Анаис Нин - Шпион в доме любви. Дельта Венеры
В сорок лет Пьер сохранил свою прежнюю привлекательность. Его шашни с женщинами и особенно эта прерванная теперь, но долгая связь с Эленой давали местным жителям много тем для разговоров, которыми так и кишел провинциальный городок, где он сейчас жил. Он женился на очаровательной, но слабой женщине, и через два года их супружества здоровье ее ухудшилось настолько, что она стала почти инвалидом. Пьер искренне ее любил, и поначалу даже казалось, что его страстность поможет ей встать на ноги, однако постепенно она стала опасной для слабого сердца женщины. В конце концов лечащий врач настоял на том, чтобы она впредь воздерживалась от всяческих форм половых соитий, и для бедной Сильвии начался долгий период воздержания. Так внезапно Пьер лишился половой жизни.
Разумеется, она не могла иметь детей, и через некоторое время они с Пьером решили приютить кого-нибудь из деревенского детского дома. Для Сильвии это был праздник, и по такому случаю она оделась во все самое изысканное. Для приюта этот день тоже стал торжественным, потому что дети знали, что у Пьера и его супруги красивый дом и большое поместье, а приветливость их была всем хорошо известна.
Выбрала детей Сильвия — Джона, худенького и белобрысого, и Марту, живую и смугленькую. Обоим было около шестнадцати, в приюте они были неразлучны и вели себя, как брат с сестрой.
В большом красивом доме, куда они приехали вместе с новыми родителями, дети получили каждый по комнате, выходившей на парк. Пьер и Сильвия окружали их какой могли заботой и очень полюбили. Кроме того, Джон всячески оберегал Марту.
Иногда Пьер начинал завидовать их молодости и товарищеским отношениям. Джону очень нравилось бороться с Мартой. Долгое время девочка оказывалась сильнее его. Однако в один прекрасный день Пьер сделался свидетелем того, как Джон вышел победителем из схватки, уселся сестре на грудь и издал торжествующий клич. Он заметил, что победа, одержанная после упорного поединка, не вызвала недовольства Марты. Она уже становится женщиной, подумал он, и хочет, чтобы мужчина был сильнейшим.
Но хотя она стала взрослой, Джон по-прежнему отказывался видеть в ней женщину. Казалось, для него очень важно обращаться с ней как с товарищем, даже скорее — как с мальчишкой. Он никогда не делал ей комплиментов и не обращал внимания ни на ее одежду, ни на кокетство. Он мог даже сделаться необычайно грубым, когда она пыталась быть нежной, и издевался над ее ошибками. Он относился к ней без чувства, что смущало и задевало бедную Марту, хотя та сама не отдавала себе в этом отчета. Один Пьер знал о ее уязвленной женственности.
В своем огромном поместье Пьер был одинок. Он заботился, кроме того, о хозяйстве, к нему примыкавшем, и о других поместьях в округе, которыми владела Сильвия, однако ему этого было недостаточно. У него не было друзей, Джон настолько доминировал над Мартой, что девочка не обращала на Пьера никакого внимания. Однако вместе с этим опыт подсказывал ему, что она ищет в жизни чего-то другого.
Однажды, найдя ее одиноко плачущей в парке, он решился спросить:
— Марта, что случилось? То, что ты не доверяешь другу по играм, ты всегда можешь доверить своему отцу.
Она подняла на него глаза и впервые заметила его нежность и сочувствие. Она призналась, что Джон обозвал ее уродиной, нескладехой и примитивной.
— Твой Джон глуп, — сказал Пьер. — Разумеется, это не так. Он говорит это потому, что сам слишком похож на девчонку и не может оценить твой тип, здоровый и живой. На самом деле он маменькин сынок, тогда как ты фантастически сильна и красива по-своему, чего он не понимает.
Она посмотрела на него с благодарностью.
С тех пор каждое утро она встречала Пьера каким-нибудь лестным замечанием — «Этот синий цвет очень хорошо сочетается с цветом вашей кожи» или «Эта прическа вам очень идет».
Он тоже готовил для нее маленькие сюрпризы вроде духов, или платка, или чего-нибудь в этом роде. Редко и только по особенно солнечным дням Сильвия покидала свою комнату и садилась в садовое кресло. Джон был занят уроками и уделял Марте все меньше внимания.
Ей уже исполнилось семнадцать. Хорошенькая, со сверкающими темными волосами и чистой кожей, как сама жизнь, которой она жила. Ее горящий сладострастием взгляд слишком часто задерживался на стройной фигуре Джона. Так казалось Пьеру, наблюдавшему за девушкой. Было очевидно, что она влюблена в Джона и что он этого не понимает. Пьер испытывал приступы ревности. Он смотрелся в зеркало и сравнивал себя с Джоном. Сравнение оказывалось в его пользу, поскольку хотя Джон имел приятную наружность, была в нем какая-то холодность, тогда как зеленые глаза Пьера действовали на женщин притягательно, а от тела исходило тепло и сияние.
