Сергей Минаев - The Телки. Повесть о ненастоящей любви

В двенадцать позвонил Всеславский. Если коротко, моя мечта покинуть мир глянца наконец сбылась. Меня уволили. Всеславский разразился долгой тирадой про «бесконечные задержки с материалами», «постоянно падающее качество», «несоответствие подачи уровню издания». В конце беседы он даже позволил себе слово «халтура». Причиной моего увольнения оказалась не испорченная светская хроника и даже не пустая диктофонная дорожка, на которой должно было быть интервью с Бухаровым. Всему виной стала пресловутая статья про косметику для собак. Оказалось, Всеславский еще в понедельник пришел в ярость от такого продукта для идиотов, но, чтобы подкрепить свои сомнения, позвонил в компанию Вадима и осведомился о наличии подобного продукта. Через полчаса на его имя пришло официальное письмо, подтверждающее, что продукт Doggy Miorr никогда не выпускался и не продвигался компанией ни на одном из мировых рынков. Более того, компания считает появление подобного материала в прессе провокацией, чьей-то глупой шуткой либо злонамеренными действиями конкурентов. Одним словом, получалось, что я просто подставил журнал, подмочил репутацию лично Всеславского и всего коллектива. Напоследок Всеславский великодушно заметил, что весь причитающийся остаток жалования мне выплатят до конца месяца, если мои задолженности перед бухгалтерией в части авансовых отчетов будут к тому времени погашены. При переводе с главредовского на человеческий это означало «то на то и вышло», то есть стороны расстались, не имея друг к другу финансовых претензий.

Итак, с этой частью моей профессиональной карьеры покончено. С другой стороны, по сравнению со СПИДом все остальное просто меркнет, даже увольнение.

Первой мыслью было позвонить Вадиму, пообещать, что я вынесу всю историю с его заказняком в Интернет, или написать письмо руководству его компании, или набить ему морду, наконец. Только что это могло изменить? Скажет, что впервые слышит, и даст отбой. Из свидетелей нашего диалога у меня только Антон да этот киевский Боря. И шансы у меня, пусть и популярного, но всего лишь журналиста вывести на чистую воду монстра маркетинга, бывшего политолога и профессионального подонка явно невелики.

Позвонить Ленке и устроить ей истерику? В нашем с ней теперешнем положении? Ленке, конечно, нужно позвонить, только по другому поводу… Ах, да — врач…

Поковырявшись в списке контактов, я нашел номер, который накануне дал Антон.

— Да! — ответ звучал хрипло.

— Здравствуйте, Дима, меня зовут Андрей, я от Антона Панина, у меня проблема…

— Слушаю вас. В чем проблема?

— Мне нужно сдать анализы на беременность, то есть не мне, конечно, а моей девушке. В общем, нужен такой анализ, чтобы она…

— Ясно. Напишите мне на почту суть проблемы, я перезвоню.

«Шифруется, чувак, значит, не впервой».

— Давайте адрес!

В письме на [email protected] я подробно изложил свою историю про возможную болезнь, незапланированную беременность Лены и необходимый результат анализов или обследования, ясно обосновывающий причину, по которой рожать нельзя.

Отправив письмо, я позвонил Антону, поблагодарил его, сказав, что готов к корпоративу. Минут пять слушал его «держись, чувак, я за тобой заеду» и «все будет нормально» и попрощался до вечера.

После Антона позвонила Вера из «Одиозного», рассказав, что весь офис обсуждает мое увольнение, а ей дико жалко, и она готова приехать, чтобы поддержать меня и обсудить, как она может быть полезна в моем грядущем трудоустройстве. Я ответил что-то вроде «да-да, прикольно!» и отсоединился, не дав ей договорить. Я не испытывал никакого желания впутывать в круг своих проблем постороннего человека. Особенно девушку, горящую желанием…

Доктор Дима ответил на письмо довольно быстро и коротко: «Вариант стремный. Никаких гарантий, что она не пойдет на повторное обследование. Моя консультация по этому вопросу стоит пятерку. Будешь готов — дай знать!».

Недешевый доктор, надо заметить. Но выбора нет. А главное, он прав: что дальше? Как убедить ее в том, чтобы не делать повторных анализов? Переехать к Ленке, всюду ходить с ней за руку, не сводить с нее глаз и не давать обсуждать свой залет с подругами, знакомыми, а главное — родителями? Самое страшное — подруги: эти бестии моментально найдут других врачей, расскажут сто примеров из личной жизни, приедут, утешат, обнадежат. Да, действительно, вариант только один: переехать к ней и отрезать все ее контакты, пока она не сделает аборт…

Мне очень хочется спрессовать все события в один час: звонок Ленке — консультация — аборт. Все. Мысли о том, что я что-то делаю не так, отсутствуют. Главное — уговорить ее сейчас, ускорить процесс, привести туда за руку, а потом — все. Ничего не было. Никакой беременности, никаких абортов. Я утешаю себя тем, что так будет лучше для всех. Никаких разбитых сердец, больных детей, брошенных матерей-одиночек. Удивительно: как только задумаешь какое-то ублюдство, способное вытащить тебя из дерьма, быстро находится здравая логика, правильные аргументы и доводы, оправдывающие все что угодно. Единственное, что кажется мне странным, то, что я впервые в жизни принимаю решение за другого человека. Подобные вещи мне вообще несвойственны, но разве у меня есть выбор?

