Салман Рушди - Клоун Шалимар
Спустя две недели клоун Шалимар отправился в Ширмал смотреть телевизор. Когда начались новости, то во время перекура он, стоя возле жаровни с углями спиной к тихоням-электрикам, получил от них необходимые указания. Хатим и Хашим переговаривались меж собою, громко восхищались красотами соснового леса у перевала Трагбал на высоте пятисот метров над уровнем моря, откуда, мол, открывается потрясающий вид на озеро Вулар, и сошлись во мнении, что следует пойти полюбоваться на эту красоту завтра около полуночи. Шалимар молча вернулся в палатку в самый разгар громкого скандала. Хасина Ямбарзал объявила зрителям, что начиная с нынешнего дня за телепоказ будет взиматься некая плата, право же, совсем ничтожная, но обязательная для каждого, потому что, в конце-то концов, в жизни за все надо платить. Должны же люди понимать, на какие расходы пришлось пойти семье Ямбарзала, чтобы доставить удовольствие всем жителям! Пускай эта ничтожная плата и станет свидетельством их уважения. После ее заявления народ поднял шум, который никак не походил на выражение благодарности. Тогда сия весьма находчивая и практичная особа спокойненько наклонилась и выдернула вилку кабеля. Изображение с экрана исчезло. Крики смолкли мгновенно, будто вместе с телевизором отключили и голоса. Тут появились ее не менее практичные сыновья с жестяными плошками и принялись за сбор мелкой монеты. Клоун Шалимар уже заплатил, но когда на экране снова появились лица героев очередного сериала, он незаметно вышел, так и не поинтересовавшись, что случилось с плачущей героиней, оказавшейся в полной власти своего коварного дядюшки. С рыдающими красотками было покончено. Завтра его ожидала дорога к озеру Вулар и настоящая, мужская работа.
Наутро клоун оставил родной Пачхигам. Он ушел в чем был, без багажа, с кинжалом за поясом, и в следующий раз появился в деревне лишь через пятнадцать лет. Будущее ожидало его на пустынном, усеянном валунами взгорке, над искрящейся серебром гладью озера Вулар, чуть ниже Трагбалского перевала. Будущее предстало перед ним в виде двух человек в низко надвинутых на глаза шерстяных шапках и в шарфах, скрывающих нижнюю часть лица. Один из них вытачивал из дерева птичку: вторым оказался пасынок Бомбура Ямбарзала, Хашим Карим. Был еще и третий. Он прятался за валуном и был самым главным.
— Ты хотел увидеть брата, — произнес человек из-за камня. — Вот он, твой братец. Может, это и трогательно, только в нашем деле сопли ни к чему. Может, это и забавно, но мы здесь не для забавы. А теперь скажи, зачем я торчу здесь из-за актеришки, который решил поиграть в героя или изобразить жертву?
Шалимар молча выслушал его и, помедлив, спокойно сказал:
— Мне нужно освоить новое ремесло, а вам нужны опытные люди. Чем дальше, тем больше.
Человек за камнем помолчал, обдумывая его слова, потом заговорил снова:
— Да. Слышал, ты хвастаешься, что готов убивать кого ни попадя, вплоть до бывшего американского посла. По мне, так это всё твои клоунские штучки.
Лицо Шалимара потемнело.
— Пока идет борьба за свободу, я готов убивать по твоему приказу, — сказал он. — Но тебе не соврали: рано или поздно я хочу добраться до посла.
За камнем фыркнули.
— А я хочу стать королем Англии, — донеслось оттуда. Наступило молчание, затем невидимый человек произнес всего одно слово: — Ладно, — и смолк.
Шалимар обернулся к брату, тот, покачав головой, сказал:
— Нам пора.
— Я с вами? — спросил Шалимар.
Рука Аниса, державшая нож, на мгновение замерла.
— Да, ты с нами, — ответил он.
Перед тем как покинуть взгорок, Шалимар отошел за камень справить нужду. Когда горячая струя иссякла, он взглянул под ноги и всего в каком-нибудь дюйме от лужи увидел свернувшуюся под камнем огромную королевскую кобру. В последующий период во время многочисленных операций, участником которых он стал, Шалимар часто думал об этой спящей змее. Она напоминала ему о непоколебимой вере матери в магическую силу змеиного рода.
— Змеиная удача, — шепнул он брату однажды. Они тогда притаились за валуном возле Танмарга в ожидании, когда на минах, заложенных ими на крутом подъеме дороги, подорвется военный конвой. — Змеи меня прикрывают. Это добрый знак.
