. Со мной он вообще молчал, не говоря уже о том, чтобы смеяться. Фудзиэ часто просила его проводить ее, и они вместе уходили. Будучи по горло занятой в магазине, я не имела возможности покидать его. Я даже чувствовала облегчение, надеясь, что он постепенно обживется. Теперь же свекровь Фудзиэ жаловалась, что Фудзиэ и Macao постоянно пропадают в спальне и не выходят оттуда.
Вот она, цена японского простодушия. Американцы не заходят к посторонним людям в спальню, а разговоры ведутся в гостиной. Фудзиэ предложила ему войти, а свекровь увидела, как он простодушно последовал в спальню.
Это дело добавило мне хлопот. Я не знала, как он отнесется к тому, когда придется сказать, что ему следует держаться подальше от Фудзиэ. Кроме того, я боялась, как бы он не узнал, что мать Роберта хотела отправить его к психиатру. В этом положении я приняла следующее решение.
Поскольку он постоянно твердил, что хочет вернуться в Японию, я рассталась с намерением послать его учиться в американский университет. Он с лихвой отомстил мне, решившей не возвращаться в Японию, когда умерли мать с бабушкой, за проявленное мною в этом случае бессердечие. Если я буду продолжать терпеть его поведение, это вконец изведет меня. Хватит.
Итак, после восьми месяцев пребывания в Америке мой сын возвращался в Японию. К счастью, один знакомый выразил готовность перебраться со своей женой в мой дом в Японии и заботиться о сыне. У них тоже был сын, немного моложе Macao. Я же буду высылать на его жизнь деньги.
Мой сын окончил университет, стал государственным служащим, у него неплохая жена, и судьба послала им двух детей, которых он любит. За то, что из моего грубого сына получился полезный член общества, следует единственно благодарить проявленную им силу воли. Я могу быть только благодарна судьбе, что из него вышел заботливый отец семейства.
Многие матери страдают оттого, что имеют одного сына, который в переходный для него возраст восстает против матери, но если у него окажется достаточно сильный характер, он наверняка станет на правильный путь. Вот что следует всегда помнить.
Мистер Бланш и гейша Тосиэ
Мистер Филипп (не тот, что из Цинциннати) был издателем специализированного медико-фармацевтического журнала. Врачи, фармацевты, аптекари, а также музыканты, художники, керамисты, артисты и другие творческие люди собирались у него. На этих встречах я многое узнала, и они мне очень нравились.
Мистер Филипп в пятьдесят четыре года с волосами, чуть тронутыми сединой, представлялся мне воплощением ученого. Супруга его была очень обаятельной женщиной. Она укладывала свои пепельно-русые волосы в пучок, совершенно не пользовалась косметикой и всегда просто одевалась. Она была керамист и провела уже много выставок. Я давала ей тогда лет пятьдесят.
Их семнадцатилетняя дочь Клео имела длинные светлые волосы и играла на арфе. Сыну Лео было пятнадцать, и он играл на флейте. В разгар веселья они давали небольшой домашний концерт — отец играл на скрипке, мать на фортепиано, дочь на арфе, а ее брат на флейте. Из них вышел бы целый оркестр.
В японских семьях дочери часто играют на фортепиано, а сыновья на скрипке, и принято, чтобы гости хвалили их игру, даже если вместо музыки они устраивали кошачий концерт. Однако музыкальные вечера у Филиппов были блестящие, и особенно чарующе звучало соло на арфе.
Так, наблюдая за американскими дамами из среднего класса и более высоких слоев общества, а не только за миссис Филипп, я отметила, что они почти не отличаются от нас, гейш.
В Америке не принято приглашать гостей в ресторан, их принимают дома. При этом хозяйка старается вовсю. Порой она приглашает повара и официантку. Хозяйки, гордящиеся своим кулинарным искусством, балуют гостей блюдами собственного приготовления. Даже приглашая повара и официантку, необходимо позаботиться о цвете скатерти, салфетках, цветах, а главное, о порядке рассаживания гостей за столом (следует следить, чтобы люди, не выносящие друг друга, не оказались рядом за столом). Умение приветствовать каждого гостя в отдельности является целой наукой. Подыскать нужное слово для политика, артиста, журналиста, художника и музыканта не так-то просто.
В пору моей молодости это было особенно трудным делом в обучении гейши. К примеру, могло случиться так, что молодая гейша на каком-то торжестве, устраиваемом издателем газеты, неосторожно похвалит газету «Acoxu», a потом выяснится, что прием организовала газета «Нитиншпи» (ныне «Май-нити»). Либо она на приеме с участием политиков по ошибке одобрительно отзовется о демократической партии перед членами союза Друзья политики, который представляет совершенно иное движение. Тонкостей здесь действительно хватало.
Преклоняюсь перед американскими женами. Хозяйка должна, подобно мотыльку, порхать от одного гостя к другому, чтобы никто не скучал. Если прием у нее сочтут утомительным, это может повредить ее мужу. Опытная хозяйка не очень-то отличается от пользующейся расположением посетителей гейши.
У четы Филипп в углу сидел один семидесятилетний элегантного вида пожилой господин. Казалось, что все позабыли о его присутствии. Я подошла и заговорила с ним. Лишь тогда он очнулся и поднял голову.
В таких случаях американцы обычно не пекутся о впавших в хандру гостях. Все вокруг оживленно беседовали, лишь этот пожилой господин сидел в стороне. Так как никто с ним не разговаривал, он обрадовался, что я к нему подошла. Нужна некоторая смелость, чтобы на подобных приемах занять молчаливого гостя.
После того как мы обменялись несколькими фразами, к нам присоединилась миссис Филипп.
Она официально представила мне пожилого собеседника. Его звали мистер Бланш, и он был ботаник. Четыре месяца назад после тридцати лет супружества умерла его жена, что и повергло его в глубокое уныние.
В двадцатые годы у всех на устах было имя американской танцовщицы Айседоры Дункан. Из своих учениц она удочерила и обучила искусству танца четырех наиболее одаренных юных танцовщиц в возрасте примерно десяти лет. Юный мистер Бланш влюбился в одну из них.
Еще в пору ее учебы студент-ботаник женился на ней и на окраине Нью-Йорка выстроил дом. Несмотря на отчаянное сопротивление Айседоры Дункан, молодая женщина бросила занятия танцем. С той поры она день за днем стряпала господину Блан-шу, занималась стиркой, гладила, прибирала дом и ухаживала за редкими цветами и различными деревьями на большом участке земли, где проводил свои опыты ее муж. В то, что эта красивая, беззаветно преданная мужу женщина некогда была танцовщицей и выступала на Бродвее, по прошествии десяти лет едва ли кто-либо мог поверить. Она превратилась в идеальную домохозяйку. Хотя у них не было детей, они тем не менее были счастливы вместе. Но тут ее подстерегал удар судьбы.
У молодой женщины обнаружили опухоль мозга. После первой операции у нее оказалось нарушено чувство равновесия. Она больше не могла ходить, и мистеру Бланшу пришлось нанять сиделку. Через четырнадцать лет ее вновь оперировали. Все это время он денно и нощно ухаживал за ней. Миссис Филипп, всхлипывая, рассказывала, что о самоотверженности мистера Бланша говорили даже в больнице. Если не считать лекций, он почти все свое время посвящал жене.
