Кристи Филипс - Письмо Россетти
Впрочем, при одном только взгляде на лицо Эндрю восторг Клер приуменьшился. Выражение было такое, точно кто-то выдернул из-под него стул, на котором он сидел. И ей сразу же расхотелось праздновать победу.
– Простите. Я как-то не подумала…
– Вам незачем извиняться, – холодным и ровным тоном заметил он. – Один из нас должен был оказаться прав, а другой – не прав. Честно говоря, я уже довольно давно подозревал, что выбрал тупиковую линию.
– Так вы считаете, Алессандра отправилась в Падую?
– Да, похоже, что так. Однако мы не можем с уверенностью сказать, получила ли кузина это ее письмо. Мы не знаем даже, было ли оно вообще отослано. Потому как на нем, в отличие от других писем, нет никаких почтовых отметок.
– А почему она просила транспорт на четверых? – спросила Клер. – Ведь в предыдущем письме она говорила об убежище только для себя, Нико и Бьянки. Кто же тогда четвертый? Есть идеи на этот счет?
– Нет. Мне и самому хотелось бы знать.
Они направились к столику Франчески забрать остальные заказанные ими материалы. Напрасно искали они арабскую вязь в других письмах Алессандры. Затем Эндрю открыл второй дневник куртизанки.
– Последняя запись датируется здесь вторым марта, – сказал он. – Вполне вероятно, что она покинула город именно шестого.
– Или же кто-то ее убил.
– С чего вы взяли, что ее кто-то убил?
– Ходди утверждает, что читал где-то, кажется у Фаццини, об убитой куртизанке. Причем убита она была как раз во время Испанского заговора. Это могла быть и Алессандра.
Клер открыла более ранний дневник Алессандры в надежде, что и он может быть зашифрован подобно двум письмам, помеченным арабскими словами, и тут же быстро захлопнула его, точно ее застигли за каким-то запрещенным занятием. Она с трудом подавила удивленный вскрик. Потом встала спиной к Эндрю и осторожно приоткрыла дневник на несколько дюймов – убедиться, что ей померещилось. Но ей не померещилось.
Клер встала и, не выпуская дневник из рук, отошла на несколько шагов в сторону, к полкам у дальней стены, где хранились заказанные читателями материалы. И присмотрелась. Там, где хранились ее книги и документы, было пусто, то же самое можно было сказать и о месте Эндрю. Она обернулась, взглянула на стол – нет, и там не было ничего похожего на дневник, который она сейчас держала в руках. Тогда она подошла к окнам, где было посветлей, и снова открыла дневник.
Вместо витиеватого почерка Алессандры перед ней были строчки, выведенные округлым детским почерком Гвен: “Вчера после алгебры видела Т., он сказал привет надеюсь с тобой все о'кей. На нем была эта его синяя рубашка… Хортон задал на дом целую кучу задачек… Т. сидел за моим столиком за ланчем вместе со своим другом Дэнни… Вообще Т. – самый красивый и крутой парень из всех, кого…”
Клер закрыла дневник и обернулась. Как, черт побери, дневник Гвен оказался на полке вместо дневника Алессандры? Клер прокручивала в памяти вчерашний день. Гвен подменила оба дневника Алессандры во второй раз, когда Эндрю уже выходил из библиотеки. После того как Гвен вернула дневник, который они отняли у него хитростью, она сунула первый дневник Алессандры себе в рюкзак. Клер вспомнила об этом только перед уходом, велела достать дневник, положила его к стопке других книг и материалов, что лежали у нее на столе, а затем сдала все Франческе. Должно быть, Гвен просто перепутала, достала из рюкзака свой дневник, а не Алессандры. И отдала его Клер. Внешне обе эти тетради очень похожи, никто не заметил подмены. К несчастью, это означает, что первый дневник Алессандры до сих пор находится у девчонки в рюкзаке.
Не самое подходящее место для хранения документа четырехсотлетней давности, к тому же этот дневник есть не что иное, как собственность Итальянской республики. Клер очень живо представила, как этот раритет лежит в рюкзаке, зажатый между плиткой шоколада и липкими тюбиками геля для волос и губной помады. Представила и передернулась от отвращения. Да за несколько часов хранения в таких условиях этот ценнейший материал пострадает больше, чем за предшествующие триста с лишним лет. Или даже хуже: Гвен может потерять его! И кто поверит, что они вынесли его из библиотеки случайно? Что там говорил Эндрю о предусмотренном в таких случаях наказании – колоссальный штраф и длительный срок тюремного заключения?…
Клер вернулась к столу, остановилась возле Эндрю, судорожно сжимая злосчастный дневник в руках.
Он поднял на нее глаза.