Он начал незаметно ухаживать за девушкой, был с ней внимателен, одаривал комплиментами и сделался ее доверенным лицом во всем, включая признание о влюбленности в Джона. Тут она, однако, добавила:
— Он совершенно бесчеловечен.
Однажды Джон стал заигрывать с Мартой в присутствии Пьера. Она все бегала и танцевала, цветущая и неотразимая. Внезапно Джон обругал ее и сказал:
— До чего же ты примитивная. Ты никогда не сублимируешь свою энергию.
Сублимирование! Так вот чего он хотел. Он хотел приобщить ее к своему миру ученых штудий и теорий и отрицал ее жизненную энергию. Она сердито на него посмотрела.
Время пришло Пьеру на помощь. Жаркая летняя погода изматывала девушку и вынуждала надевать все меньше и меньше одежды, заставляя ее относиться с большим вниманием к своему телу. Воздух казался ей человеческим прикосновением, а по ночам она металась в постели в возбуждении, причину которого не могла понять. Косы ее были расплетены, и у нее возникало такое ощущение, как будто чья-то рука разметала их по ее шее и теперь гладит.
Пьер быстро смекнул, что вот-вот должно произойти с Мартой. Он не стал предпринимать никаких попыток сближения. Помогая ей выйти из автомобиля, он задерживал ладонь на ее нежной юной руке. Или гладил по волосам, когда она расстраивалась и рассказывала о равнодушии Джона. Однако взгляд его отдыхал на ней и уже знал все то тело, которое можно видеть через одежду. Он смотрел на покрывавший ее кожу пушок и знал о том, что ноги ее лишены растительности, а молодые грудки упруги. Когда она наклонялась, читая вместе с ним какую-нибудь бумагу, ее длинные, пышные волосы часто спадали ему на лицо. Иногда их дыхание смешивалось. Один раз он по-отечески положил руку ей на талию, и она не отпрянула. Так или иначе, но она испытывала насущную необходимость в его прикосновениях. Она думала, что ищет в нем отцовской защиты и покоя, и постепенно сама начала становиться поближе к нему, когда они были вместе, сама обнимала себя его рукой, когда они куда-нибудь ехали, сама склоняла голову ему на плечо, когда они поздним вечером возвращались в машине домой.
Приезжая домой после подобных катаний по улицам, они светились тайным сговором, и Джон это замечал, отчего становился только еще мрачнее. Но теперь Марта открыто восставала против него. Чем сдержаннее и холоднее вел он себя по отношению к ней, тем откровеннее демонстрировала она свой горячий темперамент, свою предрасположенность к движению, к жизнерадостности и свои товарищеские отношения с Пьером.
В часе езды от того места, где они жили, находилась пустующая усадьба, которая раньше сдавалась в аренду. Усадьба начала разрушаться, и Пьер решил заняться ремонтом, чтобы Джон смог получить ее, когда женится. Прежде чем звать мастеров, он отправился туда вместе с Мартой, чтобы выяснить, что именно предстоит сделать.
Это был большой и низкий дом. Он почти весь зарос вьюном, который, как шторы, закрывал окна и мешал свету проникать внутрь. Пьер и Марта открыли одно окно. Всюду лежала пыль, мебель заплесневела, а некоторые помещения разрушились, потому что сквозь крышу туда проникали дожди. Но одна комната была почти нетронута, и эта комната служила спальней. Здесь была постель, драпировки, зеркала и протертый напольный ковер, придававший обстановке определенный стиль. Постель была накрыта тяжелым бархатным покрывалом.
Пьер присел на край кровати и осмотрелся глазами архитектора. Марта стояла рядом. Летнее тепло проникало в комнату и возбуждало их. Марте показалось, как будто невидимая рука гладит ее. Поэтому она совершенно не удивилась, когда настоящая рука внезапно скользнула ей под одежду и прикоснулась к коже с нежностью и легкостью летнего ветерка. Это было естественно и приятно. Девушка прикрыла глаза.
Пьер привлек ее к себе и уложил на постель. Марта продолжала держать глаза закрытыми и чувствовала, что это просто продолжение сна. Много ночей, лежа в одиночестве, она ждала эту руку, которая делала бы все, что от нее ждали. Она нежно двигалась по одежде и снимала ее, как будто то был фрукт, который очищали от кожицы, обнажая сочную мякоть. Рука трогала такие места на ее теле, о прикосновениях к которым она не могла даже подумать, интимные места, жаждавшие ласк.