И почему Богу угодно свалить все возможные неприятности на голову одного маленького человека? Неужели я — единственный, кто слишком грешил, слишком богохульничал, слишком не любил других людей? Я был одним из всех. Да-да! Почти такой же, как они. Простой хороший парень — не больше, не меньше. Неужели Ему кажется логичным найти одного ответственного за все пороки нашего общества? Чтобы другим неповадно было? Да, так они и не узнают! Даже гибель от СПИДа, наркотиков и алкоголя суперзвезды, растиражированная СМИ по всей планете, не способна никого уберечь, оградить или сделать лучше. Люди беспечны — этому их учит технический прогресс. Бог об этом знает? Может, Он просто ошибся? Ошибки случаются, с кем не бывает. Пускай Он все исправит, и мы торжественно простим друг друга, я человек незлопамятный. Все это бред, конечно. Люди в наше время вспоминают о Боге в самые тяжелые моменты — когда бросает жена, умирают родители или не дают ипотеку… С другой стороны, даже нам, маленьким, нашпигованным современными технологиями ублюдкам, нужен кто-то главный, последний, к кому можно апеллировать. Даже без надежды на помощь. Просто знать, что Он есть — и все тут.

В половине второго ситуация резко ухудшилась. Сначала я позвонил Ленке, и, мило воркуя, предложил ей сходить на консультацию к лучшему доктору Москвы. Еще я сказал ей, что теперь, когда она готовится стать матерью, а я — отцом, нам необходимо видеться ежедневно, потому что кто-то должен держать все под контролем, заботиться о ней и все такое. Поэтому я немедленно, то есть завтра, после консультации, перееду к ней. Или она ко мне. Ленка, расчувствовавшись и, естественно ожидая подвоха, чуть не разрыдалась от счастья, и во всем со мной согласилась. Вот так. Делать омерзительные поступки легче, чем обдумывать подступы к ним.

Испытав некоторое облегчение после разговора с Ленкой, я пошел в туалет и обнаружил, что у меня начался жестокий понос… Я моментально покрылся испариной, заметной даже несмотря на то, что последние пять часов и так потел непрерывно. Паника усилилась. Градусник показал, что температура поднялась до 36,9. В общем, началось…

Самое страшное — что результаты анализов надо ждать до завтра. До утра слишком много времени, в этом вся проблема. Время можно было бы убить, если бы я проснулся сегодня, например, в двенадцать, занялся бы делами, отыграл корпоратив, а потом наступило завтра… Но сейчас только два часа дня — дел никаких, и до корпоратива еще восемь часов. Даже если пойти до «Паризьена» пешком, на это уйдет максимум минут сорок. Но пешком я не пойду, Антон обещал заехать. Иными словами, у меня слишком много времени. Я сижу и тупо смотрю на записку, лежащую передо мной на столе. Четыре цифры: «3819», номер моего анализа… Или моего лотерейного билета?

Я снова принял душ, почистил зубы, минут десять потратил на изучение надписей на тюбике зубной пасты «Lacalut Brilliant White» — немцы обещали тщательно и бережно удалить бактериальный налет. Может, член натереть? Уничтожить бактерии. Дурь какая-то в голову лезет, говорят, это первый признак беспомощности.

Следующие два часа я трачу на поход за сигаретами, прослушивание радио, просмотр телепрограмм и прочую ерунду. Я даже на крышу умудрился вылезть, воспользовавшись тем, что открыт чердак. Постоял минут пятнадцать, выкурил три сигареты и вернулся в квартиру.

Хотел было позвонить Ритке, но что я мог ей сказать? Типа «давай держаться вместе» и все такое? В итоге просто вырубил телефон, чтобы никто не достал. В Интернет не залезаю — слишком велик соблазн погрузиться в изучение той самой финальной стадии. Правда, напоминаний о болезни мне и так хватает. СПИД везде — он попадается мне на глаза в виде плаката социальной рекламы «Настоящее чувство и верность партнеру — лучшее предохранение», когда выхожу на улицу, он в песнях на FM-волнах: «У тебя СПИД, а значит, мы умрем» — поет Земфира. Брюс Спрингстин — «Streets of Philadelphia» из одноименного фильма про больных СПИДом, ВИЧ как тема программы «Пусть говорят» Андрея Малахова… Кажется, все вокруг хотят лишний раз напомнить мне о болезни, хотя она и так не оставляет меня ни на минуту.