Анис Номан вздрогнул. Пессимист от природы, при упоминании о змеях он испытал острую тоску по матери, которую ему навряд ли доведется увидеть снова, однако пересилил себя и попытался улыбнуться. А Шалимар продолжал:
— Знаешь, чем мы занимаемся? Мы писаем на змею. Проснись тогда та змея — я был бы уже мертвец. Только эта, на которую мы с тобой сейчас ссым, не спит, она настороже, мокрая и злющая.
— Главное — нацелиться прямо в ее сраные глаза, — мрачно отозвался Анис, жуя кончик самокрутки. (С годами он все чаще прибегал к сильным выражениям, в родном доме не принятым.) — Бей сильной струей, может, тогда просверлишь ей дырку в башке.
В те дни, пока в дело не вмешались «Бешеные», к «Фронту освобождения» простые люди относились сочувственно, и лозунг «Азади!» был у всех на устах. Свобода! Крошечная, запертая горами Долина с населением не более пяти миллионов, при полном отсутствии промышленности, с богатыми ресурсами и пустой казной, зависшая в тысячах футов над уровнем моря и напоминавшая лакомый кусочек в зубах великана, захотела быть свободной! Ее жители пришли к выводу, что им не по душе Индия и без Пакистана они тоже проживут. Итак — свобода! Свобода быть брахманами, не чурающимися мясного, мусульманами, почитающими святых людей, свобода совершать паломничество к символу Шивы — ледяному лингаму, туда, где не тают снега, свобода падать ниц перед волоском очередного святого в какой-нибудь мечети у озера; свобода слушать сладкие звуки сантура, попивая солоноватый чай, видеть во сне армии Александра Великого и не видеть никаких армий наяву, свобода собирать мед, вырезать из орехового дерева фигурки птичек и лодочки и наблюдать, как незаметно, час за часом, век за веком, набирают высоту горы, устремляясь к небесам. Свобода выбора между чудачеством и манией величия. И они выбрали первое, но это был их собственный выбор. Азади! Рай пожелал стать свободным!
— Только рай не дается даром, — говорил брату Анис Номан своим, как всегда, меланхоличным голосом. — Такой рай существует лишь в сказках, и в нем одни мертвецы. Среди живых свобода стоит денег. Нужно собирать средства.
Сам того не зная, он повторил то, что говорила жителям Ширмала и Пачхигама Хасина Ямбарзал, затребовав с них плату за телепросмотр.
Итак, на начальной стадии своего приобщения к «Фронту национального освобождения» Шалимар состоял в отряде, занимавшемся сбором средств. Основной принцип работы этой группы заключался в том, что человека никогда не посылали в то место, откуда он был родом, потому что эта работа требовала известной жесткости, а со своими такой подход мог не сработать. Второе правило гласило, что поскольку богачи, как правило, оказывались менее склонны расставаться с деньгами, чем бедняки, то по отношению к ним рекомендовалось применять не только убеждение, но и принуждение. О том, как именно должно было осуществляться это принуждение, предпочитали не говорить. Каждому из участников операций разрешалось применять те методы, которые он считал наиболее эффективными. Клоуна Шалимара включили в группу, где командиром был его брат, и как человек, воспылавший гневом, он был готов к мерам экстремальным, то есть грозить, резать и жечь. Однако же Абдулла и Фирдоус Номаны недаром с детства учили своих детей соблюдать вежливость при любых обстоятельствах, и если Шалимар был одержим дьяволом, то его брат и начальник Анис оставался человеком вполне разумным. Когда однажды в сумерках они заявились в большой особняк у озера на окраине Сринагара, особняк, имевший такой же унылый вид, как и сам Анис, его хозяйка, некая госпожа Гхани, вышла им навстречу и сообщила, что супруг ее, богатый землевладелец, в отъезде. Анис решил, что не пристало шестерым вооруженным людям входить в дом к почтенной женщине в отсутствие хозяина, и заявил госпоже Гхани, что они подождут возвращения ее супруга снаружи. В течение четырех часов они сидели на корточках у задних дверей для прислуги, спрятав оружие под широкими шарфами, а госпожа Гхани велела напоить их горячим чаем и дать поесть. Клоун Шалимар наконец не выдержал и, нарушая субординацию, высказал свои опасения вслух:
— Уровень риска слишком высок, — заметил он. — Эта дамочка уже сто раз за это время могла связаться с полицией.
Анис Номан перестал вырезать совушку и, поднявши палец, назидательно проговорил:
— Коли пришла пора нам умереть, мы умрем. Но умрем как цивилизованные люди, а не как дикари.
Клоун Шалимар погрузился в угрюмое молчание, только пальцы его нервно скользили по лезвию кинжала, спрятанного в складках накидки. Самым трудным в его новом статусе борца за свободу для Шалимара явилась необходимость подчиняться брату как старшему по должности.