– Пока что ничего нового не нашел, – сказал он. – Никаких арабских слов. Ну а вы? Нашли что-нибудь интересное, да?
– Да нет, все то же самое, ерунда, – пробормотала Клер с нервным смешком, который ей самой показался ненатуральным и противным. И спрятала дневник за спиной. Эндрю окинул ее каким-то странным взглядом – Нельзя ли воспользоваться вашим телефоном? Мне надо позвонить Гвен, – добавила она.
– Но ведь вы уже вроде бы целых три раза ей сегодня звонили?
– Обещала позвонить еще раз.
Он протянул Клер мобильник, она отошла от стола.
– Просто не хочется вас беспокоить, – извиняющимся тоном заметила она, затем быстро подошла к двери и выбежала в коридор.
Она немного успокоилась, когда Гвен сообщила, что дневник Алессандры на месте, никуда не пропал и не испортился. Однако предложение Клер возмутило Гвен сверх всякой меры.
– Но это мой дневник! Не вижу причин оставлять его в этой дурацкой библиотеке!
– Но если я не оставлю, могут заметить, что дневник Алессандры пропал. Только Стефании об этом ни слова, договорились? Всего на одну ночь! А завтра прямо с утра придем в библиотеку, вернем дневник Алессандры, заберем твой – словом, поменяем их местами.
– Не хочу, чтобы кто-то читал мой дневник.
– Никто и не собирается читать. Даже я.
– Потому что там очень личное, – не унималась Гвен. – Сугубо личное и даже интимное.
– Да, конечно, я понимаю.
Клер не стала добавлять, что ей совершенно неинтересно читать этот дневник. Совершенно очевидно, что он полон рассказами о ее возлюбленном Т. Т. – это сокращение от Тайлер. Т. – это Тайлер…
– Вот что, Гвен, мне пора, – бросила в трубку Клер. – Заеду за тобой через час или два, идет?
– Но, Клер… – Гвен умолкла, откуда-то издалека возник голос Стефании. – Стефания просила передать, что звонил Джанкарло. Оставил для вас записку в гостинице.
– Я ему перезвоню, – рассеянно ответила Клер. – До встречи.
Т. – это Тайлер. Клер настолько захватила новая идея, что голова шла кругом, и поначалу она просто не смогла выразить догадку в словах. “Без отсрочки причина одна…” Если она права, это меняет все, ее собственную версию, а также теорию Эндрю Кента. И все более ранние отчеты об Испанском заговоре будут перевернуты с ног на голову, их начнут рассматривать уже в совершенно новом свете. “Без отсрочки причина одна…” Если она права – а у нее уже возникла твердая уверенность, что так оно и есть…
Она опрометью бросилась к столу, за которым еще работал Эндрю, и взяла письмо Алессандры от 5 марта. Снова бегло просмотрела его от начала до конца, но это было все, что ей нужно.
– Весь фокус в этом коротком слове “одна”, – сказала она.
Эндрю удивленно поднял голову от рукописи.
– Что? О чем это вы?
– В итальянском языке цифра “один” или слова“одно”, “одна” передаются как “un”, “uno” или “una”. Эти буквы стоят сразу за словом “причина”. Что, если это вовсе не “одна”? Что, если прочесть эти буквы как инициалы? “Без отсрочки, причина UN”?
– UN, – задумчиво протянул Эндрю.
Клер казалось, она видит, как напряженно работает его мысль, крутятся винтики и колесики. И вот глаза его засияли, видно, он все понял. Но Клер не дала ему сказать.
– Это Утрилло-Наваррский! – выпалила она, отодвинула стул и уселась рядом с Эндрю.
Оба они какое-то время не сводили друг с друга глаз мысленно оценивая подоплеку и значение этого открытия.
– Алессандра знала Антонио Переса, – тихо начала Клер. Снова взглянула на письмо. “Причина UN”. – И не просто знала. Она любила его.
ГЛАВА 25
– Это объясняет, как она узнала о переписке между Бедмаром и Оссуной, – возбужденно говорила Клер. – Мы знаем, что виконт Утрилло-Наваррский был одним из их посыльных, не считая оказания прочих услуг. Это также объясняет, почему она ждала до марта, не спешила с раскрытием заговора. В письме Россетти двухмесячное расхождение во времени.
– Да, она откладывала. Была занята организацией побега из Венеции, – согласился с ней Эндрю.
– И вполне возможно, именно виконт был тем самым четвертым, для которого требовалось место в транспорте. Много сказать кузине она не могла, однако же написала: “причина UN”, желая заранее предупредить, что никакой он им не враг…
– … Но ее любовник. Только мы не знаем, удался ли им побег.
– Да, – кивнула Клер. – Но я сторонница счастливых концов.
